Турботакси уже давно летело горизонтально, и теперь под ними простиралось море. В свете солнца, поднявшегося выше, как зеркала сверкали тысячи волн. Солнечные блики рисовали на поверхности воды треугольники, полосы и трапеции. Прежде Бен не представлял себе, каково море на самом деле.
Освальдо передвинул тумблер на пульте управления, горизонт повернулся как поворотный круг, и они так же спокойно и равномерно, как раньше, полетели по широкой дуге обратно.
-- Нет, ты и в самом деле думаешь, что за всей этой чушью и путаницей скрывается хоть намек на правду? Да, мы в состоянии влиять на прошлое или, вернее сказать, на представления о прошлом. Как раз это имело место в твоем случае. Мы ввели в твою память ряд воображаемых событий -- нам пришлось это сделать, потому что сама по себе твоя биография, ничем, вообще говоря, не выделяющаяся, не дала бы тебе никакого повода действовать. Но ведь ты и сам можешь спросить себя: есть ли, всплыло ли в твоих воспоминаниях, которые, как тебе кажется, относятся к событиям прошлого, хоть что-то, что, по-твоему, является событием реальным?
-- Нет, -- признался Бен. -- Реальным? Нет. Ничего.
Он снова вызвал в памяти картины, привидевшиеся ему во сне: нет, ничего определенного, ничего такого, что он наверняка пережил в действительности. И однако, даже если отбросить все действия и переживания, остается что-то еще, что-то абсолютно реальное и сохраняющееся в нем, пусть даже ему не удается выяснить, откуда это взялось... Он хотел объяснить это Освальдо, но тот уже говорил снова:
-- Барбара, Харди и Джонатан психопаты, они обитают в мире воображения и уже почти потеряли право на жизнь. И однако они тоже выполняют в нашем обществе определенную функцию: время от времени с их помощью нам удается обнаруживать таких, как ты. Мы используем их в качестве бутафории симулируемого ими прошлого, которое потом они снимают с себя, как платье. Но пусть тебя это больше не смущает, все уже позади.
-- А чем мне, как гражданину категории С, придется заниматься?
-- Гунда говорила тебе, что все мы бездельники и эксплуататоры. Да, ты не ослышался: я говорю "мы", потому что сам принадлежу к категории А. Категория F в моем случае просто маскировка. Но Гунда ошибалась. На самом деле каждому из нас поручена какая-то определенная работа в низших классах, у каждого есть псевдоним, который, однако, является чем-то гораздо большим, чем просто средство маскировки, -ибо живем мы как этого требует категория, к которой мы принадлежим официально.
-- А как же... то, в высоком доме?
-- Я знаю -- там, где ты побывал. Мы устроили это, чтобы ты понял: у жизни есть и другие стороны. На этот вопрос ответить легко. И все же начать я должен несколько издалека. Как тебе известно -- и тут ты можешь вполне положиться на сведения из курса истории, -- человечеству раньше грозила опасность не только извне, но и изнутри. Люди злоупотребляли свободой, вели нездоровый образ жизни, пренебрегали требованиями медицины и психологии, и отрицательные явления постепенно брали надо всем верх. Физическое и духовное вырождение, подверженность болезням, рост агрессивности, падение нравов. Строительство Свободного Общества потребовало от нас совершенно новых организационных форм. Недопустимо положение, при котором люди могут без разбора спариваться и неограниченно размножаться. Здоровые и во всех отношениях безупречные гены теперь остались у немногих; их потомство и должно заполнить пустоты, возникающие в связи с ограничением рождаемости. Здесь мы прибегаем к методу клонирования: искусственно индуцируется деление яйцеклетки, в результате чего появляются двадцать четыре потомка. Они генетически тождественны, у всех одинаковые с родителями положительные качества. И могу сообщить тебе, что на основании обследований ты тоже признан годным для того, чтобы стать объектом клонирования.
Они уже опять летели над морем тумана, которое простиралось во всех направлениях и которому, казалось, нет конца. Освальдо взял управление в свои руки, и турботакси начало медленно снижаться.
-- Разумеется, предметом нашей особой заботы является подрастающее поколение. Здесь тоже нам понадобился совершенно другой подход, нежели тот, что имел место раньше, когда воспитание зависело от причуд и капризов отдельной личности. Нет, теперь мы окружаем каждого всесторонней заботой, не оставляем без внимания ни одну сторону его жизни до возраста двадцати двух лет включительно. Мы усовершенствовали аудиовизуальные методы обучения и строим работу на основе учебных программ, идеально приспособленных к каждому учащемуся. Каждый получает специально на него рассчитанное, точно соответствующее именно его дарованиям и склонностям образование. Разумеется, мы тренируем также характер и поведение. В результате Общество получает людей, находящихся в полной гармонии со средой. Работа, которую им затем приходится выполнять, вполне соответствует их способностям и желаниям. И они, не совершая над собой никакого насилия, ведут себя так, как этого требует наша система. Угнетения больше нет -- ни физического, ни духовного, ни прямого, ни косвенного.
