– Твою ж мать, – прошипел он и, приподнявшись на локтях, снова впился в мои губы. – Я сейчас взорвусь.
Я терлась о него, и каждое движение было более распаляющим, чем предыдущее, я терялась во времени и пространстве. Когда дыхание уже было сбитым в край, я остановилась, подняла веки и, посмотрев Гаррету в глаза, опустила руку между нашими телами, сомкнула пальцы на его горячей и пульсирующей плоти, Гаррет шумно выдохнул, глаза полыхнули, я привстала и впустила его в себя.
О боже! Это было лучше, чем сотня оргазмов.
Я была наполнена до краев.
Зрачки Гаррета были неимоверно большими, глаза стали практически черными, я видела в них свое отражение.
Я двигалась плавно, словно нам нужно было это время единения. Каждая частица тела вопила от наслаждения и эйфории. Темп стал нарастать, звуки секса стали громче, стоны и слова уже невозможно было разобрать. Я была почти на пике. Еще мгновение, и я бы снова улетела из этого мира в более прекрасный.
Гаррет перевернул меня на спину, и теперь он оказался сверху, но я была вовсе не против. Угол вхождения изменился, и я вскрикнула. Движения были резкими и жаркими. Неожиданно Гаррет вышел из меня, и я тут же потянулась к нему, сомкнула пальцы вокруг члена и провела вверх и вниз. Гаррет застонал, но не позволил мне продолжить. Отстранился и перевернул меня лицом на матрас, приподнял мои бедра, и я оказалась на коленях, почувствовала, как он вошел в меня и остановился, наклонился, и я прижалась грудью к кровати. Гаррет провел ладонью по моему позвоночнику, ягодице и поднырнул вниз, туда, где тугой комок нервов уже во всю пульсировал.
– Гаррет.
– Я здесь, с тобой. В тебе, – сказал он и сжал вальцы на ягодице, вторая рука вытворяла невообразимое, он гладил клитор и начал двигаться. Все было в такт, в движение, в стон, в удовольствие.
Больше не было нежности и неторопливости. Похоть поглотила нас с головой. Движения были резкими и глубокими. Я так сильно закусила губу, что почувствовала привкус крови, но мне было плевать на все.
Гаррет входил и касался, я стонала и хваталась за кровать. Я почти плакала от наслаждения, Гаррет сжимал мое бедро и не давал упасть на кровать. Еще минута такого марафона, и мы одновременно вскрикнули. Я чувствовала, как член Гаррета сокращался внутри меня, а я сжимала его.
Я рухнула на кровать, но Гаррет тут же поднял меня.
– Не так быстро, – сказал он.
Он унес меня в душ, и поставил под теплые струи воды.
Я улыбалась, как сумасшедшая. В голове была вата. Мне так нравилось это состояние легкости и умиротворения.
– Спасибо, – сказала я и, привстав на цыпочки, легко поцеловала в губы.
– За что? – спросил Гаррет, притягивая меня к себе и поглаживая спину и ягодицы.
– Это было великолепно.
Он снова поцеловал меня, отстранился и с хищной улыбкой довольного кота сказал:
– Разумеется, это же я.
Я тоже улыбнулась и положив ладони ему на плечи, стала поглаживать их так же, как он делал с моей спиной и ягодицами.
– Рэйвен, – сказал Гаррет, и улыбка пропала с его лица.
Я тут же напряглась.
– Что?
– Я солгал.
– Боже, Гаррет, что ты… о чем ты?
– Я однажды солгал тебе и больше не хочу врать. Я говорил, что не буду держать тебя. Это не так. Я тебя никуда не отпущу.
Мне хотелось ему врезать и поцеловать. Желания были практически на одном уровне, поэтому я ничего из этого не сделала.
– Ты серьезно?
– Более чем. Я не хочу тебя отпускать.
– Это сейчас.
– Нет. Это всегда.
– Гаррет, я очень прошу тебя не давай громких обещаний, я не хочу разочаровываться в тебе.
– Я никогда не говорю не подумав. Даже если несу полную хрень, поверь, я знаю, что говорю и кому.
Он убрал влажные пряди с моего лица. И улыбнулся, такой улыбкой, которую я у него еще не наблюдала. Я бы сказала, что она была влюбленной, но скорее всего это мое воображение решило так ее обозвать.
Мы еще немного постояли, смотря друг на друга. Казалось, что не только тела в этот момент были обнажены, но и души. Вымывшись, вернулись в кровать. В эту ночь Гаррет не ушел к себе. Я лежала на его груди и водила по ней пальцами.
– Мне хорошо с тобой, – призналась я. – Не помню, чтобы было когда-то так хорошо.
– Потому что я – это я. Таких больше нет.
– Тут даже не поспоришь.
Я уснула в объятиях мужа. Казалось, что в эту ночь мы действительно подписали свадебный контракт множеством оргазмов.
Я не знала, что нас ожидало в будущем, но была уверена, что об этой ночи я никогда не пожалею.
19. Все идет по плану
Если бы Гаррет мог, он бы сейчас шел и улыбался во все тридцать два зуба. Более того, он бы сейчас перемещался в припрыжку, как ребенок, которому наконец-то дали то, чего он желал очень долгое время.
