Я улыбаюсь ему через стол, а Гевин издает что-то напоминающее низкое рычание собственника.
– Расслабься, чувак, – добродушно смеется Ник, поднимая руки в знак капитуляции. – Она мне как сестра. Да у меня яйца скукоживаются, когда я думаю о ней голой, – сообщает он всему столу, заработав громкий смех.
– Спасибо, Ник, – невозмутимо отвечаю я. – Ты настоящий мастер комплиментов.
– Перестань думать о ней голой, – ворчит Гевин себе под нос. Я наклоняюсь к нему и кладу руку ему на бедро, пытаясь утихомирить зверя.
– Ну, а я должен сказать, – Грэхем ловит пристальный взгляд Гевина, – что если уж мне и приходится терять свою лучшую официантку, то я счастлив, что она уходит в лучшее шоу Лас-Вегаса.
Краем глаза я замечаю, как Пейдж закатывает глаза.
– Точно, точно, – поддакивает Скотт, поднимая стакан. Все повторяют его жест и выпивают под громкое «ура», после чего два официанта начинают расставлять наши закуски на столе.
За обжаренный стейк из тунца и тар-тар можно умереть, так что я жадно набрасываюсь на еду. Все за столом молча наслаждаются блюдом, пока Пейдж не подает голос.
– Кто-нибудь, пожалуйста, передайте мне соль.
Ой-ой.
– Что? – прищуриваясь, переспрашивает Грэхем. Кусочек стейка на вилке застывает на полпути к его рту.
– Мне нужна соль, – повторяет Пейдж.
– Какая нелепость! – хмыкает Грэхем. – Еда безупречна, соль только испортит вкус!
Пейдж пожимает плечами и начинает сыпать соль из солонки, которую ей только что передал Скотт.
– А мне недосолено...
– Прекрати! – кричит Грэхем. – Ты все портишь!
Глаза всех присутствующих бегают туда-сюда между Грэхемом и Пейдж, словно мы смотрим теннисный матч. Пейдж подносит ломтик тунца ко рту и одобрительно мурлычет.
– Намного лучше.
Мне приходится как следует постараться, чтобы не заржать, когда Грэхем давится собственной слюной. Подношу еду к губам и откусываю кусочек, дабы держать рот на замке. Все очень, очень вкусно, но я, пожалуй, соглашусь с Пейдж относительно приправ, не то, чтобы я собиралась это озвучить. Скотт, увы, в отличие от меня умом не блещет.
– Знаешь, чувак, но думаю, она права. – Взяв солонку, он щедро посыпает еду, прежде чем снова начать есть. – Во, теперь то, что нужно, – говорит он, кивая, в то время как Грэхем покрывается красными пятнами.
– Вы сами не понимаете, о чем говорите, – бормочет он, откусывая кусочек. – По-моему, вкус фантастический, – добавляет он с набитым ртом, хотя выражение его лица опровергает его же слова. Он понимает, что Пейдж права, просто не хочет этого признавать.
– Держи, малыш. – Пейдж солит ломтик тунца и кладет его на тарелку Грэхема через весь стол. – Попробуй.
Грэхем несколько секунд таращится на подношение, затем, наконец, уступает и подносит еду ко рту. Как только отлично посоленный кусочек пищи попадает на его вкусовые рецепторы, его глаза расширяются, прежде чем он успевает опомниться. Пережевав и проглотив, он подносит салфетку к губам и откашливается.
– Просто удачное совпадение.
– Или твой шеф-повар не имеет ни малейшего представления о правильной приправке блюд. Даже чайник разберется с солью. Надо быть полным идиотом, чтобы все испортить.
– Бред! – возмущенно вскрикивает Грэхем. – Да будет тебе известно, что Жан Гюсто – всемирно известный повар и обладатель звезды «Мишлен»!
– Хорошо, хорошо, – небрежно отвечает Пейдж. – Жаль только, что это не отразилось на тар-таре.
Я стараюсь подавить смех, но сдавленный звук все же покидает мое горло, прежде чем успеваю закрывать рот рукой.
– Простите. Не в то горло попало, – оправдываюсь я, когда Грэхем недовольно на меня смотрит. Судя по хихиканью за столом, остальные тоже забавляются противостоянием этих двоих. Каким-то образом нам удается покончить с закусками без лишней драмы, болтая о всяких пустяках и держась подальше от темы еды. Но тут подают основное блюдо.
Запахло жареным.
– Прошу прощения. – Пейдж останавливает мимо проходящего официанта с доброй улыбкой. – Извините, не хочу быть обузой, но...
– Это маловероятно, – фыркает Грэхем.
Она бросает на него неприязненный взгляд, а затем снова добродушно смотрит на официанта.
– Как я уже говорила, не хочу быть обузой, но моя говядина «Веллингтон» приготовлена неправильно.
– Полная хрень! – Грэхем вскакивает со стула и обегает стол. – Я готов согласиться с солью в закусках, но вот сейчас ты нагло врешь ты... Ты... Лгунья!
Боже, я ничего не могу поделать, поэтому тупо хихикаю в кулак. Слегка подвыпивший Грэхем такой забавный! Я смотрю на Гевина, когда он сжимает мое бедро под столом, и вижу в его глазах веселье.
– Я не лгу! Смотри! – Пейдж отрезает еще кусок говядины «Веллингтон». – Мясо передержали. Оно должно быть розовым посередине, а тут серое. А тесто сырое, даже не слоится. Таким оно быть не должно. И тут тоже, – она взмахивает рукой в воздухе, – не хватает соли!