-- Но я не помню, как я учился, -- вставил Бен.
-- Вполне естественно, -- сказал Освальдо. Они опять летели в тумане; солнечный свет сюда еще проникал, но он был рассеянный и неяркий. -- Это связано с одной мерой, совершенно необходимой для того, чтобы общество функционировало безупречно. Мера эта связана с различием между открытым обучению юным существом, с одной стороны, и зрелым индивидом, для которого любая способность учиться чревата опасностью, -- с другой. После того как образование завершено, никакая новая информация больше не нужна, вполне достаточно снова и снова обновлять старую. Поэтому мы предпринимаем определенного рода вмешательство -- речь идет об электрокоагуляции одного крошечного центра в мозгу, -- которое в каком-то смысле подводит черту под фазой обучения. Побочным эффектом операции оказывается стирание воспоминаний о времени обучения. И в этом есть свои положительные стороны: устраняются мысли и воспоминания, которые впоследствии могли бы индивиду мешать.
-- Учащиеся знают, что им предстоит? Я имею в виду: говорят им о том, что воспоминания их будут стерты, а способность к дальнейшему развитию уничтожена?
Освальдо пристально посмотрел на Бена.
-- Они знают, что выдержали экзамен и вступают в жизнь. Это важная веха в их развитии, и она становится поводом для праздничной церемонии. Это все, большего им знать не нужно. И это правильно.
Стало заметно темнее; в это время года лучи солнца еще не проникали сквозь слой тумана к поверхности земли. А затем с легким толчком турботакси село на крышу здания, с которого взлетело.
Тезисы о целях развития Государства Порядка
Такие занятия, как научная работа, являются признаками переходной фазы, характеризующейся именно тем, что идеальное положение вещей, которое и является конечной целью, еще не достигнуто. Круг лиц, допущенных к такой работе, стоит вне закона. Он не должен превышать строго необходимого минимума. Связь между экстерриториальной областью труда и внешним миром ограничивается абсолютно необходимым обменом данными по специальности. В число первоочередных задач Комитета входит разработка планов по скорейшему претворению в действительность Государства Порядка. Разработанные планы должны быть оптимально приспособлены к языкам программирования и функционированию цифровых вычислительных машин. Полная автоматизация будет достигнута, когда компьютер получит а форме программ всеобъемлющие директивы, обеспечивающие переход к государству тотального порядка. Необходимость в какой-либо научной работе после этого отпадает. Поскольку любое воспоминание о последних пережитках эпохи хаоса может вызывать беспокойство и причинять страдания, вышеназванный круг лиц должен затем немедленно быть подвергнут широкой блокировке памяти. После этого он без каких-либо ограничений будет интегрирован в социоструктуру Свободных Граждан. Благодаря этой мере архаический образ мыслей утратит последнюю возможность на кого бы то ни было влиять -- человек достигнет конечной цели своего развития: ФИЗИЧЕСКИЙ ТРУД, ЗАБОТА О ХЛЕБЕ НАСУЩНОМ ПРИНАДЛЕЖАТ ПРОШЛОМУ. ЧЕЛОВЕК НАШЕЛ ДОРОГУ НАЗАД -- В ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ!
18
Освальдо и Бен вышли из турботакси. Бен шагнул было к лестнице, ведущей к лифту, однако Освальдо показал в другом направлении:
-- Сюда!
Это тоже был вход в лифт, и лифт этот почти не отличался от того, на котором они сюда поднялись. Освальдо вызвал кабину, и вскоре двери перед ними раздвинулись. Они вошли в лифт и поехали вниз.
-- Я везу тебя в другую часть здания, -- объяснил Освальдо. -- По понятным причинам рабочие комнаты высших трех категорий от остальных отделены. Я везу тебя в твои новые помещения.
Выйдя из лифта, они оказались в коридоре и сделали по нему несколько шагов. Коридор был простой и строгий, только на полу лежала тяжелая красная дорожка да по потолку фантастической змеей вилась цепь флуоресцентных трубок.
Освальдо открыл какую-то дверь, они вошли. За автоматической пишущей машинкой сидела девушка. На стене над ней располагались шесть экранов. Два были выключены. На третьем был виден вход в здание, на четвертом -- крыша с посадочной площадкой, на пятом -- коридор перед дверью. Шестой экран показывал современно обставленную и снабженную всем необходимым рабочую комнату.
Девушка встала. На ней были темно-красная юбочка выше колен и черный свитер. Русые волосы, доходившие до плеч, посередине были разделены пробором.
-- Это Дженни, твой секретарь.
Девушка протянула Бену руку. Она была невероятно хороша собой, подобной женщины Бен не мог себе представить даже в самых смелых своих фантазиях.
-- Пойдем дальше. Вот твоя рабочая комната.
Освальдо подтолкнул Бена вперед, в открытую дверь в стене направо. Едва войдя, Бен понял, что находится в комнате, которую показывает шестой экран.
-- Нравится?