По пути ему доведется сразиться с другими монстрами и созданиями.
Феникс обрел свободу, но впереди еще предстоят битвы.
И каждая из них будет кровопролитной.
Глава 18
После напряженной репетиции, во время которой Тесс дулась и грызлась с Финли из-за каждой незначительной детали – освещение сцены, позднее время, ее испачканный кофе сценарий и даже чертова погода («Очень жарко, нельзя ли продолжить завтра?»), – эмоционально вымотанная, я подошла к своему пикапу.
Я так устала, что решила написать Уэсту, сообщив приятные известия о моей роли, которой радовалась все больше и больше. У меня не хватило духу ответить, когда он позвонил. Я не могла похвастать энтузиазмом, которого заслуживал этот разговор. Я дала себе слово, что завтра принесу ему отменный сэндвич, который приготовлю сама, и обстоятельно расскажу о разговоре с профессором Макгроу.
Я припарковалась перед домом и пошла на слышимую наверху возню. Мне как кол в спину вставили. Марла орала, а по дому эхом разносилось настойчивое дребезжание деревянной двери.
– Открывай, старая ведьма! Прошу в последний раз. Сейчас позвоню шерифу Джонсу, и он ее выбьет. Тебе опасно там находиться!
Господи, а теперь-то что?
Я бросила рюкзак на лестничный пролет и взлетела по ступенькам. Повернув за угол, увидела в коридоре Марлу, которая с красным лицом и всклокоченными волосами стучала кулаками по двери в ванную. От усердия руки у нее покраснели и припухли.
– Саванна! – От ее вопля чуть не сорвалась крыша дома. – Сейчас же открой!
До меня донесся звук льющейся воды по ту сторону двери.
– Нет! – Бабушкин гулкий и визгливый голос бренчал как монета в пустой копилке. – Вы больше меня не облапошите! Вы хотите завлечь мою милую Кортни наркотиками. Я не открою. Я вас не знаю, мисс. И вообще-то это я сейчас позвоню шерифу Джонсу, и он вас арестует. Это моя собственность! Может, я и старуха, но знаю свои права.
Бабушка не в первый и не в пятый раз не узнавала Марлу, но впервые оказывала ей активное сопротивление.
– Что происходит? – спросила я, положив руку на плечо сиделки.
Марла вытерла пот со лба и покачала головой. Когда повернулась ко мне, я заметила, что она плакала. Глаза у нее блестели и припухли.
– Я больше не могу, солнышко. Извини. Просто не могу. Твоя бабушка… – Марла затрясла головой и сжала губы, чтобы не заорать во все глотку. – Она плохо себя чувствует. И если продолжишь держать бабушку здесь, без лечения, то ничего хорошего ей это не даст. Если ты отправишь ее в дом престарелых, это не будет означать, что ты себе жизнь облегчила, милая. В этом поступке нет эгоизма. Надеюсь, ты поймешь. Сейчас держать бедную женщину здесь – делать ей же во вред. Она больше не может принимать самостоятельные решения. У твоей бабушки помутнен разум, и ее нужно определить туда, где ее потребности будут удовлетворятся двадцать четыре часа в сутки. Грейс… – сдавленно произнесла Марла, и у нее задрожал подбородок от неизбежного всхлипа. – Ты никого не найдешь. И пора с этим смириться.
Я по-быстрому обняла Марлу и отправила ее домой, а потом закатала рукава и заколотила кулаками по двери.
Вода начала просачиваться из-под двери. У меня перехватило дыхание, когда я увидела, как под моими кроссовками начинает течь вода, направляясь дальше по коридору. Бабушка наполнила ванную?
Я не понимала, как она умудрилась запереться от Марлы. Ее нельзя оставлять одну. Ни на минуту.
«Ты должна поменять дверные ручки, чтобы их можно было отпереть снаружи, – злобно подсказал мне голос разума. – Ты постоянно убеждаешь себя, что бабушка не настолько безрассудна, чтобы учинить что-то опасное. Кормишь себя очередным враньем».
– Бабушка, – самым кротким голосом позвала я. – Это я, Грейси-Мэй, твоя внучка. Открой, пожалуйста, дверь, чтобы я тебе помогла.
– Какая еще Грейси? – с подозрением фыркнув, спросила она. – Не знаю я никакую Грейси-Мэй. У меня из родственников только Фредди и моя Кортни, а она в беде из-за таких гадин, как ты, которые пытаются продать ей наркотики. Но больше я вам не позволю это сделать. Все сейчас и закончится. Правда, Кортни, детка?
С кем она разговаривает?
Всемилостивый боже, неужели ей совсем плохо?
Но я и так знала ответ на этот вопрос. Просто притворялась, что это не так.
Я схватилась за дверную ручку и потрясла ее. Когда дверь не поддалась, я в отчаянии прижала ладошки к деревянному полотну.
Вода все лилась и лилась, и теперь стекала по ступенькам. Стало страшно совсем как в ночь пожара, но все же иначе. Бабушка утонет. Я не могла это допустить. Весь ужас в том, что даже если я позвоню Уэсту или шерифу Джонсу, то успеет произойти что-нибудь плохое, когда они доедут.
– Я захожу! – заявила я, приложилась плечом к двери и сделала шаг назад. Всем телом и весом обрушилась на дверь, пытаясь выбить ее плечом.
Но ничего не произошло, кроме возможного вывиха.
Черт. Черт. Трижды черт.
– Бабушка! – ловя ртом воздух, я ударила по двери. Ответа не последовало.
