– Надо – поработаем. А чего делать-то?
– Да ничего особенного, – Алекс вернулся с двумя бокалами коньяка и, отдав один Матвею, уселся напротив в огромное кресло, – у тебя человечек один есть под присмотром, Рокотов.
– Рокотов? – переспросил Матвей и сделал небольшой глоток, – есть такой. А что, он нам нужен?
– Нам? – холодно удивился Алекс.
– Прости, тебе, – покраснел Матвей.
– Да мне все нужны, – Алекс задумчиво разглядывал собеседника, – всех зовем, не все откликаются.
– Так ведь люди, – глубокомысленно заметил Матвей и сделал еще глоток, – одни голос услышать не могут, другие поверить, что услышали.
– Ты прямо знаток. Ладно, расскажи лучше, чем там этот Рокотов занимается.
– Да там разве поймешь, чем он занимается? – Матвей виновато улыбнулся. – Он же ученый, мозги набекрень. С женой ему конечно повезло крупно, терпит его чудака такого. Он ведь их спальню себе в кабинет переделал и сидит там безвылазно целыми днями. Пишет, пишет, пишет. Чего пишет, зачем, кто эту писанину читать будет? Лучше б на работу устроился.
– Что, вот только сидит с утра до ночи и пишет? – Алекс недоверчиво посмотрел на Матвея.
– Несколько недель сидел до этого, только в сортир выходил, да на кухню кофе ставить, – подтвердил Матвей, – сейчас вроде как писать закончил, теперь вообще непонятно чем занимается. Вроде как опыты ставить будет, проверять написанное.
– Ну пусть проверяет, – удовлетворенно кивнул Алекс, – поглядывай краем глаза, чтоб не мешали ему. Этот Рокотов, он же гений, а гении, они, сам знаешь, какие уязвимые. Чуть что не так, сразу либо в запой, либо в депрессию.
– Либо одновременно, – грустно вздохнул Матвей, допивая коньяк.
– Ты уж так сильно не вздыхай, – Алекс поднялся из кресла, показывая, что беседа подошла к концу, – вот придешь в следующий раз с пиццей, мы с тобой посидим нормально, выпьем по-человечески.
– Я тогда побольше наготовлю, – обрадованный Матвей тоже вскочил на ноги, вида три, четыре.
– Много не надо, – улыбнулся ему на прощание Алекс, – закуска градус крадет.
Глава 11, в которой Олег принимает правильное решение, а Мария – безрассудное
Кроме него в магазине было еще несколько покупателей. Чтобы не выходить с пустыми руками, Олег купил сигарет. Уже на улице он распечатал пачку Мальборо Лайт и переложил сигареты в портсигар, выполненный в форме точно такой же пачки, только старого образца – красивой, не изуродованной страшными картинками с прокуренными, почерневшими легкими, деснами с выпадающими зубами и не родившимися младенцами. Выкинув пачку в стоящую на крыльце урну, Олег закурил. Мимо него в магазин прошла пожилая пара. Так весь день и идут, размышлял Олег, к вечеру должна неплохая сумма накопиться.
Магазинчик был расположен крайне удачно. Занимавший не очень большое пристроенное помещение на первом этаже двадцатидвухэтажного шестиподъездного дома, он находился в самом центре нового густо застроенного высотками микрорайона, на изрядном удалении от ближайшего сетевого супермаркета. Днем в магазине работали три продавца и грузчик. Грузчик уходил в семь, а после девяти вечера, когда основной поток посетителей спадал, продавцов оставалось только двое. Магазин закрывался в десять. Две женщины вместе выходили на крыльцо, очевидно полагая, что вдвоем они находятся в большей безопасности, запирали входную дверь, над которой почти сразу загоралась лампочка, предупреждающая о том, что магазин находится под сигнализацией. После этого, попрощавшись, женщины расходились в противоположных направлениях. Все это Олег прекрасно знал. Он уже довольно долгое время присматривался к этому магазину и сегодня собирался перестать быть пассивным наблюдателем. За время наблюдения он успел выяснить, что продавцы работали в магазине посменно, меняясь каждую неделю. В одной смене старшей была Анна – высокая красивая женщина лет тридцати с длинными светлыми волосами. В другой старшей работала Ольга – совсем непохожая на Анну, маленькая, худенькая, черноволосая, но тоже, по мнению Олега, очень симпатичная. Сегодня, хотя по графику была смена Ольги, работала Анна. Ну что же, Анна, так Анна, особой разницы для него нет к кому подойти сразу же, как только она завернет за угол магазина, резким движением прижать к себе и, уперев нож в ребра, ласково попросить вернуться и снять магазин с сигнализации. Вряд ли она станет капризничать, одного вида ножа должно быть достаточно, не хочется прибегать к чему-то более серьезному. Хотя, если понадобится, рука у него не дрогнет. После того как вопрос с сигнализацией будет решен, красавицу можно будет связать скотчем и в спокойной обстановке выяснить, где лежит дневная выручка. Думается, с этим будет еще проще чем с сигнализацией. Ну а потом он тихо уйдет, предоставив возможность Аннушке выпутываться из клейких уз. Хотя, вряд ли что у нее получится, скотч, это тебе не веревка, так что придется ей потерпеть пока кто-нибудь не придет и не перережет липкую ленту. Анна ведь, кажется, замужем. Олег как-то раз видел солидного мужчину в форме, что-то гневно выговаривающего Анне на пороге магазина. Та лишь послушно кивала в ответ, а, когда мужчина закончил свои наставления, еще и поцеловала его прямо в губы.
