Решил не ходить вокруг да около, а сразу перейти в наступление. Однако Утор даже ухом не повёл. Сдержался, скотина. Вместо этого он неспешно дошёл до огромного кресла, стоявшего отдельно посреди комнаты, и завалился в него.
У стола рядом с окном стояло другое, более скромное и меньшего размера. То, в которое увалился наместник, располагалось прямо напротив входа. Видимо, в нём и принимали гостей, подчёркивая их никчёмность и свою значимость.
– Ого! Какие громкие заявления и беспочвенные обвинения! – сказал Утор, поставив бокал на пол и сложив руки на пузе, – Виконт, вы находитесь в Моём городе, и в Моём доме, куда вас не звали. Являетесь ко мне без приглашения и выдвигаете беспочвенные обвинения в причастности к покушению. Подумать только! Смею заметить, что это очень серьёзное заявление. Фактически вы нанесли мне оскорбление, бросив тень на репутацию. Более того, не без вашего участия город лишился кузнеца. Отличного мастера своего дела. Что это, если не диверсия? Не попытка дестабилизировать обстановку в моих владениях? Стоит только намекнуть Сержанту, и вам будет ой как непросто оправдаться. Точнее, невозможно. И вообще, от вас одни проблемы. Думаю, вы тут порядком подзадержались. Только из уважения к вашему титулу, который, уверяю, вас не спасёт, я дам возможность покинуть город до заката. И больше не появляйтесь. Никогда, слышите? Всё, аудиенция окончена, не задерживаю вас, – Утор ехидно улыбнулся и указал глазами на дверь.
Вот никогда не любил людей, упивающихся властью и безнаказанностью. Да что там! Откровенно ненавидел! Поскольку стоило эту власть забрать, как они превращались в жалких, скулящих и не на что неспособных омерзительных слюнтяев.
Зато те, кто вне зависимости от ситуации вёл себя одинаково, не подстраивался и оставался самими собой, вызывали искреннее уважение. Ну, Утор, держись, падла – сейчас я буду «нарушать нормы закона». А именно, оказывать психологическое давление на подозреваемого. И никто тебе не поможет. Поскольку адвокат и свидетели отсутствуют.
Улыбнувшись в ответ, приблизился, извлёк Пожирателя и уселся напротив, буквально метре. Лицо Утора надо было видеть. Оно побледнело и перекосилось, глаза так вообще чуть не порвало. На лбу появилась испарина, руки на пузе пробила дрожь.
Я и сам-то побаивался этого трона, особенно когда головой зашипел череп и немного наклонился в направлении Утора. Это стало последней каплей. Наместник с широко раскрытым ртом бросился, точнее, хотел броситься в сторону, но не смог. Лапо–ножки Пожирателя придержали его, а череп раскрыл пасть и начал наклоняться.
– Фу! – вырвалось у меня.
Выкрикнув эту сомнительную команду, тут же испугался сам – хрен его знает, вдруг оно обидится и откусит сперва голову мне, но обошлось.
– Наместник, прошу, только не надо орать. Мой трон крайне чувствителен к резким звукам. Они его пугают. От внезапного волнения появляется жуткий аппетит, и он начинает жрать всё, что видит. И так вышло, что сейчас смотрит он именно на вас. Вы меня хорошо поняли?
– Вы… не посмеете ничего со мной сделать! – наконец бедняга выдавил из себя хоть что-то. Хотя судя по запаху, давило не только через рот, – Это преступление против власти! Такого не простят нигде, вы станете изгоем.
Постепенно наместник начинал приходить в себя, хоть перекосивший его хитрую рожу страх был отчётливо виден.
– О, ты угрожаешь мне? – к чёрту манеры, – Так вот, к сведению, за мной уже выстроилась очередь из недоброжелателей и Инквизиции с её Пастырями. Однако, всё ещё жив-здоров, как видишь, – при этих словах наместник резко перевёл взгляд с трона на меня, – Я тут транзитом, понимаешь? Сегодня тут, а завтра там. Проблемой больше или проблемой меньше – уже не важно. Терять особо нечего, в отличие от тебя.
– Пастыри?! Ты нежилец, виконт, – Утор криво усмехнулся.
– Однако же, я пока цел.
– Это лишь вопрос времени. Пастыри Инквизиции ни перед чем не остановятся, да и самих их остановить невозможно.
– Отложим этот пустой разговор и вернёмся к нашим баранам. Кто на меня покушался? Что тебе известно?
– И ты ещё смеешь мне угрожать? Тебе-то жить осталось несколько дней, – нервно хихикнул наместник, – Беги, спасайся и знай, что нигде тебе уже не скрыться.
Твою мать, упускаю инициативу и момент, надо дожимать гниду, пока окончательно в себя не пришла.
– Хватит! – рявкнул я, – Ты забываешься, смертный, – о, как заговорил, – Не боишься сдохнуть? Есть вещи и пострашнее этого.
– А что ты можешь? Да, смертный, так же как и ты, кстати.
Ни фига не понял? В какой момент ситуация свернула не туда? Что я такого ляпнул, что сей вельможий хер утратил страх вместе с нюхом? Это всё из-за Пастырей этих? Так, необходимо подробней о них разузнать.
– Что я могу? – а действительно, что? – Как насчёт перспективы вечных мук? Когда твоя неприкаянная душа не будет знать покоя, а сознание, запертое в её оболочке, примется грызть само себя, из-за отсутствия даже намёка на спасение? Как тебе такое «Илон Макс»?