Я снова уперлась плечом в дверь, пытаясь взяться за дверную ручку. Глаза застлала пелена слез. Я поискала на ощупь телефон, достала его и позвонила Уэсту, не прекращая попыток открыть дверь.
– Техас, – ответил он после первого гудка. – Что случилось?
– Ты мне тут нужен. Бабушка заперлась в ванной, и оттуда вода вытекает. Она везде, Уэст.
– Уже еду.
Я услышала, как Уэст подскочил, как звякнула его цепочка на джинсах, задребезжали ключи и хруст насыпного гравия под ботинками.
– Боюсь, что ты опоздаешь… – я задохнулась. Мне вообще не стоило оставлять ее одну. Марла не могла уследить за бабушкой как следует.
И что потом? Хочешь бросить учебу и посвятить жизнь заботе о человеке, которому приносишь одни несчастья и который чаще всего даже тебя не помнит?
Я услышала, как Уэст заводит байк, но он не стал отключаться.
– У тебя есть под рукой банковская карта?
– Эм, у меня вообще нет карты, – покраснев, промямлила я.
– Ну хоть какая-то карточка в кошельке есть? Скидочная от магазина? Страховка?
– У меня есть читательский билет, – Я сглотнула ком в горле.
– Он из пластика?
– Да.
– Я помогу тебе открыть дверь. Возьми карточку.
– Ладно.
Я сбежала по лестнице, не вешая трубку, и стала искать в рюкзаке кошелек. Поиски увенчались успехом лишь в третий раз, пальцы ужасно дрожали, когда я выудила читательский билет. Я рванула наверх и встала перед ванной. Вода уже лилась по первому этажу, и меня переполнил ужас.
Слышала, как едет ко мне Уэст, как свистит ветер. Он засунул телефон в шлем – я видела это уже сотню раз.
– Нашла? – спросил он.
– Нашла.
– Просунь карточку между дверью и рамой, чуть выше замка.
Я сделала, как он сказал, чувствуя, что не могу дышать.
– Теперь наклони карточку к дверной ручке и попытайся воткнуть ее между замком и рамой.
– Есть!
Я пошевелила карточкой туда-сюда, чувствуя, как отодвигается и задвигается замок, но не полностью. Оголенные нервы послали сигнал телу, и я вся задрожала. От громкого плеска воды за дверью меня затошнило. А потом… дверь щелкнула и приоткрылась на сантиметр. Я прижала к ней ладонь и вломилась в ванную. Бабушка прямо в одежде сидела в ванне, а вода уже дошла ей до подбородка. Очнувшись, она посмотрела на меня мутными глазами.
Бабушка смотрела на меня так, словно хотела застрелить.
– Открылась! – с радостью закричала я в трубку и кинула телефон в сухую раковину.
Я бросилась к бабушке. Она стала отбиваться, ее руки отяжелели от воды. Я тут же выключила кран.
– Убирайся, дьявольское отродье! Прочь из моего дома! Прочь из моей жизни!
Меня затошнило.
– Посмотри на свое лицо! – прошипела она. – Монстр.
Я похлопала по лицу и поняла, что пока пыталась отпереть дверь, сняла кепку.
– Тебя коснулся дьявол, теперь ты помечена. Уродливая и прогнившая – телом и душой. Ты явилась забрать мою Кортни?
– Бабушка, нет. Ты не знаешь…
– Я знаю, – тихо произнесла она. Ни с того ни с сего пугающе спокойным тоном. – Грейс. Грейси-Мэй. Какая же ты надоедливая, Грейси. Она сбежала из-за тебя. Ты знала? Тебя было чересчур много. Слишком громкая, ноющая, слишком капризная. Когда она отдала мне тебя, я посмотрела и подумала лишь о том, что заключила весьма нечестную сделку. Внучка за дочь. Я вообще тебя не хотела. Ты забрала у меня дочь. Ты. – Она с негодованием ткнула в мою сторону дрожащим пальцем. Губы у бабушки посинели, а кожа от холодной воды совсем стала бледной. Она подхватит пневмонию, нужно вытащить ее из ванной, но я не могла остановить поток ее слов. – Ты никчемное дьявольское отродье! Меня утешает лишь то, что Господь уже сделал за меня работу. Наказал тебя таким лицом. Отплатил тебе за все твои грехи!
Бабушка подняла голову к потолку и улыбнулась, словно ее коснулся невидимый лучик солнца. Она крепко зажмурилась, и с ее губ слетел горький смешок.
– Все думают, что ты это сделала. Весь город. Никто не знает наш маленький секрет, Грейси-Мэй. Никто не знает, что я сделала той ночью.
Наступила гнетущая тишина, а потом она продолжила меня добивать.
– Я нарочно это сделала. Оставила зажженную сигарету рядом с моим ночным колпаком. Я больше не хотела жить. И не хотела, чтобы ты тоже жила.
У меня вырвался утробный крик. Я бросилась на старушку, схватила за кромку платья, вытащила из ванны и поволокла по коридору в спальню. Я бросила бабушку на цветочное постельное белье как мешок с картошкой, накинула сверху полотенце и вытерла досуха. Она отбивалась, но я все равно с ней управилась.
Я и мое безобразное лицо.
Я и моя мертвая мать.
Сломанное кольцо с огнем полоснуло по коже, и мне захотелось бросить его на пол и топтать ногами. Бабушка ошиблась. Кольцо не исполнило ни одного моего желания. Оно лишь служило напоминанием, что я нежеланный ребенок.