– Элладин, белладин, шой-ло. Ки хобор ай-ло? Раджа экти баллика чай-ло!
Я понимала, что это всего лишь детская считалка, но по спине всё равно поползли мурашки. Потому что она начиналась с тех же слов «Элладин, белладин», что и стишок ракши, а в конце говорилось о царе, который ищет девочку. Почему-то вспомнился Змеиный царь, мечтавший заманить меня в свои владения. Рука под банданой пересохла и зачесалась. Я помахала было поющему мальчику, но его ответный взгляд был пуст и уныл. Клетка с детьми прогрохотала по узкому переулку и скрылась.
Тут я заметила, что из одного окна выглядывает любопытное лицо. Кажется, это был уличный торговец, у которого я в прошлый раз купила вкусный обед.
– Привет! – окликнула я, но он поспешно захлопнул ставни. Не уверена, но, кажется, пробормотал:
– До свидания.
– Да что тут такое творится? – Мы ехали по улицам всё дальше и дальше, и везде атмосфера была такая же мрачная.
– Город стал таким с тех пор, как началось «Кто хочет стать охотником на демонов?», – ответил Будху. – Люди массово забросили работу, школу, продали дома, набрали кредитов, кто как мог наскрёб денег, чтобы начать тренировки с опытными наставниками. Капитализм – штука заковыристая, верно я говорю? С первых дней этой игры стало модно нанимать тренеров в чём угодно, от логических игр до боёв с раккошами. Никто не хочет упустить свой шанс стать звездой.
От слов Будху у меня мороз пробежал по коже. С того дня, как я узнала правду о своём происхождении, мне стало трудно сосредоточивать внимание на вещах таких обыденных, как школьная учёба. И я без конца жалуюсь Зузу на то, что скучаю по новым друзьям, а сама при этом даже не воспринимаю её всерьёз. Чем я отличаюсь от этих людей, жадных до игрового шоу?
А потом Найя сказала такое, отчего мне стало ещё тоскливее.
– Они все хотят быть как ты. Видела, как были одеты те люди в очереди? Они мечтают стать похожими на тебя. Ты – их вдохновение!
– Погоди, это не так. – Я со скрежетом остановила авторикшу. Мы очутились возле нескольких пустых прилавков, и вокруг не было ни одного человека, если не считать одинокого торговца бетелевыми листьями со своим лотком. Продавец средних лет, с густой чёрной шевелюрой и круглым животом, восседал, скрестив ноги прямо на прилавке, и складывал орехи в треугольнички из серебристой бумаги. Его зубы были ярко-красными от долгого жевания бетеля. Не переставая работать челюстями, он поднял глаза от своего товара, и между кривыми зубами на пыльную дорогу протянулась тонкая ниточка бетелевого сока. Какая гадость.
С водительского сиденья я обернулась к Найе:
– Говоришь, люди хотят быть как я?
– О да. – Найя, видимо, считала, что такой новостью сможет меня обрадовать. – А почему бы нет? Ты идеальная героиня.
– Идеальная? – фыркнула я. – Гм. Мне так не кажется.
Но больше ничего сказать я не успела. Вокруг началось что-то очень странное.
Торговец бетелем тихо, протяжно свистнул. И не успела я завести авторикшу, как мы оказались в эпицентре атаки.
Они мчались по переулку у нас за спиной, выскакивали из не замеченных мной дверей, неслись с боковых улиц. Кто-то даже вынырнул из-под прилавка торговца бетелем. Когда на пустынном базаре сразу появляется столько народу, это пугает не на шутку. И народу не пешего, а на скейтбордах. Куда ни посмотри, всюду были скейтбордисты. И тут, и там, и повсюду. Мы словно тонули в море скейтбордистов. Мне с тревогой вспомнилось, как царь говорил что-то о бунтовщиках на скейтбордах. Это, наверно, они и есть. Они на полной скорости мчались мимо нас, и в лучах солнца колёса сверкали, как искры. Чего они хотят? Ну, я вам не бессловесная принцесса, которая будет терпеливо ждать. Я во всём разберусь.
Движением, подсмотренным у обезьянки Будху, я выскочила из авторикши и метнулась на крышу. Достала лук со стрелами, поставила ноги поустойчивее и приготовилась к бою.
С высоты крыши мне было прекрасно видно, как вся эта толпа несётся прямо на нас. Но, кажется, ни у кого из них не было оружия. А ещё бросилась в глаза их странная манера одеваться. Все они, похоже, были девочками, и все в розовых сари. Одни носили эти розовые сари традиционным образом, другие сочетали их с джинсами, третьи даже накидывали на манер плаща поверх футболок, шортов и кроссовок. Зрелище было потрясающее. Девчонки, высокие и низенькие, худые и полненькие, рассекали на скейтах, украсив себя лентами, шарфами и браслетами цвета, который у меня всегда ассоциировался с глупыми бесполезными принцессами.
Одна из скейтбордисток лихо взлетела сразу на три бетонные ступеньки, потом заложила в воздухе широкую дугу. Другая перемахнула через опрокинутую урну и приземлилась, задорно вскрикнув. У третьей, тоненькой и изящной, на плече сидела птица, и не простая, а жёлтая, хорошо мне знакомая. А сама девчонка была обута в ботинок на очень толстой подошве, потому что у неё одна нога была немного короче другой. Край сари прикрывал ей лицо и волосы, но я сразу догадалась, кто она такая.
