– Ты прав, слезы мы будем лить позже, – он недобро огляделся по сторонам. – Почему я еще вижу здесь воинов? Клянусь господом, каждый, кто окажется у западных ворот позже меня, будет казнен на месте.
Через мгновение толпа поредела более чем наполовину. Оставшиеся люди испуганно молчали и потому удаляющийся топот десятков ног был отчетливо слышен. Среди зевак Павел увидел лицо одной из подруг жены и шагнул к ней.
– Анна, прошу тебя, позаботься, – голос его дрогнул и оборвался.
– Мы все сделаем, – та поспешно кивнула, – ступай, Павел. Тебя ждут воины. А когда ты вернешься, Мария будет ждать тебя в церкви.
Тяжелые створки ворот медленно распахнулись. Сорок девять всадников первыми вырвались из города, за ними начала выдвигаться пешая колонна. Вообще-то всадников должно было быть пятьдесят один. Павел и еще пятьдесят лучших воинов. Но исполнительный, а вдобавок голодный Губерт поспешил выполнить приказ и к тому моменту, когда гонец от Павла прибежал на конюшню, двух коней уже успели забить.
Всадники не торопились переводить лошадей в галоп. Люди, а главное, кони были ослаблены и им стоило поберечь силы для предстоящей схватки. Постепенно шум схватки становился все более отчетливым, уже можно было различить отчаянно бьющиеся за жизнь человеческие фигуры. Павел оглянулся. Пешие воины изрядно отстали и не смогут сразу прийти на помощь, возможно в других обстоятельствах это и заставило бы Павла немного повременить с атакой, но не сегодня. Ни говоря ни слова, он обнажил меч и пришпорил коня. Слов и не требовалось, все остальные тут же последовали его примеру. Все так же молча сорок девять всадников врезались в гущу ожесточенной битвы, где тысячи людей убивали друг друга лишь для того, чтобы самим быть убитыми на мгновение позже.
Их нападение было совершенно внезапно для сарацинов, поэтому некоторое время Павел видел перед собой лишь беззащитные спины, на которые стремительно раз за разом обрушивался его меч, но вскоре вражеские воины поняли, что атакованы сзади и сталь стала находить на сталь, а ярость встречаться с такой же ответной яростью. Павел не замечал ничего, что происходило вокруг него, вновь и вновь он поднимал и опускал свой тяжелый меч, не чувствуя усталости, вновь и вновь опьяненный кровью клинок находил свою добычу.
В то мгновение, когда его конь рухнул на подрубленные передние ноги, Павел успел соскочить из седла и продолжил схватку уже пешим. Несколько сарацинских воинов схватились с ним разом. Павел успел уклониться и острие меча просвистело прямо перед его носом, ответным ударом он рубанул противника по плечу и тут же сам почувствовал боль в правом боку. Отпрыгнув в сторону, он едва ушел от следующего удара, крутанулся вокруг своей оси и широким взмахом меча снес сарацину голову. Изо рта Павла вырвался торжествующий рык победителя, и в то же мгновение грудь ему побило копье, напавшего сзади магометанина. Все, на что еще хватало его сил, это сжимать в руке ставший вдруг необыкновенно тяжелым меч. Пошевелить рукой или хоть как-то защититься от подскочившего к нему смуглого, обнаженного по пояс воина с длинным мечом Павел уже не мог. Воин ударил мечом наотмашь, слева направо. Павел видел, как рассекает воздух тяжелый клинок, и за мгновение до того, как лезвие коснулось его шеи, а потом пошло дальше, он успел улыбнуться.
Ему было чему радоваться. Ведь скоро он опять будет вместе со своей женой. Со своей Марией.
– Мы оба умерли девятого июня семьсот двадцать первого года, в день, когда войско Принципса Эда разбило армию сарацин под Тулузой, – Павел залпом допил вино, – вот только вместе мы так и не оказались.
– Мы всё время были рядом, – Мария с грустью смотрела на того, кто когда-то был ее мужем.
– Рядом, но не вместе! – гневно отозвался Павел, – а мне кажется мы заслужили эту маленькую милость. Разве не так?
– Теперь все равно ничего не исправить, – покачала головой Мария, – в особенности теперь.
– А мне так не кажется. Если я смог стать человеком, то почему ты не сможешь сделать этого?
– Что? – Мария испуганно отшатнулась.
– Что? – усмехнулся Павел, – поверь мне, это не так уж и страшно. Конечно, человеческая жизнь, особенно в этой стране, имеет немало недостатков, но ведь есть и достоинства. Про алкоголь ты и так знаешь, но ведь кое-что еще. Представляешь, – Павел наклонился вперед, почти дотягиваясь губами до лица Марии и заговорил шепотом, – сегодня утром у меня была эрекция.
– О, господи, – изумленно выдохнула Мария.
– Вот он здесь как раз не причем. Это естественное свойство мужского организма. Человеческого мужского организма, – уточнил Павел. А человеческий женский организм способен ощутить…
– Я знаю, я видела это в своих воспоминаниях. Мне кажется, я даже сумела тогда что-то почувствовать.
– Вот! Представляешь, что ты ощутишь, когда это будет на самом деле?
– Прекрати, – она засмеялась, – ты меня совсем в краску вогнал.
– Не обманывай, ангелы не краснеют, разве что, когда отчитываются перед Ним. Кстати, если ты вновь станешь человеком, то к тебе наверняка вернулся твои веснушки. Скажу по секрету, они тебе очень к лицу.