Гаррет действительно получил то, чего хотел.
Впервые за всю свою жизнь он не чувствовал себя одиноким. Какое бы огромное количество людей его не окружало, насколько бы сильно они не натягивали улыбки и как бы низко не кланялись, Гаррет всегда был один. Даже в семье, с отцом он так и не стал близок. Даже будучи в играх Дельгадо триста лет назад, находясь в опасности и в окружении таких же жертв, как и он. Тогда Гаррету показалось, что он мог бы стать частью Семьи, о которой мечтала Джо, но и там ему не досталось места.
Вечно одинокий, всеми презираемый и никем не понятый – именно так сам себя описал бы Гаррет. Естественно, он бы не забыл упомянуть о своем феноменальном чувстве юмора, о красоте, на которую были так падки дамы. В основном те, что по большей части его не интересовали.
Всю жизнь Гаррет Уорд толком не знал, чего хотел и о чем мечтал. Изначально он перетягивал желания своего отца – быть важным человеком, от которого будут зависеть другие. Потом Гаррет перенял желания Джо, так в них поверил, что только сейчас понял, что Семья, о которой она ему тогда говорила, никогда не была его целью. Джо не была его мечтой.
Теперь Гаррет разобрался в своих мыслях, возможностях и желаниях.
Сейчас он был счастлив и полон сил, как никогда прежде. У Гаррета были планы на эту жизнь. Но самое интересное то, что ему пришлось оказаться в другом времени, чтобы понять что к чему.
Выходя из квартиры и целуя Рэйвен на прощание, Гаррет испытывал эмоции, которые показывали, что все, что он делал, – правильно, раз привело его к этому моменту и к этой девушке. К сожалению, свое приподнятое настроение ему приходилось скрывать от всех, кроме Рэйвен.
Гаррет вошел в дом Семьи Основателей и отправился к лифту. Как всегда, президент корпорации поднимался на нужный этаж в гордом одиночестве, каждый раз он давал Семье время на то, чтобы перемыть ему косточки, обсудить все без него, принять решение, которое он скорее всего разрушит своим появлением в зале совещания.
Так было интереснее.
В этот раз из двух президентов на совещании присутствовать будет только один. Рихан уехал на Синт, Семья выступила единогласно, что президент самолично должен убедиться в правдивости доноса. Никто не верил, что синтетика больше нет. Гаррет же думал о том, что будь он на месте Семьи, то сделал бы заводы не в одном месте. Кто же хранит все яйца в одной корзине? Вот яйца Гаррета лежали в разных местах. Одно было у него, второе – у донны, третье – у Бирата, четвертое – у Ханта и Чейза и так далее. Многояйцевый Гаррет был готов к заседанию суда, который решил провести Рихан и тем самым подставил себя так, как никогда прежде.
Все шло по плану.
Осталось подождать всего сутки.
Выиграть суд.
Отправить Рихана на Ристалище.
Посадить на его место другого, не фанатичного президента.
Медленно, но верно изменить жизнь секторантов, горожан и столичных жителей.
Наладить отношения с заморскими странами.
Гаррет вошел в зал совещаний, и гомон голосов тут же стих. Как прекрасно, что Семья не знала о его способностях. Гаррет Уорд прекрасно слышал, кто и что говорил, и сегодня центром их внимания была не его персона. Все ожидали приезда президента, он уже вышел на связь и сообщил, что дела плохи: заводы разрушены до основания, рабочие бунтуют, блюстителей не осталось, экран разбит и больше не может доносить слово Семьи из Столицы, только личное присутствие, и оно никак не успокоило людей. Да они были уже и не нужны. Нет заводов, следовательно, нет и синтетика. А кроме него на Синте ничего ценного не оказалось. Никаких пород, леса или полей. Там не было даже места для разведения скота или постройки новых заводов.
Семья была в печали, они оказались на перепутье, о котором не рассуждали до этого момента. Перед ними встала дилемма.
Гаррет сел на свое кресло и, растянув губы в улыбке, поприветствовал всех присутствующих и тут же спросил:
– Есть ли какие-то новости от Рихана?
Напротив него сидел Бират, куда более желательная кандидатура на место президента, нежели его старший брат, превратившийся в фанатика.
– Новости есть, но сейчас перед нами возникла новая проблема, – сказал Бират.
– Какая? – спросил Гаррет, будто ему было ничего неизвестно.
– Синтетика больше нет. Точнее, он есть, но его недостаточно.
– У вас что, нет формулы?
Бират устало провел ладонью по лицу. Он не старался скрыть растерянность, которая физически ощущалась в воздухе.
– Нет, – сказал он, снова бросив на Гаррета взгляд. – Она есть только у Дельгадо, а он хранит ее в секрете. Грубо говоря, Дельгадо и жив до сих пор только из-за формулы синтетика.
– И что он хочет за свой секрет? – уточнил Гаррет.
– Он ждет трехсотлетия, только когда все его «дети» проснутся, тогда он расскажет формулу синтетика.
– Для чего она будет нужна? – в напряжении спросил Гаррет.
– Для силы, – ответил Бират.
Остальные сидели в молчании и только успевали переводить взгляд с одного на другого, словно те играли в пинг-понг.
– А поточнее? – с нажимом задал вопрос Гаррет.