Глава 14Скейтбордистки в розовых сари
– Мати! – Я убрала стрелу в колчан, спрыгнула с крыши авторикши и обняла сводную сестру. – И Туни! – Мой старый приятель, говорящая птица, вспорхнул и неуклюже покружился в воздухе. Я рассмеялась. – Что вы тут делаете? Почему не выходили на связь?
– Скажи мне, принцесса, – прочирикал Тунтуни, – каким образом скейтбордистка разговаривает с подругами?
Я устало прикрыла глаза. Подобно доктору Диксону и моему новому другу Будху, Тунтуни обожал дурацкие анекдоты.
– Не знаю. А как?
– По воздушной почте! – громко расхохоталась жёлтая птица. Бхутум, восседавший на руле авторикши, выплюнул комочек шерсти и повернул голову лицом назад. Видимо, он не слишком высоко ценил юмор Туни, хотя, кажется, не имел ничего против банановых шуток своего брата.
– Киран, мне так жаль, что мы давно не общались. Ты, наверно, беспокоилась! – Это было, конечно, слишком мягко сказано, однако возразить я не успела: моя сводная сестра помахала животным, сидевшим в авторикше. – Молодцы, мальчики, хорошо поработали! Я знала, что вы сумеете её найти!
– Ну конечно, моя четырёхколёсная леди! Мы, как всегда, целиком и совсем полностью к вашим услугам! – Будху отвесил изысканный поклон, и даже Бхутум, проснувшись, в знак согласия крутанул головой на триста шестьдесят градусов.
– А теперь, – сказала Мати принцу-обезьяне и принцу-филину, – идите-ка вы лучше на свои посты в регистрационном бюро, пока вас не хватились продюсеры телешоу. – При этих словах лицо обезьянки разочарованно вытянулось, а филин грустно ухнул.
– О нет, мисс Мати, мы не хотим возвращаться к этой ужасной работе! – захныкал Будху. – Она скучная и духовно не воодушевляющая! О, молю, не возвращайте нас в студию! Там ни у кого нет чувства юмора, и никто не любит йогу! И бананы! А в столовой воруют нашу еду, даже если мы пометим её этикетками! Мы хотим быть здесь, с вами, с сопротивлением!
Но Мати сурово, по-генеральски, покачала головой. У неё за спиной Туни летал кругами и выразительно стрелял глазами, явно подначивая братьев. Бхутум заглотил наживку и ринулся на Туни, хлопая крыльями. Две птицы кружились и пикировали, воинственно кривляясь. К несчастью, Бхутум то и дело опрокидывался, потому что умел летать только задом наперёд, поэтому победа осталась за Туни.
Не обращая внимания на птиц, Мати продолжила:
– Принц Будху, вы нужны сопротивлению в регистрационном бюро. Вас отвезёт Прийя. – Так звали одну из скейтбордисток, девчонку в камуфляжных штанах и майке. Её розовое сари развевалось на шее, будто плащ супергероя.
Мне было грустно расставаться с обезьянкой, но Найя горевала ещё сильнее.
– Береги себя, – шепнула она, помогая обезьяньему капитану облачиться в военный китель, треуголку и монокль. – Не забывай обо мне. Продолжай упражняться в йоге и знай, что твои банановые анекдоты очень смешны, что бы ни говорили эти ворчливые стражники.
– Правда-правда? – Обезьяний принц мохнатой лапкой утёр Найе слёзы, и даже придурковатый филин перестал драться с Туни и клювом дёрнул её за один из «хвостиков».
– Эй, ты знаешь, почему банан пошёл гулять со сливой? – спросил её Будху трагическим тоном.
– Не знаю, – всхлипнула Найя. – Почему?
– Потому что… Потому что… – с дрожащими губами выдавил Будху. – Потому что финик завя-а-а-ал! – Последнее слово еле прорвалось сквозь рыдания.
В конце концов Прийе пришлось поймать обоих животных и силой усадить их себе на плечи. Будху обвил хвостом крепкую шею девочки и зарыдал, прикрываясь мохнатой лапкой.
– Береги себя, принцесса!
– Постараюсь, – пообещала я. Филин Бхутум на прощание печально ухнул. Тунтуни радостно летал кругами, то гадко вереща, то неприлично топорща перья на хвосте.
– Неудивительно, что тебя выгнали с работы, экс-министр с птичьими мозгами! Твои анекдоты невыносимы!
Я оторопела. До меня вдруг дошло: это сказал Бхутум, поддев Туни на прощание! Значит, филин всё-таки умеет говорить по-человечески!
И принц-филин с принцем-обезьяной наконец отчалили на скейте вместе с Прийей.
Глядя им вслед, Найя плакала навзрыд, но я лишь рассеянно потрепала её по руке. Голова шла кругом.
– Погоди, Мати, получается, ты послала Будху и Бхутума искать меня? А тебя, Туни, выгнали с работы? И что это за сопротивление? Кому вы сопротивляетесь?
– Прости, Киран, кажется, мы тебя совсем запутали. Я должна многое тебе рассказать. – Мати ловким приёмом подкинула скейт и поймала его на лету. – А почему ты покрасила кончики волос в зелёный? – Сводная сестра тронула меня за косичку. Потом, тихо охнув, прикоснулась к руке. – И руку тоже!
Я опустила глаза. Шрам в виде змеи всё ещё скрывался под банданой, но чуть ниже её края кожа приобрела зеленоватый оттенок. Я торопливо прикрыла пятно рукой.
– Ничего. Побочный эффект переноса сущности.
Мати кивнула:
– Я слышала, что при переносе сущности иногда возникает морская болезнь, но не знала, что кожа или волосы могут менять цвет. Всякое, наверно, бывает.