Глава 14, в которой одно преступление расследуется, а другое только подготавливается
Покончив с работой, он удовлетворенно обвел глазами холл, убрал весь инвентарь за стойку и вновь включил радио. Некоторое время он почти бесцельно крутил ручку настройки перескакивая с волны на волну, пока долгий дверной звонок, зажужжавший в динамике, не заставил его остановиться. Щелкнул дверной замок и почти сразу послышался чуть хрипловатый мужской голос.
– Рокотов Сергей Александрович?
– Да, это я, – второй голос звучал испуганно.
– Рокотова Ольга ваша супруга, верно?
– Верно. А что случилось? – теперь вместо страха в голосе зазвучало беспокойство.
– Тут такое дело, – хриплый голос немного замешкался, – в общем скорее всего, она погибла. Вам надо проехать с нами на опознание.
…
– Вот оно значит, как, – пробормотал лифтер и обернулся. Ему показалось, что в дверях мелькнула чья-то тень. И действительно, в холле небоскреба, что-то весело мурлыкая себе под нос появился Илья.
– У тебя такой вид, словно ты облагодетельствовал все человечество, – выключив радио, старик поспешил навстречу новому гостю.
– Все, не все, а кое-кого осчастливил, – Илья явно был доволен собой.
– И у кого же такая счастливая жизнь началась? – лифтер нахмурился и скептически взглянул на Илью.
– Разве человеческая жизнь может быть счастливой? – ответил тот вопросом на вопрос и тут же сам развил свою мысль. – Нет, конечно. Счастлив человек лишь когда предстает перед взором своего Создателя, – Илья усмехнулся, – при условии, конечно, что Создатель захочет на него посмотреть.
– То есть о счастливой жизни речь вовсе не идет? – уточнил лифтер, хотя и так уже было все понятно.
– В человеческом понимании жизни – нет, – согласился Илья. – Но странно говорить о понимании теми, кто вообще ничего не понимает.
– Люди есть люди, – пробормотал лифтер таким тоном, что было нельзя понять, согласен ли он с собеседником, и с силой ударил по панели управления.
Удивленно покосившись на старика, Илья тоже поднял руку и двери лифта распахнулись.
– People are people, – дружно известили Depeche Mode из динамиков под потолком.
– Я, между прочим, был на их последнем концерте в Лондоне, – похвастал, заходя в лифт, Илья, – неплохо держатся для своего возраста, хотя, на мой взгляд, после девяносто первого года они ничего путного не записали.
– Да, «Enjoy the Silence», это было мощно. Сколько уже, лет тридцать с тех пор прошло? – согласился лифтер и тут же, не дожидаясь ответа добавил. – Ты езжай, а то тебя уж заждались небось.
Двери лифта захлопнулись.
В гостиной Илья сразу занял предложенное ему место в кресле. От предложенного затем коньяка на этот раз он отказываться тоже не стал.
– Итак, – Макс протянул Илье бокал и сам устроился на диване, – полдела сделано. Можно сказать, курок мы взвели, осталось нажать на спусковой крючок.
– Не думаю, что с этим будут проблемы, – усмехнулся Илья. – Полиция конечно умом не блещет, но эти идиоты так наследили, что их сможет отыскать и ребенок.
– Я все же надеюсь, что расследованием будет заниматься кто-то посерьезнее. Времени у нас не так много осталось, надо все сделать очень быстро.
– Можешь не сомневаться, – кивнул Илья, – неплохой следователь, опытный. Я думаю он за день, максимум за два управится и все размотает. Хотя, там и мотать нечего.
– Хорошо, хорошо, – задумчиво повторил Макс, – а что за человек он вообще?
– Да обычный мужик, майор, под полтинник ему уже. Минниханов Марат Тимурович.
– Татарин, что ли?
– Татарин, мусульманин, все как надо, – подтвердил Илья.
– Да, это правильно, – одобрил Макс, – ты молодец, очень хорошо все сделал. Думаю, эта партия будет за нами.
– Партия? – удивился Илья, – ты, о чем?
– Ни о чем, забудь, – Макс снисходительно усмехнулся. – Еще коньяк будешь?
…
Автомобиль свернул с дороги и неторопливо, покачиваясь на ухабах, двинулся по проселочной дороге в сторону леса. День был хмурый. Рваные серые тучи мчались по небу, гонимые резкими, мощными порывами ветра. В такой день можно не опасаться наткнуться на грибников или любителей отдохнуть на природе. Тем ни менее, заглушив двигатель и выйдя из машины, Гранин долго стол молча вслушиваясь в завывания ветра, колышущего верхушки деревьев. Наконец, решив, что им ничто не угрожает, он кивнул своему спутнику.
– Ну что, давайте посмотрим?
– Смотрите, – кивнул Рокотов.
Из черной спортивной сумки он достал небольшой деревянный ящичек и, аккуратно положив его прямо на капот машины, открыл крышку.
– Видите? Похоже на набор художника, – прокомментировал он, – с виду, обычные краски.
– В аэропорту ведь не на глаз проверяют, – хмыкнул Гранин.
– Можно подумать, я ни разу не был в аэропорту, – обиделся Рокотов. – Что это такое, не сможет определить ни обученная собака, ни то оборудование, что у них установлено в зоне досмотра. Я даже так скажу, – я голосе изобретателя зазвучали горделивые нотки, – никакое оборудование этого определить не сможет.