Мария некоторое время молчала, не зная, что ответить. Наконец, она призналась.
– Мне страшно. Мне очень страшно.
Павел вздохнул.
– Я понимаю. Когда я увидел, что перья осыпаются к моим ногам, на какое-то время мне показалось, что смысл моего существования потерян. Но сейчас я вновь вижу его, этот смысл. Сейчас он прямо передо мной, через столик, я могу протянуть руку и дотронуться, даже поцеловать. Но только с тобой вместе мы можем сделать так, что этот смысл станет реальностью для нас обоих.
Мария потыкала разворошила листья салата в тарелке, выловила в зеленых дебрях одинокую креветку и отправила в рот, после чего запила вином.
– Что, если его гнев окажется гораздо сильнее? Какое тогда наказание Он сможет придумать.
– Ты же знаешь, как Он любит во всем порядок. За одинаковые проступки и наказания должны быть одинаковы. Он всегда нас этому учил.
– Ты знаешь, Он поручил мне завершить то, что не сделал ты, – она промокнула губы салфеткой, – я должна сделать так, чтобы эта женщина умерла.
– Женщина и ее нерожденный ребенок, – сухо уточнил Павел.
– Да, женщина и ее нерожденный ребенок, – согласилась Мария, – она бросила салфетку прямо в тарелку с салатом. – Я вот подумала, нас же, таких как мы, у Него много.
– Легионы, – кивнул Павел, – целое воинство.
– Ну да, легионы у Него, легионы у того, с кем Он борется… В любом случае, если Он решил, что эта женщина должна умереть, значит она умрет, исполнитель найдется.
– Да уж, свобода воли, это не то, что ценится в ангеле.
– Поверь, в людях это качество ценится еще меньше. Так вот, она умрет, и мое мнение, Павел, таково, – она бросила короткий взгляд на человека, сидящего напротив, и опустила глаза, уставившись на мятую салфетку, – бороться за ее жизнь не имеет смысла. Так же как пытаться Его переубедить. Он своих решений менять не любит, ты знаешь.
– Вот как? – в возгласе Павла прозвучало разочарование.
– Да, именно так и никак иначе, – жестко ответила Мария и уже мягче добавила, – но раз это неизбежно, то пусть эта неизбежность свершится чьими-то другими руками. Во всяком случае, не моими. Я не буду убивать эту женщину.
Павел замер, не в силах поверить услышанному, потом на его лице появилась улыбка. Он хотел было что-то сказать Марии, но она опередила его.
– Боюсь, что ты рано радуешься.
Глава 12, в которой лифтер слушает на рабочем месте радио, а Хлыстов обретает неожиданного союзника
«Боюсь, что ты рано радуешься,» – Мария произнесла последние слова так тихо, что лифтер уже хотел было прибавить громкость своего старенького радиоприемника, когда в дверях мелькнула темная фигура. Старик поспешно выключил радио.
Широкой поступью Илья быстро пересек пространство, отделяющее его от лифта и молча кивнул лифтеру. Тот так же молча наклонил голову и подошел к дверям лифта. Рука старика и широкая, мощная ладонь Илья одновременно коснулись сенсорных панелей. Двери лифта разошлись в стороны, а над холлом зазвучало:
We will we will rock you!
Илья удивленно покосился на колонки, затем на старика и, не сказав ни слова, вошел в лифт, двери которого тут же захлопнулись. Невидимые механизмы заработали, увлекая за собой лифт и его пассажира. Преодолев сто этажей, лифт вновь замер, а двери его распахнулись. Илья шагнул вперед и тут же оказался лицом к лицу с Максом.
– Очень хорошо, что ты так быстро откликнулся, – Макс явно был чем-то обеспокоен.
…
Лифтер покрутил ручку настройки. Из радиоприемника послышался довольный мужской голос.
– Мне кажется, точнее, я почти уверен, что нашел решение! Вы знаете, такого еще не создавал никто. Мне еще нужно сделать один, завершающий эксперимент, и тогда я смогу утверждать точно, что работа сделана. Это будет удивительно, я сам не верил, что такое возможно.
– А вот это напрасно, – мягко откликнулся второй мужской голос, – лично я в вас верил с самого начала.
– В меня? – удивился Рокотов.
– Да, в вас, а чему вы удивляетесь? Сейчас такие времена, что в кого-то надо обязательно верить. Так почему бы не в вас? – голос немного помолчал. – Скажите, когда вы планируете провести свой завершающий опыт?
– Я думаю, сегодня. Да, сегодня вечером. Если все пройдет так, как надо, то уже через пару дней я смогу передать вам результаты моей работы.
– Это было бы просто замечательно! Что же, Сергей, не буду вас отвлекать, успехов вам в вашем эксперименте.
– Всего доброго, – отозвался Рокотов.
Из динамика радиоприемника послышались короткие гудки, затем и они исчезли. Разговор двух мужчин был завершен. Какое-то время были слышны лишь непонятные шорохи.
– Надо, наверное, телевизор поставить, – пробормотал лифтер, – а то ведь ничего толком непонятно.
Со временем старик все чаще стал обращать внимание на недостатки радиоприемника. Любопытство брало вверх и ему частенько хотелось не только слышать, но и видеть происходящее. Была и еще одна причина, возможно самая главная, по которой радио перестало его устраивать. Раньше он любил слушать трансляции соревнований по женскому теннису, но после того как Мария Шарапова завершила свою спортивную карьеру слушать женский теннис стало совершенно неинтересно.