Бират хотел было начать рассказ, но вовремя остановил себя. Семья не поймет, если он сейчас начнет рассказывать президенту корпорации все, что никогда ранее не выходило за пределы Семьи Основателей. Так они думали, но Бират и без этого понимал – Гаррет Уорд уже знает все, что ему необходимо.
– Поточнее тебе расскажет президент, – в итоге произнес Бират.
Гаррет снова растянул губы в улыбке, на этот раз она была издевательской.
– Неужели его правая рука и ныне первый наследник не вправе открывать рот, пока хозяин не даст отмашку?
Бират отличался от старшего брата холодным рассудком и верой только в свои силы, а не в синтетик и людей прошлого. Его было крайне сложно вывести из себя, даже Гаррету это не удавалось, поэтому он заговорил спокойным тоном:
– Я не имею права разглашать больше, чем необходимо.– Но главная задача состоит в том, что перед нами встал выбор. Синтетика, который есть в Столице, недостаточно на оставшееся время для людей в капсулах, мы должны выбрать, кто из оставшейся части корпорации останется, а кого мы сможем разбудить уже сегодня. Время не ждет.
– То есть, – вступил в разговор один из наследников. – Синтетика не хватает, чтобы они все отлежали положенные триста лет?
– Все верно, – подтвердил Бират.
В разговор снова вступил Гаррет:
– И сколько счастливчиков смогут получить бессмертие, безграничную силу и лошадиное здоровье?
– Семь. На семерых, вполне достаточно. Плюс мистер Дельгадо, но ему по большей части достается уже переработанный синтетик, после капсул.
– У меня другое предложение, – сказал Гаррет, переводя внимательный взгляд по лицам золотого семейства. – Мы разбудим их всех. Сегодня же.
Бират открыл рот, но Гаррет уже вовсю разошелся, и никакие слова бы не остановили поток мыслей, которые Уорд уже давно держал в себе.
– Неужели вы не понимаете всю суть происходящего? – спросил он у Семьи. – Мы не вправе решать, кому жить вечно, а кому – нет. Самый оптимальный вариант, остановить их томление в капсулах одновременно.
– Такого варианта мы не рассматривали, – задумчиво произнесла наследница лет тридцати на вид и поправила очки в золотой оправе.
– Естественно, не рассматривали. Ведь для того, чтобы дойти до этого решения, пришлось бы основательно все обдумать. Вам повезло, что из всех людей прошлого разбудили именно меня. Смотрите, у нас есть синтетик, но его недостаточно. Правильно? Более логичным будет оставить его, ведь нет гарантии, что мистер Дельгадо не помрет завтра или через неделю. Так у нас останется прототип, по которому мы сможем найти нужную формулу для синтетика. По крайней мере постараемся. Да и вы подумайте, что может произойти в рядах корпорации? Представим, что мы разбудили не всех и оставили семерку счастливчиков. Это изначальное разделение на нужных и ненужных. А вы хотите потом успокаивать разбушевавшихся бессмертных людей? Думаю, нет. А если хотите, то вам бы к доктору сходить и остаться у него на полную диагностику мозговой активности. Если вы сделаете это, то развяжете войну, а воевать вы не умеете. Как мне известно из исторических источников, что-то приближенное к военным столкновениям было сто двадцать семь лет назад, с людьми из-за моря. Поднимите руку, кто застал эти сражения и имеет опыт урегулирования подобных конфликтов? – Гаррет подождал. Никто не поднял руку, и он развел ладони в стороны. – Ну вот. Корпорация растопчет вас, если вы разделите ее. Потом она сожрет сама себя, а в Столице будет хаос.
– Но ведь корпорация уже разделена, – сказал Бирас, сжимая переносицу. – Ты проснулся раньше.
– Да. Но я-то умный, и подобного не могу сказать про остальных, лежащих в морозилках. Я никого из них не знал в прошлой жизни. Подумайте о людях, что живут в Столице, неужели Семья не хочет подумать о тех, за кого отвечает уже столько десятилетий? Разлад между корпорацией – это стопроцентный крах Столицы.
– Можем вообще их не будить, – сказала все та же в очках.
– Это убийство, – напомнил Гаррет. – Не буду тыкать вам под нос законами, но корпорация неприкосновенна, если не является прямой угрозой Столице. Они, трехсотлетняя заморозка, на данный момент не являются угрозой. Если вы их убьете, то отправитесь на Ристалище. Уверен, вам там не понравится.
У них не было выбора.
Гаррет замолчал и дал время Семье подумать над его словами. Даже если они не согласятся будить всех одновременно, Гаррет сделает это самостоятельно. Он может принять подобное решение и выйти сухим из воды. Опять же, он, как президент корпорации, обязан защищать не только Столицу, но и членов корпорации. В связи с этой информацией Гаррет решил, как поступит. Если Семья откажется будить остальных заморозков, то он просто пройдет в кабинет и подожжет его, из-за опасности ему придется открыть капсулы. Все настолько банально, что даже обидно.
– Я бы так никогда не поступил, – сказал Гаррет. – Убийство – не выход. Умное ведение политики – это выход.