– Вы так уверены? – недоверчиво покачал головой Гранин, – прогресс не стоит на месте.
– Уверен! Здесь нечего определять. Видите, как много компонентов? И каждый из них совершенно безопасен и разрешен к провозу в самолете, даже в ручной клади. Вам не надо будет ничего прятать. Вы художник, везете с собой краски, кисточки. Ничего особенного, пусть смотрят.
– Я еще тот художник, – мрачно усмехнулся Гранин, – только от слова «худо». Вы вот что мне объясните, как этот ваш набор художника становится тем, чем нужно?
– Вода, – улыбнулся Рокотов, – вода лежит в основе большинства процессов в природе. Жидкие вещества, смешиваясь, замечательно вступают между собой в реакцию. Так что, все что вам нужно, это добавить в этот набор воды, желательно теплой.
– Ну чай, слава богу, в самолете разносят. С этим проблем не будет.
– Вы что, сами это собираетесь делать? – удивился Рокотов.
– Да, – лицо Гранина помрачнело, – сам. Так надежнее.
– Ясно, – Рокотов немного помолчал, – если честно, я думал, вы представляете какую-то организацию. Вы сами вдохновитель, так сказать, идеолог, а исполнители будут совсем другие люди.
– Нет, спецслужбы тоже не зря хлеб едят, – Гранин отрицательно покачал головой, глаза его заблестели. – Организации у нас в стране гибнут раньше, чем успевают возникнуть. Я вам даже так скажу, в любой, созданной организации половина участников изначально это и есть сотрудники спецслужб. Так что никакой массовки. Террор – удел одиночек. Уверен, многие будут готовы повторить мой путь, им только надо показать, что так можно.
– И вам не жалко? – удивился Рокотов, – я имею в виду себя самого?
– Нет, с чего вдруг? – глаза Гранина заблестели еще сильнее, а голос стал громче, – вы представляете, я пойду первым! Все остальные будут идти по моему следу. Есть одна такая теория, очень мне нравится, что душа человеческая живет до тех пор, пока о человеке помнят. Так вот, если это так, то я буду жить долго, очень долго. Может быть целую вечность! Вы сейчас можете даже надо мной смеяться, но я верю, что когда-нибудь люди поставят мне памятник.
– Ну почему же смеяться, – Рокотов неловко отвел взгляд в сторону чтобы не смотреть в эти пылающие болезненным блеском глаза собеседника, – вполне может быть вы и правы. Станцию метро Кропоткинской назвали же.
– Что, Кропоткин, – Гранин презрительно оттопырил нижнюю губу, – теоретик, сам он и пальцем не шевельнул для того, чтобы ускорить ход общественного прогресса. В свое время я читал его биографию, если честно, мне не очень понятно, за что охранка его арестовывала и еще меньше ясно, за что его так чтили большевики. Ладно, хватит лирики. Показывайте, как ваш мольберт приводить в действие.
Рокотов хотел было объяснить, что мольберт это нечто совсем иное, а в данном случае скорее то, с чем они имеют дело больше похоже на этюдник, но, бросив короткий взгляд на возбужденного Гранина, промолчал. Из все той же черной спортивной сумки он достал небольшой термос и, прихватив с собой деревянный ящик, отошел на двадцать шагов в сторону. Оглянувшись на стоявшего возле автомобиля Гранина, Рокотов задумчиво наклонил голову и прищурился, пытаясь понять достаточно ли он удалился. Решив, что нет, он пошел дальше. Дойдя до самого края лесной поляны, он присел на корточки, положил ящик на землю, рядом поставил термос. Открыв ящик, он вновь обернулся.
– Время реакции составляет порядка тридцати секунд, – Рокотов открутил металлическую крышку термоса, налил в нее немного горячего чая и сделал осторожный глоток, – может немного больше, но не более сорока, это точно.
Вылив оставшийся чай из термоса в емкость с красками, Рокотов захлопнул крышку, пару раз сильно встряхнул ящик, затем поставил на него сверху пустой термос и бросился бежать.
…
В кабинете было шумно. На взгляд Марата Тимурович, слишком шумно. Больше всего звуков издавал Дима Шишкарин – молодой, высокий оперативник, в любой толпе сразу выделявшийся своей рыжей шевелюрой и громким, пронзительным голосом, который возможно подошел бы какому-нибудь начинающему пародисту, но никак не вязался с мощной, широкоплечей фигурой оперативника.
– Я вам точно говорю, – горячился Шишкарин, – без мужа не обошлось. Либо сам жену прибил, а потом по-быстрому в квартиру вернулся, либо заказ проплатил.
– Откуда такая уверенность, Дима? – устало спросил Минниханов.
– Марат Тимурович, – с улыбкой, растягивая гласные, отозвался Дима, – вы же статистику лучше меня знаете. Жен у нас, как правило, мужья и убивают. Любил, любил, повздорили – прибил. Нормальное дело!
– Так-то они уже десять лет женаты, наверно успели навздориться? – Марат Тимурович с сомнением покачал головой, – ладно еще если бы это где-то дома, на кухне, под рюмочку. А так, не похоже.
– Ну почему непохоже? – возмутился оперативник, – вполне похоже. Раньше, у них, может, такого повода не было, а сейчас появился. И вот результат.