– Над душами лишь боги властны. А кто ты? Человек? Виконт, который сам считает дни? – ухмыльнулся Утор.
М-да, инициатива утрачена окончательно. Этот утырок уже и на Пожирателя внимания не обращал. Видимо, даже похоронить меня успел мысленно.
– Ты любишь своих птичек?
– Птичек? Да… а при чём тут аскирии? – растерялся наместник, явно чувствуя подвох.
– Замечательный ответ. Знаешь, а ведь даже в таком маленьком тельце бьётся крохотное сердце и запечатлена душа.
Я вытянул правую руку в направлении клетки так, что оголилась кисть, медленно покрывающаяся Когтями Жнеца, и применил свою Волю. «-1 душа Животного». Прежде чем комната наполнилась отрывистым хоровым писком, и обездушенные тушки попадали, моё тело окуталось Тьмой, а глаза вспыхнули холодным, голубым огнём.
Жнец Истинной Тьмы собрал «урожай». Да, птичек было жалко, но, как говорил Морозко, «кто до посоха моего коснётся, никогда не проснётся». Не оставил мне выбора, поверивший себя наместник, увы. «+23 души живого существа».
– Спрашиваешь, кто я и что могу? Я – Шка’Эр Ри’Иссшах Раха’Асс, смертный. Жнец, пожинающий души, и их никогда не бывает много. Я всегда «голоден». Даже твоя жалкая душа, запечатлённая в этой… жалкой шкуре, представляет для меня гастрономический интерес. Итак, ты готов страдать вечно, смертный?
Вытянув в его сторону левую руку, чуть сжал пальца, выпустив когти. О-о! Вот это была уже правильная реакция. Настоящая, та, что и требовалась. Наместник обоссался, а зализанную набок жиденькую чёлку тронула седина.
Он вжался в кресло в жалкой надежде на спасение, наивный. Руки и ноги колотило так, словно работающий отбойный молоток обнял. Вот это взял на понт, так взял. Утор сейчас в чём угодно сознается, но я же не опер – явки брать. Меня интересовали конкретные ответы на определённые вопросы.
– Ты… ты же не человек… Что ты такое? – прохрипел он.
Видимо, во рту пересохло. Поскольку влага-то вся низом вышла, а судя по усиливающемуся духану, и не только влага.
– Я? Как минимум, не человек, – улыбнулся в ответ.
– Как мне к тебе, к вам… обращаться? – проблеял Утор.
– Прежнего виконта Дэ Морра будет вполне достаточно.
– Виконт Дэ Морр, позвольте… привести себя в порядок, – «запах страха» определённого усиливался и становился препятствием для диалога в «комфортных» условиях, – А потом отвечу на любой и каждый ваш вопрос. Только прошу, не отнимайте душу, – спесь с наместника слетела окончательно.
– Не возражаю и отчасти поддерживаю, – дышать и правда становилось противнее.
* * *
Пожиратель тут же отпустил наместника и принял невозмутимый вид мебели. Утор не без труда выбрался из кресла, поскольку руки с ногами слушались через раз. На сиденье темнело внушительное пятно, источая «запахи» страха. Пришлось попросить трон сместиться в сторону.
Передвижение Пожирателя своим «привычным» способом на «паучьих лапах», вызвало у Утора очередной приступ паники. Хотя у меня и в мыслях не было продолжать кошмарить бедолагу.
Лишь когда трон остановился и принял «естественную» форму, наместник, как обосранный (Хотя, почему как?), направился к двери, ведущей в соседнюю комнату. Его походка в раскоряку невольно вызывало улыбку. Ну и стоило доводить до всего этого?
Ждать пришлось достаточно долго, даже переживать начал, не свалил ли окном или ещё как? Всё чаще меня окутывала Тьма. Особенно в моменты, когда начинал говорить на языке «древних богов» или впадал в ярость.
С чем это могло быть связано? Становлюсь сильнее? Или же наоборот – Тьма поглощает меня? Хотя вообще без разницы – лишь бы во благо. То есть, на пользу мне. О других думать – голова болеть будет. Моей милой демонессы сей вывод не касался.
Наместник всё же, не срыгнул никуда и вернулся, облачённый в халат. Глянул на своё кресло со следами позора и робко вздохнул. Затем подошёл к окну, открыл его настежь и уселся за стол с грустным видом. Только сочувствия к нему не было.
Потянуло свежим воздухом и дышать стало значительно легче. Судя по одежде, основное время было потрачено на отмывание от следов «внезапных переживаний». Ну, ничего, сам напросился. А некоторые «следы позора» никогда не отмыть. Спрашивать ничего не пришлось – он сам принялся рассказывать.
Кто конкретно выступил заказчиком моей ликвидации, ему известно не было, что, в принципе, вполне закономерно. Однако концы тянулись в Тёмные предгорья. Несколько дней назад гонец принёс письмо. Пока наместник силился понять, от кого оно могло быть, посыльный как сквозь землю провалился.
Значения этому наместник не придал, а поскольку отправитель указан не был, то «конверт» благополучно занял место среди почётной корреспонденции «до лучших времён». Однако, когда на следующее утро письмо обнаружилось в кровати на подушке под щекой, с содержимым пришлось ознакомиться.
Некто, не забесплатно, просил о «небольшой» услуге – оказать помощь в открытии портала в определённый момент. Неизвестный «посетитель» должен был прибыть инкогнито и также покинуть город через непродолжительное время. Больше ничего не требовалось.