— Не положено!
Соседи у подъезда при виде гроба крестились, вздыхали, всхлипывали.
— Откройте гроб, попрощаться надо с покойником!
— В последний раз!
— Как, вдова? — спросил старшой грузчик. — Открыть?
— Ни в коем случае! — истерично выкрикнула Зоя Сергеевна.
От обиды на свою вдову Георгий Антонович затравленно зарычал. Маньячка! Она хочет живым закопать его в землю, чтоб сохранить проклятую могилу! Ах так? Ладно, он согласен! Ему-то один хрен, а подлая вдова потом поплачет! Последние волосы будет рвать на голове, а ему, Гоше, уже ничем не поможешь! От жалости к себе покойник всхлипнул и стал подвывать. Он вспомнил себя в детстве, когда тоже хотел умереть, чтоб наказать родителей. Ну и пусть он ребенок! Что ж, если он только таким диким способом может наказать неверную жену!
До Гоголева донесся галдеж соседей.
— Зоя Сергеевна, дайте проститься с Георгием!
— Вы хоть и недавно у нас живете, а все равно свои!
— Не по-людски как-то!
«Неужели не даст людям со мной проститься? — с ожесточением подумал Гоша. — Стерва какая!»
Услышав, что крышку гроба снимают, Гоша замер. Искушение — выскочить из гроба — было сильным, жаль, соседи до полусмерти перепугаются. Да и сам он в дураках останется: не вдову накажет, а себя самого. На всю жизнь привяжется за ним дурная слава лжепокойника. А когда придет срок и на самом деле ляжет он в гроб, никто к этому событию всерьез не отнесется. Будут люди стоять у его изголовья и перемигиваться, вспоминая, как он в прошлый раз выскочил оттуда чертиком из табакерки. И даже когда уже в землю его закопают, вспоминать все-таки будут те, первые его лжепохороны.
Дневной свет ослепил Георгия Антоновича. Он закрыл глаза.
Соседи ахнули, увидев мокрое от слез лицо усопшего.
— Покойник плачет!
— Хорошая примета, в рай попадет!
— В грехах раскаивается!
Напрягся Гоша, чтобы подняться, да такую слабость ощутил во всех членах, что и пальцем шевельнуть не смог. Какое мужество для этого требуется: на глазах у людей из гроба встать.
— Какой молоденький!
— Мальчик совсем!
— Красавчик! Как живой!
— Кажется, сейчас встанет!
— Ай, вроде как моргнул!
— От чего Георгий помер?
— Разрыв сердца!
— Сердечный! Я вчерась еще про него подумала: этот не жилец!
— Бедняжка, сама не своя! Лица на ней нет! — это относилось ко вдове. — Испереживалась вся!
Зоя Сергеевна не притворялась, она в самом деле почувствовала себя вдовой. На глаза навернулись теплые, живительные слезы, и окружающий мир расплылся.
Бедный, непутевый Гошка! Она ведь, зараза такая, собралась бросить его ради делового Дениса. Слава богу, что не успела! Гоша сам оставил ее!
Гроб погрузили в перевозочную машину. Вдова устроилась рядом с покойником. Рыдания, похожие на собачий лай, рвались у нее из груди.
— Ты чего! — крышка гроба поднялась, и возник Гоша. — Я живой еще.
Зоя Сергеевна с недоумением уставилась на мужа.
— У меня богатое воображение.
Гоша хотел было вылезти из гроба, чтобы разделить со вдовой ее горе, но она заботливо, как тяжелобольного, уложила его обратно.
— Лежи.
— Зачем?
Зоя Сергеевна и сама не знала ответа на этот вопрос.
— Главное, чтоб могила за нами осталась! — нашлась вдова.
Покойник оттолкнул ее, вскочил в ужасе:
— Ты меня ради этого похоронить вздумала?
В добром здравии и превосходном расположении духа вернулся Серафим Терентьевич в опустевший дом. Запах чужих, сильно пьющих людей сразу насторожил его. Квартира выглядела пустой, словно из нее вывезли всю мебель. А недоставало всего…
«Гроба!» — ударило старого гусара. Он кинулся в кухню. Заглянул на антресоли. Гроба нигде не было.
Убитый пропажей самого дорогого, что у него было, Серафим Терентьевич бросился к телефону:
— Федор, у меня гроб украли!
Ритуального работника это ничуть не удивило. Он привстал со стула, чтоб узреть в окне «Роллс-Ройс», не угнали ли.
— Ты откуда говоришь?
— С того света! — Серафим Терентьевич бросил трубку.
Задыхаясь, выскочил американский дедушка во двор. Иные соседки на скамеечке уже повязали черные платки, может быть, надеясь, что их позовут на поминки.
— Дамы! — обратился к ним Серафим Терентьевич. — Простите великодушно за мою неделикатность. Тут гроб не проносили?
— Проносили, как же! — вразнобой загалдели соседки. — С полчаса как пронесли! Поспешите на Стародевичье, может, еще и поспеете!
Когда похоронная машина въехала на кладбище, в ней установился мир. Супруги сидели рядышком на скамейке, держась за руки. У обоих глаза были полны слез, обоим было очень жаль друг друга и самих себя.
— Дурачок! — Зоя Сергеевна ласково гладила мужа по голове. — Испугался, что тебя похоронят? — У супругов перехватило горло, и они закурлыкали по-голубиному.
— Не хочу! — всхлипнул Гоша.
— Пустой гроб закопают в землю, чтоб могилка за нами осталась! — Платочком Зоя Сергеевна осушила слезы на лице мужа. Он успокоился.
