– Почему она им помогла? – спросил второй наследник, мужчина тридцати семи лет. – Каковы ее мотивы? Помочь побочным детям? Чейзеру и Джеку?
Бират раздражал Рихана больше остальных, именно он сядет на трон, когда первого наследника не станет. Бират постоянно пытался подпортить Рихану жизнь. Именно второй наследник был под подозрением в помощи Чейзеру. Рихан даже не думал на Дженну, пока не поймал ее.
– Она отказалась говорить, – ответил Рихан. – А мы не животные, чтобы пытать Дженну. Она знает, что в случае, если скажет правду, я вытащу ее из зоны. В случае молчания она останется там.
– Но ты ее не выпустишь даже если она скажет правду, ведь так? – спросил Бират.
– Верно. Она предатель, а в нашей Семье их быть не может.
С противоположной стороны длинного стола раздалось покашливание, и Рихан сжал ручку, которой делал пометки, так, что она треснула. Все светловолосые головы повернулись в направление единственного человека, не являющимся членом Семьи. Он был представителем корпорации.
Гаррет все собрание сидел молча, но терпение никогда не было его сильной чертой.
– Я, конечно, не разбираюсь в ваших правилах, – начал он. – Но почему все решения принимаются первым наследником? Почему не с помощью голосования? – Гаррет обвел взглядом каждого, кто сидел за столом, а потом посмотрел в глаза Рихана. – Неужели ваше слово стоит меньше слова первого наследник?
Гаррет поднялся со стула и пошел в сторону выхода, не дожидаясь ответа на свой вопрос. Он ведь задал его не для этого.
Первый наследник кипел от ярости, Семья задумалась над словами корпорации, а Гаррет еле заметно улыбнулся, когда покидал зал совещаний.
Когда первый наследник отпустил Семью, то тут же вызвал к себе Феликса, мужчина прибыл через пару минут, тихо прикрыл за собой дверь и встал рядом со столом.
– Нужно что-то с ним делать, – сказал Рихан, сверля пространство перед собой. – Гаррет опасен.
– Но он из корпорации, они для нас неприкосновенны.
Рихан думал об этом. Он трижды перечитал договор, который его предки подписали с Дельгадо. В Столице будут две правящие единицы.
После смерти Дельгадо, первый наследник станет президентом.
После смерти Дельгадо корпорация выберет своего президента из людей из прошлого.
На данный момент в корпорации всего один человек и он не бессмертный, в отличие от тех, что еще лежат в капсулах. Если Дельгадо погибнет сейчас, то корпорация и вся ее инфраструктура будет в руках сумасшедшего Гаррета Уорда. Если Дельгадо продержится еще три года, то тогда Рихан сможет настроить проснувшуюся корпорацию против Гаррета. Но ждать было так невыносимо. Но более невыносимо было то, что Гаррет Уорд вообще не собирался подчиняться. Он ходил по дому Семьи Основателей, как по своему, виделся с Дельгадо, когда желал этого, расспрашивал Семью и доставал вопросами работников и службы безопасности. Гаррет Уорд мешал Рихану. Первый наследник больше не чувствовал себя всесильным. Единственно, куда Гаррет не лез, это игры, там у него не было никаких прав, они появились после подписания договора предков Семьи Основателей и Дельгадо.
– Простите, мистер Рихан, но вы ничего не можете ему сделать, даже в случае попытки, вас казнят, – тихо проговорил Феликс и опустил голову еще ниже.
– Ты знаешь, что он делал, в последний раз посетив мистера Дельгадо? Человека, который даровал ему то, о чем он не мог мечтать в своей никчемной прошлой жизни?
– Не знаю, мистер Рихан.
– Он искал розетку.
– Что? Я не понимаю.
– Он искал розетку, чтобы отключить мистера Дельгадо от аппаратов. А тот просто посмеялся над этим. Гаррет Уорд опасен.
На это Феликсу нечего было сказать. Он вспомнил, как помогал Гаррету добраться до его дома, который находился по соседству с домом Семьи Основателей. Высотка, в двадцать этажей впервые загорелась лучом синего цвета. Это ознаменовало новую эпоху, корпорация стала собираться. Из двадцати этажей, которые были построены десять лет назад, Гаррет Уорд выбрал последний этаж с выходом на крышу. Феликс испытывал любопытство по отношению к человеку из капсулы. Он был совершенно иным. Не походил ни на одного человека, которого знал Феликс. Гаррет Уорд изначально вел себя, будто Столица принадлежала ему.
Разговор Феликса и первого наследника перешел на игры и заключенных в зоне номер семнадцать. С открытия первых игр прошло два дня, команды противников практически не контактировали между собой. Проигравших в первых играх сожгли в тот же день.
– Сколько мы заработали на первом этапе? – спросил Рихан.
– В семнадцать раз больше, чем за последние три года на Ристалище, – ответил Феликс.
– Покупатели объявились?
– Да. Но с этим проблема.
– Какая?
– Одна из трех купленных – Дженна.
– Это не проблема, отправляй и ее тоже. Как идут подготовки ко второму этапу? – спросил Рихан.
– Уже почти все готово.
– Отлично.
