немашины – это не танки, специфика применения другая. Но думаю командирам этого времени плевать, скорее всего решат собрать группу, чтобы массовостью задавить сопротивление противника. Хотя уже август, может научились воевать. А пока нашу группу построили, и мы двинули, днём замечу, к позициям нашего теперь полка. Там тоже оформляли, пока в тылу держали, оружие личное мы получили, я револьвер «Наган», остальные карабины «Мосина», вещевое имущество. В общем снаряжены. Да, мехводу тоже карабин вручить пытались, но я настоял, и тому дали револьвер. Так что началась служба.
Глава 32
Надо сказать, боевые действия шли дольно неплохо, хотя были очень ожесточёнными. Немцы рвались к Киеву. Наши машины к счастью в бой кидать не стали. Использовали как артиллерийские платформы. При атаках противника выскакивали на открытое место и вели плотный прицельный огонь, постоянно перемещаясь. Да, из капониров тоже бывало вели огонь, но там машина неподвижна и быстро выбивали её. Повреждали или сжигали. Правда, за месяц боёв, к началу сентября, от наших броневиков, тех семи, осталось две единицы. Моя, и старшего сержанта Решетина. Побиты машины, с наваренными заплатами, не раз в ремонте были, но мы активно воевали. Кстати, это было замечено, я старшего сержанта двадцать пятого августа получил, за то что подбил два немецких танка модели три. Используя складки местности в борта бил. Обещали орден, но чую кинут с ним.
Сегодня пятое сентября, я отползал от начавшего разгораться броневика. Немцы на нашем участке уже почти неделю не вели активных боевых действий, вот наши и решили провести разведку боя. Моя машина участвовала. Провели, мать их. И что фигово, до наших далеко, а немецкие окопы вон, рукой подать. Начали мы ещё ночью, но сейчас уже почти рассвело. Впрочем, эта разведка боем, прошла удачно, более чем. Участвовала вторая рота первого батальона, пять танков «БТ-5» и два наших броневика. Мы из второго батальона. Послали что не жалко. Что по бою, я отчётливо выдел. Немцев тут по сути нет, оставлены заслоны и секреты, но основная масса войск, что ещё неделю назад иступлённо нас била, пытаясь прорваться, отсутствовала. Вон и артиллерия слабо работает, оставили какие-то батареи, и всё. Впрочем, сейчас не об этом, я в огненном шаре сгорающего бензина выпал из машины и покатился, сбивая пламя. К счастью это удалось, опалило, это есть, но ожогов я не получил. Вроде нет. Вот волоча ногу и отползал в яму рядом. Экипаж рядом с бронемашиной, двое, заряжающий погиб за полчаса до того, как нас сожгли, снаряд пробил броню и попал в него. Я сам задержался, когда нам в бензобак попали, убирая его карабин в хранилище, наши вещмешки, это и спасло. Двух других членов экипаж срезал пулемётчик, когда они первыми наружу выскочили. По мне тоже работает из «МГ-34», как из газонокосилки строчит, пули так и свистят, иногда форму цепляя, я на спине полз, но я ниже, в мёртвой зоне, а тут дополз до воронки и всё, я в домике.
