Девушка снова замолчала, опуская взгляд. Я поняла, что ей не так уж легко говорить обо всём этом и была очень ей благодарна за то, что она делает это ради меня.
— Он вёл себя странно, — сказала Катя, после недолгого молчания. — Как-то уж слишком сдержано, а я, наоборот, всячески старалась сделать так, чтобы он не смог от меня уйти. Целовала его шею, пока он тащил моё пьяное тело по ступенькам. Смеялась, кокетничала, и всячески старалась показать ему своё желание продолжить общение в комнате. А когда он сгрузил меня на кровать и попытался уйти — я его не пустила. Помню, тогда он выругался. Сказал что-то типа: "Пошло оно всё!" и сам меня поцеловал. И только тогда я поняла, что это не Егор.
— Тим?! — воскликнула я, очень ярко представляя всё происходящее тогда.
— Да… И он пытался мне это сказать, но я не желала слушать. В тот момент мне вдруг стало всё равно. Тем более что с Егором мы окончательно расстались. Когда же Тимурчик снова попробовал отстраниться, пытаясь донести до меня, что он не Егор, я заявила, что знаю об этом, и что сейчас хочу именно его, Тимура. Тогда он всё-таки сдался.
Катя глубоко вздохнула и молча покачала головой.
— Откуда я могла знать, что это всё выльется в такие жуткие последствия? — добавила она. — В общем, всё произошло довольно странно. Знаешь, ведь кроме Егора я никогда ни с кем не спала, и тот пьяный секс с Тимом стал своего рода экспериментом. Но даже сквозь затмившую сознание алкогольную пелену я вдруг поняла, что мне нужен только мой Егор и никто кроме него. И в этот самый момент в комнату вломились двое… Ими оказались хозяин дачи Паша со своей девушкой. Правда, увидев нас, они тут же вышли, а мы поняли, что совершили глупость. А самое смешное, что на следующее утро я обнаружила под дверью своей квартиры Егора, с огромным букетом белых лилий и просьбой вернуться к нему. Естественно, я растаяла… мы снова съехались, а через неделю подали заявление в ЗАГС. Хотели расписаться по-тихому, без обрядов и всяких толп родственников. Свадьба была назначена на конец марта, и за неделю до неё, я узнала, что беременна. Егор был счастлив, я тоже парила в облаках от радости, пока к нам в гости по какому-то делу не явился тот самый Паша. И всё бы ничего… всё-таки Егора от Тимура мало кто может отличить, но Павлик превзошёл сам себя. Когда он узнал, что я беременна, и вежливо поинтересовался сроком, тут же заявил, что, скорее всего, мы зачали ребёнка именно на его даче на день Святого Валентина.
— Пипец! Вот это подстава! — я закрыла лицо руками, не в силах поверить, что такие идиотские совпадения бывают на самом деле. Мне очень хотелось истерически расхохотаться, да только Кате явно было не до смеха.
— Это стало крахом, — проговорила девушка, не глядя на меня. — Егор легко сложил одно к другому, вызвал брата и заставил нас всё рассказать. Но мы с Тимом прекрасно понимали, что тогда я не могла забеременеть, ведь мы предприняли все меры, чтобы этого не произошло, но никто нам не поверил. В тот вечер много чего случилось… — она вздохнула и напряжённо зажмурилась, будто старалась прогнать выступившие слёзы. — Ребята подрались, причём я видела, что Тим даже не думает отбиваться. Я пыталась остановить Егора, но он грубо выставил меня из квартиры и даже крикнул, чтобы я больше никогда не смела попадаться ему на глаза. Знаешь, он тогда сказал, что сильно во мне ошибся, а когда я вся в слезах спускалась по лестнице, добавил… я дословно помню: "даже не пытайся подсунуть мне своего ублюдка. Ребёнок шлюхи не может быть моим!" Эти его слова до сих пор сняться мне по ночам.
— Кать… это ужасно, — других слов я просто не нашла. Мне было дико жаль девушку, и даже Тима. Вообще все в этой истории оказались пострадавшими.
— Через пару дней ко мне зашёл Тимур… попрощаться. И… на него страшно было смотреть. Оказалось, что два дня он провёл в больнице, да и тогда был весь в синяках и царапинах, словно не с братом ругался, а кубарем катился с километровой горы по камням. Он-то и сказал, что Егор вычеркнул из жизни не только меня, но и его. Сообщил, что уезжает на побережье… подальше от брата, и что будет мне помогать деньгами. А я тогда гордо ответила, что справлюсь сама. Хотя он всё равно каждый месяц перечислял мне по несколько тысяч. Да и до сих пор на счету периодически появляются деньги, но я их оттуда не беру. Так что, как видишь, не такая уж Тим и сволочь, а виновата во всём только я.
— Да все вы виноваты. А больше всех — Егор. Он что, так ни разу к тебе и не пришёл? Не позвонил?
— Нет… до сегодняшнего дня, поэтому я и была так дико удивлена, увидев его на кухне.
— Но вы поговорили?
— Нет, — ответила Кэт со странной шальной улыбкой.
— А что же вы так долго делали в зале? — спросила, уставившись на необычно счастливую девушку.