Решено, ближе к десяти он будет ждать Аннушку за магазином. Неторопливым шагом Олег пересек двор наискосок и обернулся. Ему хорошо была видна незамысловатая вывеска «Продукты» над крыльцом и выходящие из магазина пенсионеры. Олег вздохнул и, сунув руки в карманы, быстро зашагал прочь. Он сомневался и это ему не нравилось.
…
Подошедший наконец к их столу официант наполнил бокалы вином на треть, поставил бутылку на стол и вновь удалился. Они выпили по глотку, не чокаясь.
– Знаешь, а я теперь вкус вина чувствую, – Павел едва заметно улыбнулся, – то есть я неправильно выразился. Вкус я и раньше чувствовал, а теперь оно на меня опять действовать стало.
– Вот видишь, – Мария улыбнулась ему в ответ, – в том, чтобы быть человеком, есть свои плюсы.
– И минусы тоже, – отозвался Павел, – похмелье тоже вернулось. Но если с плюсами вечером аккуратнее, то в принципе утром минусов почти не заметно.
– Во всем нужен баланс, – согласилась Мария, поднося ко рту бокал с вином.
Павел знал, что ей опьянение не грозит. На Марию, как до недавнего времени на него самого, алкоголь не действовал. Они его просто не замечали. Изредка, совсем нечасто, удовольствие от спиртного все же удавалось получать, когда Макс, приглашая их к себе на беседу, предлагал продегустировать что-нибудь из своей разнообразной, накопленной за тысячи лет коллекции. У этих дегустаций, кроме как всегда великолепного вкуса предлагаемых напитков, было еще одно достоинство, сколько бы ни было выпито в гостях у Макса, а иногда, правда очень редко, дегустации затягивались, на следующее утро голова была как обычно свежа и совершенно не болела. Сам Павел объяснял этот парадокс достаточно просто. Попадая к Максу, все гости полностью теряли свои сверхчеловеческие способности. Это открывало возможность поддаться воздействию алкоголя, но как только посетитель вновь оказывался за пределами апартаментов гостеприимного хозяина, он вновь становился тем, кем и был на самом деле, например, как Мария или сам Павел, ангелом. А у ангелов по утрам голова не болит, что бы они в эту голову с вечера не заливали.
– Ну, за баланс! – Павел отсалютовал Марии бокалом и несколькими глотками опустошил его.
– Что-то ты о нем не сильно заботишься, – Мария неодобрительно покосилась н опустевший бокал, – сам же говоришь, завтра плохо будет.
– Да ладно, – отмахнулся Павел, – до завтра еще дожить надо. Люди, скажу тебе, они ведь мрут как мухи. Мало того, что сами мрут постоянно, так на них еще все время кто-то охотится. То бесы какие-нибудь, а то, не поверишь, ангелы с боевыми топорами.
– Какими боевыми топорами? – недоуменно уставилась на него Мария.
– Ну, это я так, образно сказал, – объяснил Павел. – Согласись, боевые топоры звучит поэтичнее чем вот это вот: «надо забить железной трубой»? Как ты считаешь?
Мария оглянулась, не привлек ли их разговор чьего-то ненужного внимания.
– Это Он тебе так сказал? – тихо, почти шепотом спросила она у Павла.
– Ну а кто еще такое мог мне сказать? – усмехнулся Павел, – больше никто бы и не посмел.
– И ты ослушался, – еще тише произнесла она не то вопрос, не то утверждение.
– И я ослушался, – так же тихо ответил Павел.
Нервным движением он схватил бутылку и вновь наполнил свой бокал, на этот раз уже почти до краев.
– Ослушался и был изгнан. За ненадобностью, – Павел отставил полупустую бутылку в сторону и уже протянул руку к бокалу, когда Мария мягким прикосновением, остановила его.
– Подожди, – он чувствовал исходящую от ее руки волну тепла, – я не хочу, чтобы ты напивался.
– Почему? – Павел вскинул на нее глаза, – разве теперь уже тебе не все равно?
– Ты же знаешь, – она укоризненно покачала головой, – мне никогда не было все равно. Ни сейчас, ни до того как, – она замялась, – как мы стали такими.
– Как ты можешь это помнить? Мы, не можем, – он запнулся и, покраснев, поправился, – ангелы не могут помнить своего земного существования.
– Не могут, – оно по-прежнему не отпускала его руку, – за тем редким исключением, когда мы бываем у Него. Как я понимаю, мы не только теряем свои силы, исчезают все наложенные на нас ограничения. Другое дело, что эти временные интервалы слишком невелики, да и как правило, они заняты восприятием новой информации, так что для воспоминаний просто нет времени.
Павел почувствовал, как пальцы Марии с силой стиснули его руку.
– Помнишь, мы были у Него вместе? Еще в старом здании, в центре города, у канала. Вы оба устроились на диване, а я сидела в кресле, напротив.
– Может быть, – Павел пожал плечами, – мы столько раз у Него вместе были.
– Это то время, когда он увлекался росписью матрешек и требовал называть его Порфирием или Старцем.