16. Сломана
Я два дня не выходила из комнаты. Если кто-то решил, что я сдалась или сломалась, то он оказался прав. Я сломалась, и не хотела, чтобы меня кто-то чинил. Впервые в жизни я действительно опустила руки. Я так устала бороться, выживать, бежать и выгрызать существование.
Я больше не хотела этого. Смысла бороться не было. Все мои действия ведут к одному и тому же – я теряю людей, которые мне дороги. Я лишилась семьи, никого из них не осталось. Пытаясь спастись, я пошла грабить могилу и из-за этого потеряла друга. Решила помочь девочке Кэролайн и ее убили вместо меня. По-настоящему сблизилась с Шанти, потащила ее с собой из Ристалища и что в итоге? Ей выстрелили в глаз.
Все умирают.
Я толком не спала, почти не ела, хотя это было глупо, ведь следующие игры могут начаться уже через час, а я окажусь бесполезной. Обузой, которая потянет всех вниз. Я все это понимала, но не могла заставить себя жить дальше, словно ничего не произошло. Где-то рядом ходят люди, которые желают мне смерти. Велас, Хант. Одного я чуть не убила, а второго мы предали. Но печаль в том, что не только они хотят моей смерти, вся Столица только и ждет этого.
Стук в дверь заставил меня вылезти из кровати.
– Кто там? – спросила я.
– Келли.
Я открыла дверь, и в комнату вошла Келли, она осмотрелась по сторонам и села на край кровати. Ее плечи были напряжены, видимо, она пришла сказать мне, что хватит себя жалеть. Вот только это была не жалость, а переосмысление жизни.
– Тут все комнаты идентичные друг другу, – подметила Келли. – Хорошо, что хоть запираются изнутри.
Я ничего не ответила, я знала, зачем пришла Келли. Привести меня в чувство, но мне кажется, это могла сделать только Шанти. Внутренний голос кричал, что это могу сделать только я и мне не нужны для этого посторонние люди, но я быстро захлопну дверь каморки, в которой уже два дня взаперти держала здравый смысл. Хотя эта преграда была столь тонкой, что я слышала, как пленник вопил: "Живи, твою мать!"
– Ты не можешь так с нами поступать, – сказала Келли. – Прятаться в комнате вечно не получится, мы должны взять себя в руки.
Я стояла у выхода из комнаты и смотрела на Келли. Я ничего не чувствовала из-за ее слов. И все это и сама прекрасно понимала, но я не могла. Как они этого не понимают? Я не могла сделать вид, что смерть Шанти это обыденность. Да я видела много трупов, но родных терять нестерпимо больно.
– Я понимаю, – сказала я.
Келли встала с кровати и подошла ко мне.
– Не понимаешь. Семья Основателей специально делает это. Они нашли соперников нашей команды так, чтобы мы не смогли быть хладнокровными. Они запустили первые игры тогда, когда мы не были к этому готовы. Рэйвен, соберись. Ты нужна нам.
Я кивнула.
– Стараюсь.
– Плохо стараешься. Рик погибал не для того, чтобы мы выбрались из Ристалища и опустили руки при первом же поражении. Если ты вспомнишь, мне тоже было тяжело, когда Рика не стало, но я ни разу не подвела команду из-за своей скорби.
Келли ушла, а я так и стояла у двери и думала над ее словами. Она действительно страдала, скорее всего и сейчас ей больно, ведь так быстро потери не забываются. Они вообще никогда не забываются, но спустя время притупляется чувство бесконечного одиночества.
Я снова залезла в кровать и незаметно для себя уснула, под мысли о Шанти и Рике. А проснулась от очередного стука в дверь. Пришел Чейз. Я впустила его и тут же оказалась в теплых объятиях. За эти два дня он часто приходил, но мы практически не разговаривали, Чейз был рядом, безмолвно поддерживал меня. И я была ему благодарна за это, иначе я бы совсем расклеилась.
Отстранившись, я спросила:
– От Ханта все так же тишина?
Я хотела поговорить о чем-то нейтральном, пока мысли о Шанти снова не завладели мной. Чейз глубоко вздохнул и ответил:
– Да. Он точно что-то задумал. Я пришел сказать тебе кое-что более важное, нежели Хант и его тараканы.
– Что?
Лицо Чейза было серьезным, он снова обнял меня и начал говорить тихо, чтобы прослушивающие устройства, которые скорее всего были тут повсюду, не услышали его слов.
– Ты должна знать, что, если выберешься отсюда без меня, иди к седьмому причалу, это заброшенное место, им никто уже не пользуется много лет. Оно за пределами Столицы, позже я нарисую карту. Раз в месяц туда будет либо приходить, либо приплывать человек из-за моря. Он поможет. Должен помочь.
Я отстранилась, и в испуге посмотрела на Чейза. Наши взгляды встретились, и я боялась отвести свой, словно стоило мне моргнуть или отвернуться, и Чейз мог исчезнуть.
– Что ты такое говоришь? – прошипела я.
Чейз снова обнял меня и продолжил:
– На этом части континента тебе делать нечего. Тут все подконтрольно Семье и корпорации. Если по их правилам будет один победитель, то им должна стать ты. Я расскажу тебе про людей из капсулы, расскажу то, что узнал за все время жизни в Столице, что узнал от Дженны вчера. Эта информация будет твоим билетом через море. В жизнь, которую ты заслужила.