Мне очень хотелось поговорить с Лалом наедине, расспросить, почему Нила похитили из дворца, и что он, Лал, собирается предпринять для его освобождения, но я понимала, что нахожусь под прицелами камер, и все жители Запредельного царства (и даже за его пределами) услышат каждое моё слово. В том числе и Шеша, который, возможно, прямо сейчас наблюдает за мной из какой-нибудь режиссёрской кабины. От этой мысли меня пробрала дрожь. Задача оказалась гораздо труднее, чем я думала.
Тем временем Гупшуп как в лихорадке заметался по тронному залу. Схватил со стены микрофон и прокричал в него:
– Экстренный вызов! Экстренный вызов! Бригадам по связям с общественностью, по стратегическим коммуникациям, по гриму и косметике – срочно прибыть в тронный зал! Пиар, стратеги, грим – срочно в тронный зал!
Министр умолк, посмотрев в мою сторону. Потом опять схватился за микрофон:
– Уточнение: нам понадобится усиленная команда гримёров. Бригадам гримёров альфа и бета – в тронный зал, срочно! Грим альфа и бета – срочно!
В тронный зал ворвалась целая толпа, которая словно хотела откачать меня от сердечного приступа.
– Эй, вы чего? – вскрикнула я.
Потом стало ещё страшнее. Все бригады гримёров, пиарщиков, стратегов накинулись на меня и стали рвать на части. Крохотная женщина с огромными зубами совала мне в лицо микрофон и настырно расспрашивала:
– Как вы себя чувствуете, зная, что будете бороться на стороне Запредельного царства бок о бок с принцем Лалом? Вам не кажется, что тем самым вы предаёте своего биологического отца и всё Змеиное царство? Я слышала, царь Шеша в последнюю встречу пытался превратить вас в змею, вы можете поделиться с нашими зрителями своими ощущениями по этому поводу?
– Гм, да, я необычайно счастлива выступать за Запредельное царство. Кстати, мои настоящие родители – семья, воспитавшая меня, – родом именно отсюда! – выпалила я. – А обо всём остальном… Гм, без комментариев.
Тем временем ко мне подскочила дама постарше, очень свирепого вида, с кольцом в носу и буйными серо-розовыми кудрями. Она начала снимать с меня мерки, словно собралась шить новый костюм.
– Перестаньте! – взвизгнула я, когда она бесцеремонно сунула руку мне под мышку.
Потом меня ослепила вспышка фотокамеры. Парень хипстерского вида в парчовом жилете, с причудливой бородой, усеянной бесчисленными заколками и бантиками, стал щёлкать меня раз по сто в минуту. Его помощники, высокая дама с осветительной установкой и коротышка с целым подносом косметики, кружили около меня, как деловитые пчёлы.
Лысоватый гримёр пыхнул мне в лицо густым облаком пудры. У него к бровям были приклеены разноцветные помпоны и перья.
– Прекратите сейчас же! – крикнула я.
– Даже герои должны в глазах публики выглядеть прекрасно! – пропел гримёр. – Красота – тяжёлый труд!
– Ракурс! Ракурсы на неё! – Бородатый фотограф то припадал к полу, запечатлевая меня со стороны ноздрей, то вскакивал на табуретку и снимал мою макушку. – Ты должна выглядеть героически, но женственно. Опытной, но по-детски наивной. Свирепо, но кокетливо!
– О, так получится гораздо лучше, чем все эти компьютеризованные картинки! – сказал господин Соловей, прожёвывая кокосовые нару. – Намного приземлённее и реалистичнее!
Мне уже осточертела эта толпа. Меня хватали, дёргали, толкали со всех сторон.
– Лал! – в отчаянии воззвала я к другу. – Что тут творится?
– Ты теперь официальная участница соревнований, – натянуто улыбнулся Лал. – Правда, здорово?
– Сделайте её красивее всех на свете! Работайте живей! – кричал министр Гупшуп. – Готовьте её к съёмке! Уложите волосы! Закройте эти кошмарные шрамы! И эти зелёные пятна на руке! Она должна блистать! Не забывайте, вы создаёте принцессу – охотницу на демонов!
Глава 16Ток-шоу мисс Твинкл Чакраборти
– Мы в востоуурге, принцесса Киранмала, что вы согласились посвятить себя благороуудной цели вернууть камень Чинтамоууни в наше царствоуу!
По знаку министра Гупшупа публика в телестудии взорвалась аплодисментами.
Трудно поверить. Я сижу в дворцовой студии МГТВ с самой мисс Твинкл Чакраборти, звёздной телеведущей Запредельного царства. Мисс Твинкл была одета в ярчайшее сари с шитой золотом широкой каймой и короткую тоненькую блузку. Высокий пучок унизан самоцветами в форме крохотных животных – получалось, будто тигры, гиены и павлины выглядывают из её волос. На ней были огромные бриллиантовые серьги, на лбу наклеена точка с драгоценным камнем, а в носу покачивалось кольцо, такое тяжёлое, что держалось на кончике только чудом.
– Гм… Рада вас видеть! – испуганно выдавила я. – Камень Мыслей! Да, круто! – В показном энтузиазме я взмахнула обоими кулаками.
Мне до сих пор не удалось расспросить Лала о его брате, однако я чётко понимала, что не следует заводить никаких серьёзных разговоров поблизости с гадким министром Гупшупом. Может быть, Нила бросил в тюрьму сам Гупшуп – втайне от Лала и от царя? Трудно сказать. Ясно одно – надо изображать крутизну, пока не выпадет случай побеседовать с Лалом наедине.
