— Не мешай! — почти одновременно буркнули они и продолжили свои споры. Прошли не менее двух часов, прежде чем они сумели прийти к обоюдному согласию. Когда все закончилось, мы разложили свои доли по мешкам, Солдат встал, потянулся несколько раз, а затем сказал мне: — А ты ничего, парень! Куда теперь пойдешь?
— Куда? Ты имеешь в виду, чем буду заниматься? — и когда охотник ответил мне кивком, продолжил. — Не думал. А вы оба?
Никас с Солдатом переглянулись и вдруг разом заулыбались. По лицам обоих было видно, что их тайные мечты с этой минуты стали реальностью. Первым не выдержал Шонар.
— Куплю себе таверну, — со счастливой улыбкой, заявил он. — Затем найду себе смазливую бабенку, а потом…. Хм! Даже не знаю…. Дальше… как-то и не загадывал про свою жизнь.
— У меня есть кое-какие мысли, но их еще надо как следует обдумать, — сдержанно ответил на мой вопросительный взгляд Никас.
— Так что, сначала возвращаемся в Туран? — поинтересовался я. — А оттуда… дальше. Да?
— Пока так, — ответил мне Солдат. — А теперь давайте займемся насущными делами.
То, что он назвал делами, заключалось в перетаскивании золота и Щепки на поверхность. Передохнув немного, Солдат и Нож, ни слова не говоря, куда-то ушли. Когда они вернулись, на лице Солдата играла кривая улыбка. На мой вопросительный взгляд, он таинственно ответил: — Нашли!
— Что нашли? — с нескрываемым раздражением спросил я охотника.
— Гнездо химер.
Услышав это, я невольно бросил взгляд на Щепку, лицо которого и без того бледное и унылое, при этих словах вытянулось еще больше, а цветом стало походить на беленое полотно. Предатель открыл рот, потом собрав остатки воли, закрыл его, но стоило Солдату и Никасу подойти к нему, как он не выдержал и истерически закричал: — Все расскажу про Гностига! Все! У меня есть деньги!! Все отдам!! Прошу только легкую смерть!!
Как только предатель замолк и выжидающе уставился на своих палачей, Никас повернувшись к Солдату, вдруг неожиданно сказал: — Я кое-что вспомнил.
Мы с недоумением смотрели, как тот, подойдя к своему мешку, принялся в нем копаться, после чего вытащил на свет флакончик темного стекла. Мне он ни о чем не говорил, но рядом со мной стоящий Солдат воскликнул довольным голосом: — Это ты здорово придумал, Нож!
Никас подойдя к неподвижно лежащему Щепке, открыл пузырек и поднес к его лицу.
— Открой рот!
Щепка принюхался, потом криво усмехнулся.
— Настойка Черного лотоса. Значит, хотите получить все! Все хотите! Да?!
— Не тяни время, — и сильные руки Солдата придавили его голову к земле.
— А-А-А!! Ублюдки!! Ничего не получите!! Нет… — в следующую секунду он закашлялся, потом стал давиться, мотая головой, пытаясь оттолкнуть руку Никаса, который влив в него настойку, теперь зажимал ему рот. Сопротивлялся предатель недолго — в какой-то миг лицо, искаженное гримасой бешенства, разгладилось, и он перестал вырываться. Солдат отпустил его, потом спросил Ножа: — Ну что, поговорим с этим ублюдком?
Я наблюдал за допросом до тех пор, пока Щепка не умолк, тупо уставившись бессмысленными глазами в небо. Нож еще раз прогулялся к своему мешку и принес еще один флакончик, который привел в чувство предателя. Дождавшись, когда тот окончательно придет в себя, они посадили его на лошадь, а сами пошли рядом с ним.
Спустя какое-то время до меня донеслись невнятные, приглушенные расстоянием, крики. Они не прерывались ни на секунду, и только когда я увидел возвращающихся назад Никаса и Солдата, крики превратились в страшный, рвущий сердце, непрерывный вой, полный отчаяния и ужаса.
Спустя полчаса, загрузив лошадей, мы покинули стоянку. Застоявшиеся кони бежали легко и уже в полдень под звон церковных колоколов мы въехали в город. По дороге было решено, что мы с Солдатом спрячем золото в тайнике, который уже давно оборудовал в своей квартире Нож. Приехав и спрятав золото, мы отправились в баню, а потом была таверна, где мы возместили все недополученное нами за последние два дня. Когда за кружкой вина Никас заявил, что его путь лежит в Эпшер, я почему-то этому не удивился и выразил согласие поехать с ним. Солдат пару раз громко хмыкнул и тут же заявил, что он не похож на человека, способного разбить такую хорошую компанию.
— Тоже поеду с вами!
— Далеко до этого города? — поинтересовался я у него.
— В двух днях хорошей езды, — ответил тот. — Только нам придется заехать по дороге в одно место.
— Знаю. Домик мага хотите навестить?
— Зачем добру пропадать, Дан, — хитро подмигнул мне Солдат. — Уж лучше пусть оно послужить благим делам!
— Да мне-то что. Заедем, — не стал возражать я.
— Знаешь, Дан, для тебя есть хорошая работа! — вдруг снова обратился ко мне подвыпивший Солдат. — Будешь, как сыр в масле кататься! Делать ничего не надо, зато будешь при почете и деньгах! Интересно?