Первым делом осмотрел себя, комбинезон ещё дымился, тлел, но меня волновала левая нога, стащил сапог, и задрал штаны. Кровят две ранки, обе пулевые. Всё же достал пулемётчик, когда я выпадал из машины. К счастью, кость цела, мясо проткнуто только. Сняв шлемофон, убрал в хранилище, вместе с очками. Бинокль трофейный следом, планшетку и ремень с кобурой. «Наган» приготовил и отдельно уложил. Кстати, карабин заряжающего тоже проверил и приготовил к бою. Сапоги, оба снял, комбинезон стянул и выкинул его, остальное всё пробрал. Жаль голенище попорчено пулями, обе пули ниже колена попали. Вот так достав перевязочный пакет, вскрыл, и стал аккуратно бинтовать. Сначала одну рану, потом вторую. Они в пятнадцати сантиметрах друг от друга. Дальше залёг на дне воронки и пережидал пока рвутся снаряды в броневике, до него метров десять было. Там половина боезапаса ещё оставалось. Мы тоже стреляли, и надо сказать вполне неплохо, навострился за эти дни даже в движении бить. Много практики было. Я успел осмотреться. Наши потеряли оба броневика, да, Решетина тоже подбили, экипаж вроде успел выбраться, им в мотор зарядили, пушка ещё стреляла какое-то время, а также три танка. Один из них горел в ста метрах от меня, уже над окопами немцев. Однако два отползали, и отошли. Стрелковая рота, что поддерживала нашу атаку, тоже понесла потери и отошла. Надеюсь командиры тех двух танков разобрались, что немцев тут нет и доложат. А может и не поняли. Одно ясно, надо ждать темноты и там поползу к своим. До темноты воронку покидать нельзя, нашпигуют свинцом мигом.
Чуть позже начала шея побаливать и кисти рук. Всё же опалило их. Ещё на лице всё стянуло, и ресниц нет. Вот так и пережидал разрывы снарядов в броневике, воды много пил, запас сделал ранее. В обед поел, ухи с хлебом, доел уху, и там дальше банально уснул. Я полночи не спал, мы готовились к этой разведке боем. Нормально, уснул, хотя шея уже сильнее побаливала.
Когда проснулся начинало темнеть. Немцы тоже не рискнули из окопов выбираться, чтобы проверить нас. Так что позавтракал, чаем и пирожком, последний, что в Киеве купил. Экономил, да и с экипажем делился, но вот закончился. Надо будет ещё запас сделать.
Выбравшись из воронки, дополз до своих бойцов. Комбинезоны обгорели, тут и трава у машины тлела, но документы у обоих забрал. У мехвода вместе с ремнём и кобурой, и его «Наган», а у стрелка-радиста подсумки. После этого похоронил.
У меня занято в хранилище едва семьсот килограмм, убрал часть земли, спустив вниз на руках, и прикрыл. Хоть такая, но могила. После этого пополз уже к своим.
Заряжающий остался в машине, но там после пожара и подрывов, и хоронить нечего. Часа два полз, с отдыхом. Когда до окопов добрался, опознался у бойца в секрете.
Так что дальше помогли, и донесли до штаба нашего полка. Мы тут оборону держим. Вызванный врач осматривал меня, шею и раны на ноге, снимая повязки, а комполка расспрашивал.
– Значит, говоришь, немцев там нет? – спросил комполка, майор Белозёров.
– Нет, они бегали по окопам и стреляли с разных мест. Пушек противотанковых хватает, это есть. Но они знают, что против них танкисты, вот и оставили столько. Там процентов десять от того что раньше было.
– Ясно, – потёр тот подбородок.
Пока врач мной занимался, я устно диктовал писарю рапорт по бою, что видел. Документы экипажа сдал, подтвердив их гибель, похоронки оформят. Причём, документы всех троих. После гибели заряжающего я забрал книжицу, а потом нас и подбили. После этого, с новой повязкой на ногах, на шею тоже наложили, с мазью, на подводу, и в тыл. Всё, в госпиталь меня. Точнее сначала в медсанбат, там уже как врач решит, у меня пока первичная перевязка. Да, в медсанбате даже осматривать не стали, мол и так хорошо обработан, оформили, и на машине в Киев. Были там ближе к десяти дня. Две машины полные ранеными. Причём, снова тот же госпиталь. Чуть пострадал, бомба попала, во время одного из налётов, но работал штатно. Так что меня на операционный стол уже в час дня, обе раны почистили, зашили и в палату. Причём сам допрыгал на костылях, и лёг. Вот и всё. Ждём. Скоро Киев возьмут, дальше видно будет что делать. Ну а что, хранилище пустое, еды кило на сто, остальное снаряжение, вооружение и топливо. Хочу самолёт добыть. Да я помню, как недавно сам себя ругал что в лётчики пошёл. Я не собираюсь на нём в бой, он нужен чтобы большие расстояния максимально быстро преодолевать. Вот и всё. Пусть в хранилище будет.