На нас устремились лучи прожекторов, подчеркнувшие мою новенькую одежду – летящую белую курту со штанами и мягкие доспехи, сделанные специально для меня. Волосы, в которых, кажется, появилось еще больше зелёных прядей, были чисто вымыты и заплетены в множество косичек с металлическими нитями. Бригады альфа и бета хорошо знали своё дело. Пропустив мимо ушей крики Гупшупа, требовавшего прикрыть мне шрамы на шее и руке, гримёры прислушались ко мне и оставили их на виду. Но всё-таки я разрешила замаскировать зелёные пятна возле змеиного шрама, всё ниже растекавшиеся по правой руке. Не хотелось признаваться, даже самой себе, но они начинали меня немного пугать. Короче говоря, низенький гримёр с перьями и помпонами на бровях – его звали Бхашкар-да – оказался настоящим мастером своего дела. Он придал мне вид настоящей героини, очаровательной и сильной, а в довершение коснулся губ зелёной помадой. Жаль, что здесь не было Найи, она бы оценила его талант.
Моя экипировка тоже не осталась без внимания. Костюмерша выдала мне точную копию моих браслетов с вышитым змеем, глотающим луну, и даже новые сверкающие, серебристые ботинки. Жалко было расставаться с моими фирменными фиолетовыми берцами, но серебристые так красиво блестели! К тому же фиолетовые уже стали тесноваты.
– Милоуучка, ты так хорошааа! Просто очаровауутельна! – прощебетала мисс Твинкл нелепыми розовыми губами, надув из жвачки идиотский розовый пузырь. Она читала вопросы с огромной картонки, на которой кто-то писал их кошмарным почерком с чудовищными ошибками. Вот и сейчас она покосилась на картонку, прищурившись, словно нуждалась в очках, но не желала портить ими свою неземную красоту.
– У наших зрителей к тебе, дорогая милочка, множество… вааа-про-сафф! Для начала расскажи нам о своём горюууучем романе с принцем Лалом.
Она, должно быть, хотела сказать «горячем», но всё равно вопрос звучал глупо.
– У меня нет никакого романа с принцем Лалом!
– Да полноуу тебе, милоуучка! – Мисс Твинкл Чакраборти заговорщически подмигнула на камеру. – Только между нами, сладкими булоуучками, дружками-подрууужками!
– Мне всего двенадцать лет! – выпалила я. Не хватало только, чтобы эту прямую трансляцию увидели мои родители. – И никакая я вам не булочка и не подружка! И вообще мы с Лалом никогда особо не дружили, его больше интересовала…
– Ой-ой-ой! – пропела мисс Твинкл и, едва заметно наклонив голову, посмотрела на картонку в руках ассистента. Там было написано:
НЕ ГАВАРИТЬ О ТЕХ
О КОМ ГАВАРИТЬ НИ СЛЕДУИТ
(АСОБИННО А ТОЙ НИГАДЯЙКЕ
С КАНЮШНИ)
Видимо, они не хотят, чтобы я говорила о Мати. Но каким образом Мати превратилась из ценной умелой служанки в негодяйку?
– Пойдём дальше, даааа, малыуушка? Я знаю, ты убила много, много раккошей. Так много, что и не сосчитать. – Она влажно хлопнула пузырём из жвачки.
– Я сражалась, но не убила ни… – начала было я, но телеведущая опять перебила меня:
– Милочка, какое убиууйство было самым кровавым? – Мисс Чакраборти вложила в просьбу столько энтузиазма, словно расспрашивала о любимых кричалках на школьных праздниках. – Может быть, то, когда ты вынула раккошу кишки ложечкой для мороженого? Или когда перегрызла хоккошу яремную вену собственными зубами?
– Какая гадость! Я ничего подобного не делала! – запротестовала я, но мисс Твинкл потянулась ко мне и очень больно ущипнула за щеку.
– Не смущаууйся, крошка!
Потом она нажала на кнопку, и на гигантском экране позади нас вспыхнуло изображение моего дома в Парсиппани! Звука не было, качество видео было немного зернистым, но я отчётливо разглядела на лужайке двоих пакхираджей, с фырканьем щиплющих нашу вытоптанную траву.
– Это было прошлой осенью, – воскликнула я, недоумевая, как они умудрились раздобыть эту запись. – На мой день рождения.
– Ну да, конеуучно. И этот день был оуучень печальным, милая моя кроуушка. – Она всхлипнула, прикусив внезапно задрожавшую губу. Я заметила, как ведущая взяла крохотный флакончик, вылила на ладонь несколько капель и потерла веки. От этого на её огромных карих глазах словно выступили слёзы.
– Поплачь, девоуучка моя, поплачь, если надо. Откроууй душу, лапочка. Не держи гоууре в себе. – Она протянула мне платок, видимо, пропитанный той же жидкостью. Как только я поднесла его к лицу, глаза наполнились слезами. Несколько человек из студийной публики подались вперёд, словно хотели полюбоваться, как я реву.
– Спасибо. Не надо. – Я вернула ей платок, источающий тяжёлый приторный аромат, и потёрла глаза. По рядам зрителей прокатился вздох разочарования, и я сочла нужным добавить: – Я попрошу его у вас, если понадобится.
Видео шло своим чередом. На экране появился отвратительный слюнявый раккош, проглотивший моих папу и маму, с чего, собственно, и начались мои приключения. Он ворвался в дом, держа наперевес, словно дубинку, столб от веранды. Наконец-то включился звук, и мы услышали рёв чудовища: