Бабушка Саванна винила меня за все. За разрушенную жизнь Кортни. За семью Шоу, которая пошла по ее стопам. Я была обязательством, мертвым грузом, взваленным на бабушкину шею, от которого она хотела избавиться.
Мы боролись на ее кровати. Я сидела на бабушке, от слез перед глазами все расплывалось. Я почти закончила ее сушить, когда почувствовала на плече сильную руку.
– Иди, Техас. Дальше я сам.
– Но я…
– Иди.
Я отвернулась и сбежала, не осмелившись посмотреть ему в глаза и узнать, какие чувства он испытывает. Все во мне было сложным и досадным, и я в миллионный раз задалась вопросом, почему Уэст торчит со мной, когда может заполучить любую из тех симпатяшек, что боготворят землю, по которой он ходит.
Я, как истинная эгоистка, заперлась в ванной и встала под душ, не замечая полную воды ванну в полуметре от меня. На полу всюду были раскиданы мокрые полотенца, зубные щетки и мыло.
Под обжигающей струей воды я старательно оттирала каждый миллиметр своего тела, сдирала с кожи отвратительный день, включая свое обезображенное шрамами лицо.
Потом на цыпочках прокралась по коридору. Я услышала, как за дверью Уэст тихонько успокаивает бабушку, укладывая ее спать, и мое сердце пронзила ничем не оправданная ревность.
Это меня он должен сейчас утешать в своих объятиях. Он мой.
Я прошмыгнула в свою комнату, чтобы не начинать грызню со своей пожилой, страдающей болезнью Альцгеймера бабушкой.
Я надела пижаму и рухнула на кровать, смотря в потолок. Слезы беспрепятственно текли по моим щекам. Впервые за долгие годы я не пыталась их остановить.
После того, как в коридоре раздался тихий бабушкин храп, я услышала тяжелую поступь Уэста. Он убрал в ванной, вытер коридор и лестницу и спустился на кухню заварить кофе.
Я успокаивалась, слушая, как он живет, дышит, существует в моих владениях. Уэст был даром небес. Я бы сама сегодня не справилась с бабушкой.
Наконец, послышалось, как он поднялся на второй этаж, поставил две кружки с кофе на пол возле моей комнаты и прижался лбом к двери.
Меня напугало, как хорошо я знаю язык его тела. Как он передвигался по моему дому. Я практически видела, как он все это делает.
– Техас, открой дверь.
Я по рассеянности забыла снова накраситься. Мне не хотелось с ним видеться. После того, как Уэст услышал по телефону, какие отвратительные слова сказала обо мне бабушка – нет. И без того довольно плохо, что я омерзительна не только внешне.
Я была сломлена столько раз, но сегодняшний день даже не сравнится с предыдущими.
Я ему не ответила.
– Я хочу увидеть твое лицо.
Волнение в его голосе меня поразило. Уэст говорил так, как будто готов заплакать, был на грани того, но я не хотела, чтобы он такое переживал.
– Хорошо. Пять минут! – Я спустила ноги с кровати.
– Чистым.
Я замерла как вкопанная, замерев перед столом, из которого хотела вытащить косметичку.
Страх заскользил по спине как смертельный змей, обернулся вокруг шеи и сдавил горло.
– Ты не знаешь, на что подписываешься, – хрипло ответила я, бросив Уэсту его же слова. Тут же вспомнилось как он сказал, что я не смогу его простить, узнав о его поступке, что его таковым сделало.
– Черт, а ты проверь.
– Ты ее слышал. Я омерзительна. Дьявольское отродье.
– Ты красивая. Ты моя девушка, – возразил он.
– Она хотела нас убить… – Я не выдержала и зарыдала, бесцельно замерев посреди комнаты.
Он ответил мне спустя минуту.
– Нет. Она злопамятная и не в себе. Она хотела тебя обидеть. Она точно не хотела тебя убивать. Пожар был несчастным случаем.
Но мы не могли знать это наверняка. Правда в том, что я никогда не решусь спросить об этом свою бабушку, когда ее ум прояснится. Это слишком болезненная тема для нас всех.
Я подошла к зеркалу у своего рабочего стола и уставилась на отражение, мельком оглядев то, что через несколько секунд увидит Уэст. На моем лице не было ни капли косметики. Моя история – моя трагедия – четко на нем выделялась.
Обгоревшая левая половина. Немного искривленный левый глаз, бывший чуточку меньше правого из-за рубцовой ткани, обтянувшей его после пластической операции. Отсутствующая бровь. Фиолетовый оттенок… везде.
Я с опаской приблизилась к двери. Положила ладонь на ручку и распахнула дверь, пока не струсила.
Мы с Уэстом молча стояли друг напротив друга.
Я смотрела, как он разглядывает меня. Он внимательно обвел глазами каждый миллиметр моего лица. Провел взглядом по всей левой половине, увековечивая ее в памяти.
Он не сможет забыть увиденное, напомнила я себе. С этой минуты, всякий раз, когда он будет смотреть на тебя с косметикой или без нее, он будет видеть только это.
По выражению лица Уэста нельзя было понять, о чем он думает. Я почувствовала, как падает сердце будто снесенный взрывом небоскреб, и поняла, что если Уэст решит уйти от меня, мой феникс никогда не восстанет из руин.
Но Уэст не ушел.
Он вошел в мою комнату и поднял руку. Так нежно провел пальцами по моим шрамам, что мне захотелось плакать. Уэст смотрел мне в глаза, взирая на мою оголенную душу. У него дрожали пальцы. Я перехватила его руку и поцеловала ее. Одна слезинка попала между его указательным и средним пальцами.
– Слушай меня внимательно, Грейс Шоу. Такой красивой девушки я еще не видел. Когда я смотрю на тебя, я вижу борца. Вижу стойкость, непокорность и силу, которую никому не дано сломить. У меня от тебя дух захватывает, и никто – ничто – этого не изменит.
Я закрыла глаза и открыла рот, чтобы ответить, но безуспешно. Попыталась снова обрести дар речи. Я не знала, что выдаст мой рот.
Пожалуй, правду. Самый беззащитный секрет, который только может поведать человек.
– Я тебя люблю. Я боюсь тебя любить, но все же люблю, – хриплым голосом призналась я. – С той ужасной ночи, когда ты помог мне найти бабушку и не позволял отказаться от помощи, в которой я все-таки нуждалась. Мое сердце у тебя в кулаке.
Уэст пинком закрыл за собой дверь и приник ко мне самым прекрасным на свете поцелуем.
Этот поцелуй переписал нашу историю.
От этого поцелуя я чувствовала себя самой красивой девушкой на свете.
Этот поцелуй на вкус ощущался как победа.
– Я его не разобью.
По вкусу поцелуй напоминал ложь.
Я сказал, что не разобью сердце Грейс, но уже видел, как это делаю.
Когда раздевал ее.
Занимался с ней любовью.
Мне нужно отдалиться от нее. Я знал, что Кейд Эпплтон следит за мной. А почти жить в ее доме – все равно что повесить на нее мишень.
На рассвете я собрал свои шмотки и поехал домой.
Я пережидал на перекрестке, когда из ниоткуда на «Харлее» вылетел человек в шлеме и врезался в меня. Я упал с байка, и меня отшвырнуло на середину дороги. К счастью, в это время машины еще не ездили.
Я несколько раз перевернулся на гравии и зашипел, крепко сжимая руку другой. Я неправильно приземлился и точно сломал минимум два пальца. Рядом послышалась тяжелая поступь, и я поднял глаза, чтобы увидеть, кто ко мне идет.
Приблизившись, мужчина наклонился и присел на корточки перед моим лицом. Мне жуть как хотелось сорвать с его лица шлем и стукнуть кулаком по носу, но я не мог даже пошевелиться.
– Какая у тебя миловидная подружка. Жаль, если с ней что-нибудь случится, не находишь?
Он развернулся и ушел обратно к своему «Харлею».
Я должен уберечь Грейс любой ценой.
Даже если это означало, что я ее потеряю.
Глава 19
Несмотря на то что Марла была взбудоражена, а Уэст стал необъяснимо сдержанным (и разгуливал с какими-то чересчур странными пальцами – видимо, из-за последнего боя), за неделю репетиций «Трамвай «Желание» я кое-что про себя поняла.
Моя игра была захватывающей.
Правда, я чуть не пошла по миру из-за того количества косметики, которое потребовалось, чтобы выйти на сцену. Однако кепку – долой, и я с удовольствием играла Бланш. Думаю, находиться у нее в голове во многом то же самое, что находиться в голове бабушки. Растерянная, но умная. Милая, но дерзкая. Потерянная, но найденная.
Я решила не думать о том, что сказала тогда в ванной бабушка. Мной же сказанная фраза Тесс нашла отклик в моем сердце: если не можешь изменить результат, отпусти ситуацию. Даже если моя бабушка искренне верила, что источник всех ее злоключений – я, мне этого не изменить. Ни сейчас. Ни, наверное, в будущем.
На репетициях Финли тащился от моей игры, а Лорен всегда сидела неподалеку от сцены и награждала меня одобрительными выкриками и аплодисментами, когда я заканчивала сцену.
Даже Тесс остыла. Мы вели себя не особо приветливо, но она – знаток своего дела и взяла за правило больше не кидать в мою сторону паршивые комментарии.
Утренняя репетиция была в самом разгаре, поскольку близился долгожданный вечер премьеры, и все решили сделать десятиминутный перерыв. Я шмыгнула за кулисы, чтобы перехватить глоток воды, и обсуждала с Финли и Эйденом только что отыгранную сцену, в которой Стэнли насилует Бланш.
Тесс важной походкой встала рядом со мной и заговорила с Келли, продюсером.
– Честное слово, я так рада, что начала встречаться с Рейном. Он всегда рядом со мной. Сложности сейчас совсем ни к чему. – Она перекинула волосы через плечо.
Если ее слова предназначались для моих ушей, то она напрасно тратит время. Надеюсь, они с Рейном будут счастливыми. Однако, если Тесс полагает, что я разнервничаюсь из-за ее отношений с парнем, который меня обижал, то она ошибается.
Финли продолжил болтать, а Тесс выразительно вздохнула у меня за спиной.
– Я не смогла бы встречаться с таким опасным и неуравновешенным парнем, как Уэст. Эти выходки а-ля «я ни перед кем не отчитываюсь» порядком приелись, понимаешь?
Да уж, ведь ее решение никак не связано с тем, что Уэст попросту не замечал Тесс после того, как они переспали.