— Да? И что же ты сделаешь? Ударишь? — продолжала насмехаться я, возвращая ему его же слова. И даже сама двинулась ему навстречу. — Давай! Ты же сильнее. Тебе ведь всё можно.
Он резко развернулся и направился в мою сторону. И в его потемневших глазах светилась такая решимость, что на миг я правда подумала, что сейчас он меня попросту разорвёт на кучу маленьких кусочков.
Осознав всё это, снова попыталась отступить назад, но… опять упёрлась всё в тот же пресловутый стол. Тут же попыталась рвануть вбок, но меня резко дёрнули за руку и вернули на место.
— Стой. И пожалуйста, молчи… иначе будет хуже, — выговорил он, прижимая меня своим телом. И теперь я снова не знала, чего хочу больше, вырваться и убежать или, наоборот, стать ещё ближе.
Наши взгляды встретились… и это стало началом конца.
На сей раз я сама его поцеловала, потому что больше не могла находиться в бездействии. И целовала так, будто больше никогда такого шанса у меня не будет. Теперь я не собиралась отпускать его хоть на миллиметр. Мне оказалось мало поцелуев. Мало объятий… Мне хотелось всё и сразу.
И, если честно, это было взаимно. Потому что таким Тимура я ещё не видела.
Раньше он всегда был хозяином положения… всегда знал, что делает, и никогда не позволял процессу пойти на самотёк. А сейчас… он, как и я, попросту отдавался этому обоюдному сумасшествию. Нас обоих палило странным желанием обладать. Мысли ушли, остались одни инстинкты и дикие чувства.
Я никогда не думала, что могу с такой лёгкостью сорвать с кого-то рубашку. А оказалось, что нужно всего лишь посильнее рвануть, и все пуговицы тут же разлетятся в разные стороны. Что стало с моим платьем даже представить страшно, потому что сквозь пелену жажды я точно слышала треск рвущейся ткани, а после этого горячее тело Тима стало ещё ближе, и я почти сошла с ума.
Дальше хуже…
Если б мне хватило сил порвать его джинсы, я бы и это сделала, но… ткань оказалась гуда более прочной, и благодаря этому только они и остались целы. Всё остальное было уничтожено.
Меня накрывало дикими эмоциями, да так, что передать невозможно. Когда мир вокруг просто уплывает, когда нет ничего важного, кроме человека, в чьих объятиях ты тонешь. Это было настолько странно и ярко, что сознание просто померкло, оставляя вместо себя только дико обострённые чувства.
Я помню, что укусила его за шею… да так, что из маленькой ранки показалась кровь. Но на это никто не отреагировал. Объятия были грубыми, прикосновения обжигали, а движения наших сплетённых воедино тел, казались такими правильными, такими чёткими, что все мысли покинули голову окончательно.
Когда эта дикая сладкая пытка закончилась, я ещё долго не могла отпустить его от себя, крепко обхватив ногами. Мы дышали прерывисто и как-то надрывно, а сердца стучали так, словно могли выпрыгнуть. Было очень хорошо и спокойно просто прижиматься к такой родной и тёплой груди, перебирать пальцами спутавшиеся светлые волосы… и молчать.
Я почувствовала, что он касается губами моей шеи, медленно продвигается выше, к уху…
— Рина, — прошептал он, крепче прижимая меня к себе. — Как видишь… мне совсем не нужно прибегать к грубости… у меня другие способы приручения.
В этот момент весь ужас происходящего навалился на меня огромной каменной глыбой.
Да как вообще я могла совершить такую глупость?!
Попытавшись отстраниться, я стала отталкивать его от себя, но отпускать меня никто не собирался.
— Тише, детка, — сказал он с усмешкой. — Ещё минуту назад ты сама меня держала.
И тут у меня неожиданно включился здравый смысл. Хотя, скорее я просто почувствовала неладное, потому что в следующую секунду перестала вырываться и со странной надеждой уставилась на Тима. От такого взгляда он даже опешил, но язвить не стал.
— Всё потом, Тим. Скажи… Прошу, скажи, что мы предохранялись! — голос мой был бесцветным и тихим, потому что я уже знала ответ. А по странному шоку в его глазах тут же поняла… что он будет отрицательным. — Скажи! — закричала я.
— Я — идиот! — выдохнул он вместо ответа.
— Да кто бы сомневался! — воскликнула я, выползая из кольца его рук. — И я — дура! Да, правду говорят, «два дебила — это сила».
Я металась по гримёрке, пытаясь найти свою одежду, а в голове пульсировала только одна мысль: "Что же мы наделали?" Тим не мешал, и сейчас показался мне таким поникшим, что я тут же пришла в себя от странной паники. И в голове появилась самая ужасная мысль за весь день…
Ведь у произошедшего здесь, могут быть такие последствия, что мало не покажется никому.
— Тварь! — закричала я, неожиданно для себя самой поддаваясь собственной панике. — Ты же спишь со всем, что шевелится! У тебя же болячек там по любому целый вагон! Спид? Сифилис? Твою мать, Тимур, если ты меня чем-нибудь заразил, я придушу тебя собственными руками!
— Не гони! — воскликнул он в ответ. — Нет у меня ничего такого!
