Я ошарашено заморгала, не понимая, о чём вообще идёт речь, но упускать такой шикарный антидепрессант, точно не собиралась.
— Да хватит уже, — рассмеялся в голос мой собеседник. — Я не успокоительное, чтобы носить меня в сумочке. Кстати, ты не думала, что кому-то просто давно пора перестать заводиться по пустякам и начать беречь нервы.
Может это идиотизм или первые признаки какой-то психической болезни, но мне почему-то начало казаться, что этот чудик читает мои мысли.
— Сама ты Чудик! — выпалил он и рассмеялся, а я окончательно потеряла дар речи. В моей голове подобный расклад никак не укладывался, а мальчик лишь глумливо наблюдал за тем, как стремительно сменяются выражения на моём лице.
Но вдруг он замер, на секунду отводя глаза в сторону, а потом лишь недовольно цокнул языком.
— Подруги твои идут, — изрёк он, с заметным раздражением, но тут же снова улыбнулся и, одарив меня весёлой улыбкой, встал с места. — Я вечером к тебе забегу. Ты только не пугайся… ладно?
И махнув мне на прощанье рукой, направился к выходу.
Я всего на несколько мгновений отвлеклась от созерцания его спины, чтобы посмотреть, правда ли где-то на горизонте объявились Лена с Гларой, но никого не найдя, тут же повернулась обратно. Но мальчика уже не было. Я в полном одиночестве сидела за центральным столиком абсолютно пустого кафе.
Куда он делся?
Как такое возможно?
Кто он такой?
Что это, вообще было?
Я лихорадочно старалась найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, но… безрезультатно. А те предположения, что заботливо выстраивал мой мозг, были, мягко говоря, абсурдными. И так, снова погрузившись в задумчивость и странное оцепенение, я глупо пропустила тот момент, когда в кафе появились-таки мои подруги. И в реальный мир вернулась только когда они довольно шумно заняли свои места за столиком.
— И чего это ты такая задумчивая и смиренная? — спросила вдруг Глара, окинув меня подозрительным взглядом. — Когда звонила мне десять минут назад, была злой как тысячи волков, и что теперь? Рина, ты в порядке?
Наверно, я на самом деле выглядела слишком потерянной и умиротворённой, потому что Лена тоже смотрела на меня как-то странно. Пришлось спешно приходить в норму, дабы у подруг не возникло лишних подозрений, потому что у меня самой пока не было объяснения моему нынешнему состоянию. Хотя нет, было одно… всё дело в этом странном пареньке, но девочкам об этом знать не обязательно.
— Тебе показалось, — отмахнулась я от вопроса подруги. — И вообще, вы сами меня из дома вытащили, уговорили покинуть сухую уютную квартирку, а потом заставили почти час сидеть тут в одиночестве.
— Ну, извини, — бросила Лена, невинно мне улыбаясь. А когда она так делала, на неё было просто невозможно злиться. — К тому же, у нас для тебя сюрприз, — добавила она.
— И какой же? — честно говоря, ещё со времён глубокого детства я подсознательно побаивалась разного рода сюрпризов, потому что зачастую они оказывались далеко не приятными.
— А такой! — ответила Глафира, глядя куда-то поверх моей головы.
Проследив за её взглядом, я повернулась и тут же расцвела в улыбке. Обходя пустые столики, к нам быстро топала Маша — наша дорогая и любимая подруга. Судя по всему, она только вчера вернулась из путешествия, в которое уезжала со свои новоявленным супругом.
— Какие люди! — воскликнула я, когда жгучая брюнетка с ровно выстриженной чёлкой и длиннющими густыми ресницами плюхнулась на стул рядом со мной.
— А то! — ответила Манька. — К тому же не с пустыми руками.
Дальше она долго извлекала из недр массивной сумки разнообразные магнитики из разных городов Европы и заворожено рассказывала о поездке. Иногда так увлекалась, что совершенно забывала, где находится и начинала говорить очень громко и эмоционально, потом правда, снова притихала. И только когда запас новой информации иссяк, а все впечатления Марии от тура были изложены, Глара вдруг спросила:
— А сама свадьба-то тебе понравилась? Всё было так, как ты хотела?
И тут взгляд Маши немного потускнел, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Что-то пошло не так? — удивлённо поинтересовалась я, вспоминая, что в тот вечер уехала намного раньше окончания торжества.
— Да, Рина. И… — было видно, что теперь слова даются ей с трудом. — Во многом благодаря тебе! — на этом месте её спокойный тон сменился жутким раздражением и следующую фразу она почти кричала: — Я же просила тебя, не играть ни с кем на моей свадьбе!
— Да я толком ничего не сделала! — её странный взгляд и непонятная злость меня откровенно пугали.
— Не сделала? — воскликнула девушка, а Глара с Леной разом притихли. — Ещё как сделала! И Тёмку моего втянула! Ведь это ты «случайно» вылила вино на платье нашей соседки Гали и ненавязчиво устроила всё так, чтобы её увёз мой брат. Рина, я же просила этого не делать, а ты…
— Да что в этом такого? — растерянно возразила я. — Ну развлеклись мальчик с девочкой, а может, и не было у них ничего, кто знает?