Может быть, стоило пройти через все эти смертельные испытания, чтоб обрести в конце концов простое человеческое счастье!
— Ты знаешь, так неловко, когда все стоят, а ты лежишь, — пожаловался Гоша.
Машина остановилась. Рядом были люди. Похоронная музыка. Дверцы фургона открылись, и возникли жующие физиономии грузчиков. Все здесь было чужим, враждебным. Гоша испуганно забился в дальний угол.
— Ложись! — по-армейски скомандовал Семен.
Гоша Гоголев не желал покоряться.
— Ну ты, трупец! — выругался Николай. — Мы пустой гроб хоронить не станем! Тут начальство шляется!
— Знаешь, что нам за такие штучки будет!
— Я не хочу в могилу! — упорствовал Гоша.
— А кто хочет! — хрипло расхохотался Семен.
— Пробил твой час, парень! — Николай залез в машину и стал надвигаться на Гошу, растопырив руки, будто собирался поймать курицу. Зоя Сергеевна схватила его сзади за ногу:
— Насильно в гроб не нужно заталкивать!
Заступничество вдовы очень поддержало Гошу в его борьбе с пьяным чудовищем.
— Назвался груздем… — прорычал Николай, пытаясь повалить покойника.
В машину заглянула голова Мешкова:
— Что у вас тут за базар! Постамент освободился!
— Ща, с покойничком тут уладим… Прыткий больно… — Николай заломил загнанному в угол Гоше руку.
Покойник издал утробный стон:
— Неужели мы не можем договориться!
— Договориться живые люди всегда могут! — убежденно ответил Николай.
— Смотря за какую цену! — уточнил Семен.
— Я вас не обижу! — поспешно заверил грузчиков Гоша.
— Ну так и мы тебя не обидим! Царствие тебе небесное!
— Лягай поудобней! — миролюбиво предложил Семен. — Бог не выдаст, свинья не съест!
Гоша с опаской устроился в гробу. Ну и люди! Дерут деньгу, чтоб в землю не зарыть!
— Мы договорились! — на всякий случай предупредил Гоша.
— Договорились! — буркнул Николай. — Что поставим сегодня свечку за раба божьего Георгия.
Гоша снова дрыгнулся испуганно. Но Семен силой распластал его в гробу.
— Поехали!
Зоя Сергеевна растолкала грузчиков.
— Я вам его не дам!
— Ты чего! Мы ж все из земли вышли, в землю уйдем!
— Сколько можно телепаться! — В просвете между халатами грузчиков багровела физиономия директора кладбища. Он с подозрением уставился на вдову. — Какие проблемы?
— Ноу проблеме! — гыгыкнул Семен, оттирая Зою Сергеевну подальше от Мешкова.
— Только не трепыхайся! — предупредил Гоголева Николай. — Этого не перевариваю!
— Не дай бог, уроним тебя напоследок! — приговаривал Семен, выволакивая гроб на свет божий. — Плохая примета!
— Не хочу! — заверещал Гоша. — Заколотите пустой гроб!
— Не дури! — Семен со злостью сплюнул. — Ну покойничек пошел!
— Не хулиганничай, покойник! — Николай прихлопнул Гошу крышкой гроба. — Все путем.
— Я тебя не брошу! — напоследок прокричала Зоя Сергеевна мужу. — Никогда в жизни!
«Она не бросит! — успокаивал себя Гоша. — Никогда в жизни? А сейчас что?»
— Помнишь, — гоготнул Семен, — в Древнем Египте, что ль, жен хоронили вместе с мужьями!
— Ага, помню, — кивнул Николай. — Хороший обычай, между прочим!
Гроб, с утробными стонами, покачиваясь, вынесли из машины. К нему сразу поспешил Мешков.
— Кого ко мне привезли?
Грузчики неохотно подняли крышку.
— Знаю, знаю. — Мешков был разочарован. — Молодец, подсуетился!
— Как вы можете так говорить! — возмутилась Зоя Сергеевна.
— А чего, главное в нашем деле — умереть вовремя! Несите! — махнул директор грузчикам.
Они отнесли гроб на постамент.
— Прощайтесь с покойником, вдова.
Зоя Сергеевна склонилась над Гошей, поцеловала его.
— Не беспокойся, все будет о'кей!
— Зоя Сергеевна! — услышала она бодрый женский голос. — Вы к кому пришли? А мы Старшинову схоронили. Ее — по сокращению штатов, а она — в могилу, — как о захватывающем приключении поведала об этом женщина, до неприличия пышущая здоровьем, Костылева.
При первых звуках ее голоса Гоша вдавился в гроб. Дотянуться б до крышки и накрыться… лишь бы не видеть и не слышать сослуживицу!
— А где Георгий Антонович?
— Он тут, рядом, — замялась вдова.
Костылева повертела головой и увидела, кто лежит в гробу. Она издала слабый вскрик.
— Товарищи, сюда! От нас Гоголев ушел!
К покойнику поспешили Гошины сослуживцы во главе с Иваном Васильевичем.
— Когда ж он успел! Вчера же еще на работе был!
— Долго ли в наше время! Георгий усоп!
— А смотрится лучше, чем живой!
— Почему в кроссовках?
— Какой ужас! Цветущий мужчина!
— Иван Васильевич, вы скажете надгробное слово?
Иван Васильевич откашлялся.
— Я не готовился…
— Экспромт!
— Нам всегда будет не хватать новопреставленного Гоголева Георгия Антоновича. — Натренированный на панихидах трагический голос. — Мы потеряли прекрасного работника! Давайте у его гроба скажем всю правду: мы недостаточно ценили его. От нас ушел замечательный товарищ…