Девочка легко взяла парней в оборот и под их обиженными и удивленными взглядами перечеркала половину пунктов в договоре, выбивая лучшие условия из возможных, плюс еще что-то сверху, из резервного VIP-фонда. Анастасия Павловна сама слышала, как один из менеджеров прошептал Оленьке на ухо: «Ты что творишь, дура?!» Ей тогда очень захотелось выгнать хама из дома, и только взгляд на бледное лицо сына останавливал от немедленных действий.
Она не стала дожидаться обещанного Глебушкой перевода, а подписала контракт на месте, внеся предоплату и тем самым полностью опустошила свои накопления, использовав даже отложенные «на похороны» деньги. Ничего, это не страшно, главное, чтобы с сыночком все было в порядке. А деньги — дело наживное. Да и Глеб говорил, что хорошо сейчас зарабатывает в этом своем Другом Мире. Вон, какой красивый коттедж ей снял за городом, да и друзья у него нашлись очень серьезные. Сашенька вот и сейчас сидит на кухне у окна, «мониторит», как он выражается, вход в подъезд. Уж сколько просила его не беспокоиться, мол, кому она нужна, старая, чтобы присматривать да охранять? Ан нет, не слушает, всегда рядом, головой крутит, по сторонам глядит. Очень славный молодой человек, сумки разве что никогда не поможет донести. «Мне, — говорит, — руки нужны свободные, вы уж извините, Анастасия Павловна…»
Сейчас вот еще двое появились. Олег — тот в машине обычно сидит, а Костя к ночи появляется, меняет одного из ребят. Надо будет им на вечер котлеток нажарить, а то заказывают пиццы всякие или рис кружочками, завернутый в синтетические водоросли, разве ж с этого здоровье будет?
Тревожно пискнувший кардиомонитор прервал размышления Анастасии Павловны. Прибор, ранее рисовавший аккуратные синусоиды, отображал теперь резкие пики и пугающие провалы. Вот сердце сына вновь сбойнуло, затем еще раз, потом длинная пауза… Монитор тревожно выл на одной ноте, вытягивая тонкую нитку сердечного ритма… Ну же! Бейся! Борись, сынок!
Замигал сигнал экстренного вызова реанимационной бригады и оперативной группы медиков «Алькора». Дистанционный диспетчер «Скорой помощи» подключился напрямую к реанимационному оборудованию, что полукругом теснилось в изголовье капсулы. Вчера ей пришлось подписать отказ от госпитализации сына и оплатить услуги медпомощи на дому класса «Прим», без этого его бы просто забрали в специализированный «коматозник», где он бы тихо и незаметно угас.
Диспетчер дал команду на заряд дефибриллятора и активировал кардиоводитель. Резкий щелчок пневмоинъектора заставил вздрогнуть, пустая ампула из-под адреналина покатилась по полу. Разряд! Тело сына дернулось, выгибаясь судорожной дугой. Автодозатор впрыскивал в капельницу содержимое аптечного бокса, лицо врача «Скорой» на мониторе тревожно хмурилось. Еще разряд! Легкий дымок потянулся от нежных электронных потрохов вирткапсулы — почему-то не сработала блокировка, которая должна была отключить все непрофильное оборудование. Вновь лязгнул пневмоинъектор, ампула из-под атропина волчком закрутилась на паркете. Разряд! Кардиомонитор все тянул свою заунывную ноту, а в коридоре уже звучал топот многочисленных ног. Алькоровцы приехали первыми.
Анастасия Павловна с надеждой посмотрела на медика «Скорой», остававшегося на мониторе. Тот на секунду отвернулся, затем взглянул ей прямо в глаза и отрицательно покачал головой. Картинка на экране мигнула и сменилась на список проведенных реанимационных мероприятий. Дежурный передал инициативу прибывшим на место медикам и отключился.
А еще через полчаса Анастасия Павловна сидела за столом в полувменяемом состоянии, держа в одной руке стаканчик с успокоительными каплями, а в другой — официальную ручку со встроенным идентификатором, и, не глядя, подписывала бумаги. Свидетельство о смерти, отчет бригады «Скорой», акт о захоронении посредством заморозки… Она почти ничего не слышала и не видела, чему была откровенно рада, меньше всего ей хотелось бы вслушиваться в хлюпающие звуки установки, которая откачивала сейчас из тела сына лишнюю жидкость и заменяла ее раствором криопротектора.
Однако привычная мелодия эсэмэски заставила мать вздрогнуть и на мгновение закаменеть. Ведь именно эту мелодию она настроила для оповещений, приходящих с номера Глеба!
Не совсем понимая, что делает, Анастасия Павловна взглянула на браслет коммуникатора, прикоснулась к экрану, раскрывая входящее сообщение, и неожиданно улыбнулась во все лицо. «Глебушка! Живой! Спасибо тебе, Друмир!»
Мы уже доедали алкогольное мороженое, когда в груди болезненно екнуло. Поморщившись, я помассировал рукой где-то в области сердца.
— Что такое? — спросила наблюдательная Зена.
— Да не пойму… Сердце вроде прихватило…
Брови девушки удивленно взлетели:
— Надеюсь, ты не собираешься стать первым сорвавшимся, умершим от инфаркта?
— Сам не хочу… — улыбнулся в ответ, прислушиваясь к своим ощущениям.