Совещание началось, первый час Гаррет сидел с ними в зале, но в итоге решил дать Семье волю высказаться так, как они того желали. Он вышел и прогулялся вдоль светлого коридора, остановился у окна в конце и посмотрел на Столицу. Люди снизу ходили, занимались своими делами и даже не подозревали, что в ближайшие пару-тройку дней все вокруг них изменится. Более того, они даже не поймут ничего после того, как Рихана скинут с престола и отправят на Ристалище. Его путь уже предрешен. Дело за малым, провести этот идиотский суд.
Постепенно размышления Гаррета перешли на более приятные вещи и куда более приятных людей. Он не понимал почему, но его мысли периодически возвращались к Рэйвен. То, что он испытывал сейчас, невозможно было сравнить ни с чем другим. Да, было время и он так же думал про Джо. Но спустя годы Гаррет понял, что он и Джо никогда бы не смогли испытать того, что он испытывал с Рэйвен. Джо не была для Гаррета, как и он не был подходящей партией для нее. Спустя триста лет он это понял. Джо зацепила его своей неприкосновенностью. Она, в отличие от огромного процента знакомых девушек, не висла на его шее и не просила внимания, более того, Джо была под запретом – занята Рэем. Сейчас Гаррет понимал, что ее привлекательность и заключалась в ее недоступности. Но если бы Джо тогда, много-много лет назад все же выбрала Гаррета, скорее всего очарование момента быстро бы улетучилось, и все трое были бы несчастливы.
Сейчас же все было иначе.
Рэйвен, несмотря на то, что ее внешность похожа на Джорджину Джонс, Рэйвен была совершенно другой. Гаррет знает ее не достаточно долго, но уже понимает, скорее всего понимал с первой встречи. Их словно связывает что-то большее, чем остальных людей в мире и во времени.
Прошлой ночью, лежа рядом со спящей Рэйвен, Гаррет подумал, что скорее всего ему было суждено попасть на глаза Дельгадо и оказаться в мире будущего, чтобы встретить ее и почувствовать себя живым. По-настоящему живым.
Дверь зала совещаний открылась, Гаррет не поворачивался, все так же смотрел на улицу Столицы, но он прекрасно знал, кто идет к нему и какое решение Семья приняла. Бират остановился рядом с Гарретом и спрятал руки в карманы брюк.
– Мы их разбудим, – сказал Бират и глубоко вздохнул. – Я был против этого.
Гаррет фыркнул.
– Разумеется ты был против, никто же не должен понимать, кто в Семье истинная крыска.
– Я это делаю не ради себя, – сказал Бират, словно его только что не назвали крысой.
– Поэтому мы с тобой на одной стороне.
Бират отрицательно покачал головой.
– Не уверен, что мы выиграем суд.
– Не мы, а я. Тебе там вообще ничего не надо будет делать, сиди себе и поддакивай Рихану. Все должны думать, что ты глотку перегрызть можешь за честь Семьи.
– А потом, после того, как Рихан отправится на Ристалище, мы с тобой вдруг найдем общий язык.
– Не вдруг. Это будет постепенно. Не переживай.
– Не каждый день скидываешь брата с места главы Столицы.
– Конечно не каждый день. У тебя старших братьев всего на одну попытку.
Теперь уже фыркнул Бират.
Больше они не могли разговаривать, пора было отправляться и будить корпорацию. Им нужно успеть до приезда Рихана, ведь он точно будет против этого, а его слово перечеркнет все поднятые руки Семьи Основателей.
Они спустились ниже уровня земли и, пройдя все коридоры и двери с кровными замками, вошли в помещение, в котором Гаррет пробыл дольше, чем где бы то ни было. Семья Основателей толпилась позади, спереди стояли Гаррет и Бират. Феликс убежал за медиками, они должны будут присматривать за корпорацией, пока те не очнутся. Гаррет не знал, сколько на это потребуется времени, ведь у него со сном особые отношения.
– Приступим, – сказал Бират, и тут из соседней комнаты раздался мальчишеский голос, обладателем которого являлся старик Дельгадо. Гаррет закатил глаза и сказал Бирату:
– Будите их, с мистером Дельгадо я побеседую сам.
Бират кивнул и тут же двинулся к ближайшей капсуле. Медики уже стекались в помещение, в которое еще совсем недавно вход был строго-настрого закрыт.
Гаррет вошел в помещение, провонявшее старостью и лекарствами. Что же текло по этим трубкам, кроме синтетика? Дельгадо был на своем почетном месте старинной картины – висел на стене.
– Гаррет, мальчик мой, что там происходит? – спросил молодой голос.
– Там? – переспросил Гаррет и указал большим пальцем себе за спину. – Ничего необычного, мы всего лишь решили разбудить всех.
– Еще рано.
– Но у нас нет другого выбора, видишь ли, старый хрыч, синтетика больше нет.
В помещении повисла тишина, но Гаррет слышал, как трубки и аппараты закачивали в Дельгадо жизнь.
– Как это? – спросил старик, не шевеля губами.
– Большое несчастье. Заводы сгорели, взорвались, развалились.
– Создайте новый синтетик, – сказал Дельгадо.
– Не получится. – Гаррет развел руками. – У нас нет формулы. Ходит легенда, что один очень древний и неприятный старик хранит эту тайну сильнее, чем кощей свое яйцо с иглой.