— С чего бы ты стал такой добрый? — неожиданно поинтересовался у него Нож, разливавший вино по кружкам.
— Отцепись! Для себя держал, а теперь…. А! Дарю, тебе, парень, свою идею: купи себе должность офицера городской стражи! И деньги будут, и бабы! А вина….
— Солдат, я тебе разве раньше не говорил, что у тебя язык, как помело?
— Говорил, а что толку! Я такой, какой есть!
На следующий день мы начали готовиться к отъезду. Я отправился вместе с Солдатом на улицу, где торговали оружием, а Никас пошел в мэрию, чтобы уведомить городских чиновников о том, что освобождается вакансия смотрителя Земли Памяти.
У меня неплохо получалось метать ножи, правда не так ловко и быстро, как это выходило у Никаса. То же самое можно было сказать насчет владения кинжалом, а вот по поводу владения основным оружием, вроде меча или секиры, можно было смело сказать, что я полный неуч. Долгое время мы ходили из лавки в лавку, осматривая и пробуя оружие, пока я не остановил свой выбор на шестопёре. Солдат поддержал мой выбор, объяснив это тем, причем сопроводив свои слова хитрой усмешкой, что если мне удастся в бою добраться до своего противника, то второго удара может и не понадобится. Еще день ушел на покупку лошадей, одежды в дорогу и провизии.
Наступил наш последний день пребывания в городе. Утром, со списком, который мне дал Никас, я отправился в лавку, где торговали амулетами. Солдат еще раньше ушел в мастерскую, где должен был забрать новые ножны для своего меча, а Никас отправился в городской совет, чтобы получить окончательный расчет. Расходясь, мы договорились встретиться в таверне «Два быка», когда колокола пробьют полдень.
Когда я подходил к таверне, то увидел идущего с другой стороны улицы Никаса.
— Взял все? — поинтересовался он.
— Точно по списку! — отрапортовал я.
— Молодец! Я тоже закончил все свои дела, а значит, есть повод пропустить по кружке вина.
От дверей таверны несло жареным луком и свежим пивом, а стоило войти внутрь, как все остальные запахи перебил аппетитный запах душистых трав, идущий от котла с булькающей на огне похлебкой. Солдата, мы обнаружили сидящим в глубине зала с какой-то девицей. Перед ними на грубом деревянном столе, изрезанном ножами, стоял кувшин с вином и две кружки. Подойдя, мы с Ножом, при виде охотника, незаметно переглянулись. Тот явно не походил на себя, сидя за кружкой вина с полусонным видом. Правда, стоило ему нас увидеть, как он немного ожил и воскликнул: — Наливай, Макри!
Девица тут же сбегала за еще двумя кружками, а затем разлила вино. Она была приятна собой, но яркие пятна румян, горевшие на ее щеках, и грубо подведенные сажей брови, делали ее похожей на грубо раскрашенную куклу.
— За дружбу!
Странно, но этот тост, произнес не Шонар, а размалеванная девица. Мы выпили, а затем Никас сказал ей: — Иди, милая. Вот тебе за труды.
Достав из кошелька монету, он кинул ее на стол перед девицей. Схватив ее, та тут же выскочила из-за стола и торопливо пошла к двери. Никас проводил ее взглядом, в котором явно сквозило удивление. До меня не сразу дошло, что не так с этой девицей, но спустя пару секунд, бросив взгляд по сторонам, все встало на свои места. Вокруг нас сидело с дюжину мужиков, одиночки и компаниями — ее потенциальные клиенты, а она вместо того чтобы искать себе новую жертву, почему-то убегает.
«Что-то не так. Но что?».
— Солдат, что с тобой?! — резко спросил Никас охотника, который после выпитой кружки вина пришел в непонятное состояние. Он сидел, тупо пялясь в какую-то точку над нашими головами.
«Черт! Да его отравили!».
— Никас, его отравили!
Не успел я озвучить свою мысль, как тот замер, уставившись на меня бессмысленным взглядом, а за ним следом пришла моя очередь. Я уже не видел, как крепкие парни, сидевшие компанией за соседним столом, переглянулись, а затем дружно поднялись и подошли к нам. Хозяин заведения, как и посетители, сделали вид, что ничего не видят, когда нас потащили к выходу.
Очнулся я от того, что подавился жидкостью, которую мне вливали в рот. Стоило мне открыть глаза, как человек отвел в сторону маленький кувшин с узким горлышком, который держал в руке, а затем, повернув назад голову, кому-то сказал: — Господин, он очнулся!
Мне не был виден человек, к кому он обращался, но зато благодаря нескольким горящим факелам, торчащим из держателей в стенах, стало понятно, что я сижу на полу в сыром подвале. У дальней стены лежали Нож и Солдат, а возле них стояла троица бандитов, которые с довольными ухмылками на лицах наблюдали за моим пробуждением. Четвертый головорез, сидя на корточках перед жаровней, перебирал за рукояти ножи, лезвия которых лежали на раскаленных углях.
— В сторону! — приказал голос из полумрака.
Головорез, приведший меня в чувство, отошел в сторону, и мне стало видно, стоящее в центре подвала кресло и сидящий в нем человек, одетый как зажиточный горожанин. Окинув меня холодным взглядом, он спросил:
— Ты кто?
Тон, которым был задан этот вопрос, был подстать его взгляду — холодный и равнодушный. Я пожал плечами. Главарь, увидев мой жест, презрительно усмехнулся.