Попустило… Или просто показалось? Нервы-то напряжены, события несутся экспрессом, да и утренняя встряска могла сказаться. Тут и голоса впору начать слышать, не то что ловить фантомные боли.
Взгляд Зены на секунду поплыл, но уже через минуту она вновь вернулась в реальность:
— Тебя примут через десять минут. Готов?
— Так точно!
— Славно. Пуха, бегом доедай свое мохито, и подбрось Глеба до Гильдии. Да и там проводи, времени в обрез.
— Угу, — промычала волшебница, увлеченно тарабаня ложкой и вычищая пиалу от нежно-салатового содержимого.
Теоретически виртуальное спиртное не пьянило. А вот практически… То ли глючила биохимия мозга, то ли срабатывали наработанные рефлексы подсознания, однако всеми давно замечено: алкоголь вставляет. Кого-то больше, кого-то меньше, но ведет практически всех, за исключением разве что принципиальных или вынужденных трезвенников без нужных связей в подкорке. Так что девчонки были слегка навеселе: самое то для продолжения банкета и перехода в стадию танцев-обжиманцев, а то и вовсе — в горизонтальное положение. Ага, подколол сам себя, Бомба как раз скучает без крепкой мужской руки… Да и остальная стайка зеленокожих гоблинш никак не тянула на идеал красоты. Впрочем, за время, прожитое в Друмире, мой взгляд уже порядочно замылился, и я считал их вполне себе обаятельными, пусть даже и слегка страшненькими. Знаю, знаю, встретив такую группу в реале, конфуза не избежал бы, стирка штанов и окрашивание ранней седины были бы практически обеспеченны. Но то в реале…
Пуха в последний раз заглянула в пиалу и, удостоверившись, что та пуста, разочарованно откинулась в кресле. Заслав мне предложение о присоединении к группе, дождалась принятия и по-гагарински махнула рукой:
— Поехали!
Я едва успел вскочить на ноги, как хлопок телепорта выдернул нас из кафе и перенес на площадку для прибывающих, находившуюся напротив здания гильдии Наемников.
— Прошу! — сделала ручкой зеленая бестия, указывая на главные ворота, охраняемые парой големов.
С натугой проглотив ставшую комом в горле последнюю порцию Эльфийского, я вытащил изо рта честно стибренную ложку, осмотрел ее и отбросил в сторону:
— Веди уж…
Комната для VIP-переговоров была обставлена с вызывающей роскошью. Стены украшены гобеленами, которые увековечивали ратные подвиги наемников: рейд на Нагафена, недельное удержание прохода в Золотую Долину, штурм Цитадели Мрака.
Я сидел в удобном кожаном кресле, а напротив, по другую сторону стола, возвышалась могучая фигура координатора. Правила корпоративного дресс-кода, заставлявшего нижнее звено персонала таскать личины гоблинов, на него явно не распространялись. Я, правда, не уверен, что злобная харя с клыками в палец длиной, торчащими меж черных губ — лучший образ для ведения VIP-переговоров Хотя, судя по тому, что на парочке гобеленов мелькала характерная зеленая морда с легко узнаваемой татуировкой на щеке, координатор не всегда сидел при штабе, а то и вообще выслужился из самых низов. Отсюда и брутальная внешность, что генерировалась для поля боя, а не кабинетных посиделок.
Внимательно выслушав мою просьбу, при этом слегка раздражая прямым, сверлящим взглядом, координатор на секунду задумался. Наконец определившись, он откинулся в кресле и заговорил:
— Понимаете, уважаемый Лаит, в вашем деле сразу несколько сложностей. Но начну, пожалуй, с вопроса, как, собственно, вы собираетесь взламывать защиту купола?
Хм, я на секунду задумался. Светить умением взлома перед такой прорвой народа абсолютно не хотелось. Поначалу я думал воспользоваться жреческой способностью «Тень Неназываемого», что гарантировало мне формальную анонимность. Очень формальную, ибо даже Умка сложит два плюс два и легко вычислит носителя столь полезного умения. Становиться же инструментом в чьих-то руках я не желал. Хотя стоп, есть ведь решение! Дорогое, хомяк вон ищет сердечные капли, но есть.
Запустив руку в сумку, я вытащил собственноручно созданный свиток. Положил на стол. Орк всмотрелся, ноздри его алчно дернулись, а рука сделала рефлекторное хватательное движение.
— И не жалко вам тратить столь уникальную вещь? Продайте-ка свиток лучше мне, я заплачу двести тысяч полновесных золотых. А купол можно и магами продавить, наймете лишнюю сотню, еще и в плюсе останетесь… Как вам такое предложение?
Ага, а потом всплывет этот свиток в самый неудачный момент, причем вполне вероятно, что у стен моего собственного замка. Не говоря уже о том, что стоит заклинание не меньше миллиона, да и наемные маги будут курочить защиту не меньше получаса, а кто мне даст столько времени? Не стража, так игроки подтянутся, а вот у них-то воскрешение мгновенное, это не гвардейцы с пятнадцатиминутным респауном.
Нет, спички детям не игрушка. Не дам!
— Извините, но предпочитаю действовать быстро и наверняка. Так сколько там с меня за наем трехсот топовых воинов на пятиминутную акцию?
Орк осуждающе покачал головой и принялся заряжать по полной.
— Минимальный срок найма — сутки. Собрать нужное вам количество народу получится лишь часа через два. Пять сотен за одного разумного, сто пятьдесят тысяч за всех…