— Я сидела на диване, а он молча подошёл, поднёс ладонь к животу. Взглядом спросил, можно ли дотронуться, а я не стала отказывать. Знаешь, как только он положил руку, мелкий сразу начал активно двигаться, как будто почувствовал присутствие отца. Егор улыбнулся, и так и застыл. За всё то время, что сидел рядом, не произнёс ни слова, а когда твой папа дал команду отчаливать, нехотя убрал руку, и так же молча ушёл. Вот такой у нас молчаливый будущий отец.
Мне вдруг вспомнился наш разговор на пляже, когда Егор говорил, что сердце его сердце сковано льдом. Теперь-то я понимала, каким именно и насколько прочно.
— Кать, как думаешь, он ещё придёт?
— Я уверена в этом. Но произойти это может слишком поздно.
Долго обдумывать услышанное, Катя мне не дала, потому что, как оказалось, из нас двоих нездоровым любопытством страдали обе. Пришлось смириться и рассказать Кате всю странную историю наших с Тимом отношений. Но если честно, мне давно уже следовало с кем-то поделиться этим грузом. И после рассказа действительно стало гораздо легче. Я даже рассказала Кэт о нашем маленьком сумасшествии в гримёрке (без подробностей, конечно, но всё же, основную суть Катя уловила). А когда услышала о моих опасениях, касательно болячек, то и вовсе расхохоталась. И смеялась так долго, что я начала переживать, не нужна ли ей помощь.
Но стоило этому приступу весёлости закончиться, она посмотрела мне в глаза, и ненавязчиво спросила, нет ли у меня задержки. И этот вопрос стал последней каплей в море моей адекватности.
Схватив календарь, я начала лихорадочно вспоминать, когда в последний раз у меня были женские дни, и в ужасе поняла, что даже не попыталась позаботиться о таких последствиях. Почему-то мысль о возможном заражении какой-то бякой затмила все остальные, и мне даже в голову не пришло, что после подобного могут появиться дети.
Наверно в те дни мой рассудок, на самом деле, был слишком забит ненавистью к Тиму, и категорически отказывался мыслить нормально. Ведь возможная беременность должна была быть первым, о чём мне следовало тогда подумать!
Не говоря ни слова, я схватила сумку и вихрем выбежала из квартиры, прямо в домашних тапочках. Благо аптека была от нас через двор, и на мой не совсем приличный внешний вид никто не обратил внимание. Тестов я купила полный пакет, решив, что один может и соврать. Но в этот раз они все были единогласны…
Помню, ещё в детстве, когда я только училась самостоятельно одеваться, мама говорила, что две полоски на колготках должны быть сзади, то есть на том месте, на которое я вечно ищу себе приключения. Вот и в этот раз, эти приключения нашли свои две полоски.
Когда спустя несколько часов Кэт обнаружила меня сидящей на стиральной машинке, в окружении использованных тестов, она так расхохоталась, что не смогла устоять на ногах и была вынуждена усесться на пол. Ей было смешно… а вот я никак не могла поверить, в такую жуткую подставу Судьбы. Ведь иначе это не назовёшь. Но одно я знала точно — об аборте не может быть и речи. Это даже не обсуждается!
А вот говорить или нет Тиму… пока не решила. Наверно, он имеет право знать, но я даже не представляла, какой может оказаться его реакция. Поэтому и решила, что лучше будет пока помолчать. А потом, глядишь, и сам узнает. А что касается Кати… думаю, она не скажет. По крайней мере, без моего на то разрешения.
Глава 9. Вэл и моя новая жизнь
Глава 9. Вэл и моя новая жизнь
Новость о собственной столь неожиданной беременности совершенно не укладывалась в моей голове. Скажу даже больше, я не чувствовала в себе никаких изменений или чего-то подобного, оттого сие известие всё больше казалось глупой шуткой. В итоге, через два дня я решилась отправиться на УЗИ, со странной надеждой, что все десять тестов оказались бракованными, и даже сама успела поверить в эту мысль. Поэтому сообщение врача, что я пришла слишком рано и на таком маленьком сроке почти нереально что-то рассмотреть, показалось мне отличной новостью.
Я была почти уверена, что в этот раз тревога оказалась ложной, и снова с головой окунулась в работу, совершенно позабыв об этом досадном недоразумении. Да только Катя не забыла и, спустя месяц, буквально пинками снова отправила меня в больницу.
Мне же идти туда совершенно не хотелось. А если говорить совсем честно, то я попросту боялась узнать правду, ведь женские дни так и пришли. И все те недели, в течение которых я старательно грузила себя работой, — попросту старалась убежать от очевидного, но оно всё равно меня догнало.
Странно, но я чуть не прослезилась, когда госпожа-доктор показала мне на экране чёрное пятно с каким-то живым существом внутри. Ведь именно в этот момент стало ясно, что скоро я всё-таки стану матерью.
Несмотря на уйму опасений и вероятностей, эта новость стала для меня шокирующей. Но самым глупым оказалось то, что я совершенно не представляла себя ни с животом, ни с ребёнком на руках. И уж тем более, замужем. Хотя… последнее мне вряд ли грозит…
После больницы меня почему-то понесло в парк. Наверно, мозг очень нуждался в капитальном проветривании, вот и отдал телу приказ следовать по аллеям. И даже царящий вокруг холод не смог отпугнуть меня от этого занятия.