С трофеями. А вот их за этот месяц не так и много было. А где мне их взять было? Мы на передовой редко бывали. Обычно в ближнем тылу как подвижный резерв стояли. Если какой труп немецкого солдата увижу, то он обычно уже обобранный стрелками. Один раз повезло, в кустах тело унтера найти, причём я его достал из башенного пулемёта, спаренного с пушкой, с него снял бинокль, ременную систему с пистолетом «Парабеллум» и подсумками с магазинами к пистолет-пулемёту. Самого «МП» не нашёл, ни у тела, ни вокруг. Часы наручные, ими сейчас пользуюсь, мелочёвка. Даже ранец что у того имелся, пусть и пропитанный кровью, осмотрел, и всё ценное забрал. Всё. Больше и рассказывать нечего. А те снаряды, патроны и бочка с бензином, я их не трогал, нас вполне нормально снабжали. И кормили, поэтому свои личные запасы не тратил. Только пирожки и потратил, вот и всё.
А так в госпитале лежать скучно. Я конечно малоподвижен, куда там на костылях, но на свежий воздух в парк выбирался, и там сидел, грелся на солнышке. Ночами уже холодало, чувствовалось. Окна начали закрывать. Пользуясь тем, когда один в тихом углу остаюсь, перебирал содержимое хранилища. Почти на сорок килограмм освободил. Надо потом от этого мусора избавиться. Хотя сгорит, дерева много, жаровня есть, на дрова пойдут. Из оружия, перебрал всё и почистил. Это «Наган» мехвода, свой-то сдал, когда меня в медсанбате оформляли, так что его вычеркнули из красноармейской книжицы. Потом карабин «Мосина» заряжающего, «Парабеллум» с унтера, с него же две гранаты, плюс гранатная сумка с десятью «Ф-1», что из броневика прихватил, когда его горящий покидал. Это всё из оружия. Почистил, привёл к готовности и убрал. Всё, жду приказа на эвакуацию.
Да, в госпиталь меня оформили, и операция была, шестого сентября. А девятого прибыл состав старших командиров, даже один генерал был, и вручили мне медаль «За Отвагу». Они обходили раненых, там ещё пятерых наградили. Я думал это за разведку боем, быстро мол сработали, а это за те два танка. Если бы я их не сжёг, те к нам бы в тылы смогли выйти. По сути на том участке кроме меня и не было никого. Обещали орден, а дали медаль. Экипажу медали обещали, так ничего не получили. Да ладно, могли вообще забыть. Хотя бы медаль, но как подтверждение что я воюю хорошо, у меня есть. Убрал её с наградной книжицей в хранилище пока. Это единственно, что могу вот так вспомнить как интересное событие. Остальное время много лежал. Или в парке проводил. Скука. Конечно в нашей палате был репродуктор радио, это нам ещё повезло, не во всех палатах он был, но всё равно скучно. Конечно старались разнообразить быт, у одного шахматы были, у другого колода карт, на спички играли, чтобы интерес подогреть, но всё равно скучно. Эх, где там мой ноут с запасами музыки и фильмом? Да уж, чего печалится и вспоминать, если не вернёшь? Пролетело десятое сентября, потом пятнадцатое, десять дней как ранен, когда я заметил, что медики начали тревожиться. На следующий день забегали. Семнадцатого объявили об эвакуации. Кто мог, пусть сам уходит. Я уже с трудом сам ходил, двенадцать дней как ранило, так что документы забрал из архива, выписку из больничного листа, форму, всё что со мной было. Там ещё вещмешок с мелочью. Суета в госпитале стояла. Только лежачие оставались на месте. Часть медиков тоже уходила. Ходячие, включая тех что вроде меня, решили рискнуть.