Грэхем хватает вилку и подносит к глазам нарезанную говядину «Веллингтон». Его плечи опускаются, когда он понимает, о чем говорила Пейдж, но, будучи упрямцем, он отказывается признавать поражение.
– По-моему, все в порядке, – заявляет он, но по его лицу можно точно понять, что он врет.
– Попробуй, – сквозь стиснутые зубы требует Пейдж.
Сглотнув, Грэхем закидывает говядину в рот, медленно жует, пока мы все с восхищением наблюдаем за этим процессом.
– Слоеное тесто должно расслаиваться во рту, а говядина должна быть нежной и сочной. Но это же не так, верно?
Грэхем проглатывает мясо и бросает на Пейдж убийственный взгляд.
– Думаешь, у тебя получится лучше? – саркастически спрашивает он.
– Я не думаю, я знаю. Может у твоего повара есть звезда «Мишлен» и может он готовит хоть для гребанного президента, мне все равно! Но еда в ресторане не вкусная, и ты это знаешь. Если ты хочешь стоять здесь и делать вид, что я несу чепуху, то вперед, но когда твой ресторан пойдет ко дну из-за твоего упрямства и нежелания прислушиваться, я буду неподалеку, чтобы потом сказать тебе: «А я говорила!»
Положив вилку обратно на стол, Грэхем поправляет лацканы пиджака, прежде чем забрать у Пейдж тарелку.
– Прошу меня простить, я на минутку, – обращается он к столу. – Я... э-э-э... пойду перекинусь парой слов с шеф-поваром.
Он разворачивается и практически бежит на кухню, а бедный взволнованный официант топает за ним.
– Ну, – уже открыто хихикаю я. – Было весело.
– Ты что, издеваешься? – хохочет Скотт. – Да это было потрясающе! Пейдж, я думаю, ты мой новый герой. Никогда не видел, чтобы кто-то ставил Грэхема на место.
– Солидарен, – подтверждает Гевин, поднимая бокал. – Это было легендарно. Давно пора было сбить спесь с этого подонка. Мы у тебя в вечном долгу, Пейдж.
– Еб*ть-колотить! – раздается грубый мужской голос позади нас. – Да это же Гевин, мать его, Сент!
Насмешливое настроение за столом внезапно приобретает ледяной характер, и только когда я поворачиваюсь лицом к тому мудаку с грязным ртом, я понимаю, в чем дело. На шее мужчины блестят безвкусные золотые цепи, а на руке висит женщина, которую явно подобрали на трассе. Сразу ясно, что Гевин до смешного его выше, но по тому, как все тело Гевина окостенело, понятно, что они знают друг друга. И хорошо.
Интуиция подсказывает мне, что из этой встречи ничего хорошего не выйдет.
Глава 27.
Гевин
Мое тело напрягается, переходя в состояние повышенной готовности в ту минуту, когда я слышу прокуренный голос Харли Сент-Джеймса. Я понял, что это он по резкому запаху его типо итальянского (по его словам) одеколона.
Вытерев рот салфеткой, я оглядываюсь через плечо и вижу толстяка, который изучает меня со злым блеском в глазах. Судя по всему, беседа не обещает быть светской.
– Харли, что привело тебя сюда?
Он щелкает суставами пальцев, пытаясь принять устрашающий вид, но я вижу лишь придурка первой категории.
– Я вернулся в Штаты, теперь ищу достойных противников.
Пенелопа сжимает мое бедро, и я спокойно киваю. Напряжение между Харли и мной очевидно, не нужно знать о нашем прошлом, чтобы ощущать исходящие враждебные флюиды.
– В отеле «Парагон» есть великолепный зал для хайроллеров, уверен, здесь ты найдешь достойных соперников в покер. Я обязательно сообщу Грэхему, что ты желаешь включения список.
Коротко кивнув, я отворачиваюсь в надежде, что он оставит нас в покое. Я не хочу, чтобы что-то испортило этот день для Пенелопы.
Я сжимаю ее руку, все еще покоящуюся на моей ноге, и стараюсь не показывать ощутимого напряжения от пристального взгляда в мой затылок. Даже от нахождения Харли за моей спиной волоски на загривке встают дыбом. Это не тот человек, кому можно доверять. Я это отлично усвоил.
В былые времена я часто играл с ним в покер, не сбавляя обороты и обыгрывая всех и вся. Я видел, как он превращался из скромного игрока в того, за которым нужно было следить. Но лишь в Монте-Карло он стал для меня конкурентом. Так было до тех пор, пока его коронная схема не отправила его в противоположном направлении. Я не поверил в его блеф и рискнул, заработав этим самую крышесносную победу в моей карьере и став лучшим игроком в покер в мире. С тех пор я перестал кайфовать от игры, потому что достиг потолка.
Сейчас я играю здесь и там просто ради удовольствия. Не из-за того, что мне нужны деньги, а чтобы убить время. Еще пацаном я вытащил голову из зада, поэтому инвестировал бабки. За годы мой доход вырос настолько, что я могу не ударять палец о палец всю оставшуюся жизнь.
Но по глазам Харли я вижу, что он жаждет реванша. К несчастью для него, у меня нет никакого желания сесть с ним за один стол.
– Я не хочу возвращаться в список, мне нужен ты, – заявляет Харли мне в спину, явно не желая меня слышать.
Я поднимаю наши соединенные с Пенелопой руки, чтобы показать их Харли.
– Извини, Харли. Я занят, – с чересчур заумной улыбкой отвечаю я.