— Не верю! Я тебе вообще не верю! — меня понесло так, что уже было не остановить. И только остатки здравого смысла позволили всё-таки натянуть одежду, и быстро отсюда убежать! Оставаться наедине с этим… даже не знаю, как его теперь назвать… было выше моих сил.
Он не пытался меня задержать или остановить. Просто сидел и молча наблюдал за моими метаниями. Я же была даже благодарна ему за это, и только оказавшись на прохладной улице, смогла вздохнуть чуть спокойнее.
Потом было душное такси, вход в подъезд, дверь квартиры… И слепой автопилот, на котором я передвигалась. Мысли в голове отсутствовали — я все прогнала, решив, что сейчас не в состоянии принимать здравые решения. Единственное, на что оказалась способна, это забиться в угол и тихо разрыдаться. От жалости к себе, от обиды на свою глупость и от странной пустоты из-за очередной игры Тимура, в которой я снова оказалась проигравшей.
Глава 7. О последствиях действия незнакомых коктейлей
Глава 7. О последствиях действия незнакомых коктейлей
Пусть я вижу тебя, но меж нами стена
Из стекла, что в прозрачной броне.
И за ней ты так близко, и так далека.
Даже шага не ступишь ко мне.
Я ладонью коснусь той прозрачной стены…
Ты за ней, но как будто во сне.
Оглянусь и пойму, а ведь это не ты…
Это я — в той стеклянной тюрьме.
Что есть наша жизнь? Вереница поступков и событий, побед и поражений, грусти и улыбок.
Некоторые считают, что это путь, по которому мы идём сквозь время. Кто-то думает, что это дар. Для меня же жизнь стала чередой ошибок. Ведь если посмотреть правде в глаза, в моём случае она только из них и состояла.
Сначала были не те подруги, потом не та компания. Не тот парень и не та любовь. Потом из чистого противоречия я поступила не в тот институт и не на ту специальность. И как следствие, ушла со своего пути. А когда этот самый путь решил сам меня догнать, началось чёрт знает что!
Хотя нет, всё началось гораздо раньше, а я просто отказывалась это видеть. Ошибки были всегда и, цепляясь друг за друга, они неотвратимо меняли меня, превращая в ту, кем я быть не желала.
Но потом та же жизнь снова предоставила мне шанс найти себя и, поддавшись глупому порыву, я решилась и даже получила, что желала. Да только заплатить за это мне пришлось собственной любовью.
В последнее время я всё чаще стала думать, что Тимур — ни что иное, как наказание за все мои ошибки. Своеобразный подарок, который призван заставить меня понять свою суть. И что-то мне подсказывало, и эти его поступки, и мои душевные терзания являются только началом. А о том, какой подвох ожидает в конце, даже думать не хотелось.
Сидя на полу под окном в своей комнате я напряжённо думала, пытаясь найти хоть какой-то выход из этого странного лабиринта Судьбы. Ведь даже если в сей раз всё обойдётся, — ничего не закончится. Потому что меня тянет к этой сволочи, как огромным магнитом. Он мой личный соблазн, рядом с которым я напрочь теряю адекватность и совершенно себя не контролирую.
И как в таком случае нам с ним работать вместе?
Выхода я не видела. С одной стороны нельзя же снова бросить группу, но с другой, находиться рядом с Тимом выше моих сил. Просто спокойно поговорить у нас с ним не получится, потому что любой наш разговор неизбежно заканчивается или постелью, или травмами.
Но мне необходимо было что-то решить… как-то от него отгородиться. Ведь терпеть это наваждение стало совершенно невозможно. Да только здравых мыслей в голове не находилось… ни одной.
После того злополучного концерта я неделю не выходила из квартиры. Слишком многое нужно было понять и решить, а поэтому пришлось сослаться на неожиданную простуду и засесть в своей комнате.
Благо никто из местных не знал меня настолько хорошо, чтобы понять истинную причину этого добровольного заточения. И только Катя всё время косилась на меня с подозрением. Если честно, мне очень хотелось рассказать кому-то о своих переживаниях, да попросту выговориться. Но… пока довериться я никому не могла.
На семь дней я совершенно выпала из жизни. Трубку не брала, отвечала на пропущенные вызовы исключительно СМСками, в которых писала, что говорить не могу из-за больного горла. Есть не хотела, ограничиваясь только тем, что Кэт запихивала в меня почти насильно. Думаю, если б не она, я бы за эту неделю зачахла окончательно.
За всё это время Тим ни разу мне не позвонил и не написал. А я хоть и была уверена, что он этого не сделает, всё равно со странным трепетом каждый раз смотрела на телефон.
В общем, когда по прошествии недели, я проснулась в боевом настроении, всё снова вернулось на круги своя. И первым, что я решила сделать, это сдать анализы на самые страшные болезни, которыми меня мог наградить мой личный хронический вирус по имени Тимур. К сожалению, я слишком поздно поняла, что в нашем современном мире полно средств так называемой «экстренной защиты». Ведь многих проблем получилось бы избежать, если бы у меня просто вовремя включился мозг. Но после случая в гримёрке я пребывала в таком состоянии, в котором думать не получалось совершенно. А когда очнулась — время оказалось безвозвратно упущено.