— Я знаю, и поверь мне, всё у них было! — снова выпалила Маша не понижая тона. — А Дима! Ты же ушла с ним! И после всего этого… после десяти лет нашей дружбы, ты думаешь, я не поняла, кто всё это спланировал?
— Каюсь, прости, — я виновато опустила глаза, в душе ни капли не сожалея о сделанном. А что? Мне было скучно, и я просто нашла, как себя развлечь.
— А ты не знаешь, чем закончилась эта история? — уже тише спросила Маша, подперев голову рукой.
— Если честно… Всё воскресенье я провела с Димой, а что там было у него дальше, понятия не имею.
— Он тебе не звонил? — удивилась Мария. — Не пытался встретиться?
— Написал пару смс и всё. Поэтому я не стала заострять на том случае внимание.
— Ну, тогда слушай, — губы брюнетки растянулись в какой-то злобной усмешке и, сделав глоток остывшего чая, она продолжила. — Он провёл с тобой воскресенье, а его невеста, с которой через две недели он должен был сочетаться браком, провела этот день с Артёмом, впрочем, как и предыдущую ночь. И только когда мой братик окончательно наигрался, он всё-таки выставил её за дверь.
— А мне казалось, Тёмка хороший мальчик, — заметила Глафира, внимательно слушая рассказ подруги.
— Он-то хороший, но к девочкам, которые по первому намёку прыгают в его постель, относится крайне прохладно, — ответила Маша и снова повернулась ко мне. — В общем, нервы девочки сдали, а когда она встретилась со своим женихом, тот вмиг понял, что дело не чисто и довольно скоро выведал у неё правду. Он сам потом рассказал Сергею, что произошло… — она глубоко вздохнула. — В общем, она кричала, что любит его, что хочет свадьбу и общих детей, но Дима был непоколебим. Он гордо ушёл, свадьбу, естественно, отменили, а Галя…
— Что Галя? — спросила Лена, которая проявила к этой истории, куда больший интерес, чем ко всем рассказам Маши о путешествии.
— Она резанула себе вены, — глухим голосом ответила Мария. — Нет, не пугайтесь, это было скорее показное, чем настоящее желание расстаться с жизнью, но в психушку её всё-таки уложили.
— Охренеть! — ошарашено прошептала себе под нос. Ведь я даже представить не могла, что моя невинная забава может закончиться таким жутким финалом. И сейчас, наверно, впервые в жизни, почувствовала себя по-настоящему виноватой.
— Теперь понимаешь, до чего довели твои «шалости»? — тихо спросила Маша, буравя меня озлобленным взглядом.
— Поверь… теперь понимаю.
Глава 14. Муки совести
Глава 14. Муки совести
..Нет больше сил, на игры в постановках
И нет желанья открывать глаза.
Как жаль, что не сойти на остановке,
Ведь жизнь — не поезд, счастье — не вокзал.
Думала ли я когда-то о последствиях своих игр? Представляла ли хоть раз, чем может обернуться простое невинное вмешательство в чужую жизнь? Важно ли мне было, что чувствуют люди, осознавая, что они были всего лишь пешками в чужой игре и не более?
Чего таить, мне всегда было абсолютно всё равно. Наверно, всё дело в том, что с самого детства маленькую Рину растили законченной эгоисткой. Когда-то ещё будучи совсем крошкой, я умела сочувствовать, понимала когда другим было плохо. И даже получала искреннее удовольствие, делая что-то хорошее, но потом… Наверно, во мне что-то сломалось, и я превратилось в ту, кем и являюсь сейчас. В эгоистичную бесчувственную стерву!
Помню, раньше, слова мамы о том, что я должна быть сильной, и в первую очередь всегда думать о себе и своей выгоде, воспринимались мной как какой-то бред. А потом… в один прекрасный день, мою нежную хрупкую душу почти прикончили, заставив спрятать её остатки за мощным панцирем из эгоизма и недоверия. И лишь теперь, спустя почти шесть лет минувших с тех событий, с ужасом понимала, в кого на самом деле превратилась.
Медленно бредя по пустынным улицам мокрого города, я даже не удосужилась раскрыть зонтик… или вызвать такси. Осознание самой себя настоящим чудовищем поразило меня в самое сердце. Теперь, когда суровая правда ярким лучом ударила прямо в лицо, стало понятно, что я даже хуже чем обо мне думает Тим. И пусть не была шлюхой и не спала со своими жертвами, но… ведь поступала куда хуже. И меня совершенно не волновало, что случалось с ними потом, когда я решала, что они мне надоели. Когда очередная «жертва» становилась неинтересной…
А ведь в детстве… я никогда не выбрасывала свои игрушки. Они казались мне живыми существами. Мне было стыдно перед большим серым мишкой, что я редко с ним играю, а взгляды кукол иногда казались укоризненными.
Ужасно! Я относилась к бездушным пластмасскам лучше, чем к живым людям. Ведь мне было плевать на чувства тех, кто приходил в мою жизнь. Тим прав, я настоящая тварь!
Резко остановившись посреди пустынного широкого тротуара, я подняла лицо вверх, подставив его стремительным каплям летнего ливня, и как бы вторя буре в моей душе, мрачное небо рассекла яркая молния, а спустя несколько секунд прозвучал раскат грома.