Лежа на своей неприбранной кровати, Нино усмехнулся и сказал:
— Похоже, ты не теряла времени, так?
Кристина тоже усмехнулась.
— Некоторые люди считают меня неотразимой. Он похлопал по кровати рядом с собой.
— Иди сюда и получи вознаграждение.
— Не могу. Надо домой. Луис должен заехать за мной. Мы собираемся провести день у него дома.
— Очень мило. Для меня у тебя уже нет времени. Я смотрю, ты вовсе не плохо прожила неделю и без меня.
— Нино! Я же делаю это для нас. Ведь ты сам сказал, что я должна полностью сосредоточиться на Луисе.
Нино поднял брови. Да, он такое говорил, но не думал, что она отнесется к его словам серьезно, воображал, что она станет убегать к нему и пытаться заманить его в постель. По правде говоря, он вовсе не хотел с ней спать, но знал, что должен. А вот теперь она, и это очевидно, не хочет сама. Он что, потерял квалификацию?
Неожиданно он разозлился.
— Ты уверена, что не принимаешь эту игру слишком уж всерьез?
Кристина в раскаянии покрыла его лицо поцелуями.
— Прости меня, прости, прости. Я ведь делаю только то, что ты велел мне делать. — В глубине души она была в восторге, что Нино ее почти что приревновал.
— Разумеется, — сказал он. — Так что ты для меня узнала?
— Сейчас соображу. — Она таинственно помолчала, наслаждаясь минутой власти. — Он прилетает в Рио за день до концерта…
— В какое время?
— Я не знаю.
— Узнай. Это важно.
— Он путешествует в собственном самолете.
— С кем?
— Я еще не знаю, но, по-видимому, у отца Луиса будет список. Сеньор Баптиста будет встречать его в аэропорту с телевидением, фоторепортерами и все такое. Вечером — прием в его честь, нуда я, разумеется, приглашена.
— Хорошо. Постарайся с ним познакомиться. Сделай так, чтобы он тебя запомнил.
— Значит, так: я не знаю, что он делает днем, а вечером концерт, после которого он, скорее всего, поедет прямо в аэропорт. Всякие там разговоры, что он не любит толпу и постарается уехать до того, как люди начнут покидать стадион. Кажется, Луис говорил, что его будет ждать вертолет. Он и увезет его в аэропорт.
— Ты неплохо поработала.
— Стараюсь. Когда, ты думаешь, вы сможете захватить его?
— Я не знаю.
— Если вам удастся сделать это до концерта, то, я думаю, они быстренько вам отдадут деньги. Сколько времени вы собираетесь его держать? Вы ведь не причините ему вреда?
Нино отрицательно покачал головой. Какая же она все-таки дура.
— Все будет в порядке. Никто не пострадает. Позвони мне сразу, как узнаешь что-нибудь еще.
Она поцеловала его.
— Я так тебя люблю, Нино. Скорее бы все это осталось позади и мы могли бы быть вместе.
Она быстро вышла, а Нино задумчиво сидел на краю кровати. Для нее все это игры. Она не понимала, что это реальность. Более того, она не понимала, какую важную роль должна была сыграть в их планах.
Ну ничего — скоро узнает. Если она хочет его, придется ей за это платить. И она заплатит. Уж он своего не упустит.
Глава 56
В аэропорту Лас-Вегаса Даллас взяла такси.
— Вези меня к своему вождю, — посмеиваясь, приказала она водителю.
— Послушайте, леди, если хотите куда-нибудь поехать, скажите мне, я со всем моим удовольствием. Если же хотите шутить, ищите себе другое такси, мне надо работать.
Она дурашливо отсалютовала ему.
— Слушаюсь, начальник.
— Так нуда?
Ей пришло в голову, что она не знает, где выступает Эл.
— Большое благотворительное телешоу, — промямлила она. Господи, да она в полном улете. — Эл Кинг.
Он завел мотор. К счастью, он вроде понял, что она имеет в виду. Она явно была в крутом кайфе, что-то тихо бормотала про себя. „Не следует раздражать водителя".
— Не следует раздражать водителя… — услышала она свой собственный голос.
Он с отвращением потряс головой и перестал обращать на нее внимание. Тупая шлюха. Любая женщина, прибывающая в Лас-Вегас в одиночестве, автоматически считалась шлюхой. А эта еще хуже, чем остальные, — одежда помята, волосы спутаны. Довольно хорошенькая, но кого она сможет подцепить в таком состоянии?
— Я здесь была раньше, — провозгласила Даллас. — Приезжала сюда с подругой Бобби пару лет назад. Она умерла, вы знаете?
— Вот чего не знал, того не знал, — ответил водитель, но она не уловила сарказма.
Она потрясла головой.
— Не имеет значения. — Попыталась вспомнить, как прошел день. Ей казалось, что она только что проснулась и сразу оказалась здесь. Она тихонько засмеялась и вытащила окурок косячка из кармана джинсов. Прикурила.
— Сейчас же уберите, — скомандовал водитель. — Вы что, хотите, чтобы меня вышибли?
— Хотите, чтобы меня вышибли? — передразнила Даллас.
— Поаккуратнее, сестричка.
Она начала петь.
— Я не твоя сестричка, я птичка-невеличка. — Потом ее так разобрал хохот, что она перестала петь. Разве не хорошо жить? Почему она этого раньше не понимала?
— Я утром сегодня была в Палм-Спрингс. Проснулась — утро чудесное, я поплавала, полежала на солнце.
— И чего вы там не остались? — спросил он с горечью.
— Знаете, я было осталась. Но, сами посудите, захотелось бы вам трахать семидесятилетнего старика?
Он, резко затормозив, свернул на обочину.
— Вон! — приказал он. — Мне противно в своем такси слушать всю эту мерзость. У меня дочка твоего возраста.
— О Господи! — пробормотала Даллас.
— Вон! — закричал он.
— Блин! Утихни, милок, а то яйца вспотеют. Смотри-ка, я заговорила, как Бобби. Ты Бобби знаешь?
У него лицо залилось краской. Даллас выбралась из такси, а он швырнул вслед ее сумку.
— Мразь, — пробормотал он.
Даллас стояла на обочине, нисколько не озабоченная тем, что осталась одна среди дороги.
Да. Она теперь вспомнила, что было в Палм-Спрингс. Оттуда она улетела днем в личном самолете Арона. В аэропорту она взяла билет на ближайший рейс до Лас-Вегаса. Никого не хотела видеть. Не хотела, чтобы кто-то знал, где она. Пусть они все попотеют. Она вернется, когда ей того захочется.
В самолете она познакомилась с милой крашеной блондинкой в старушечьих очках, которая продала ей изрядное количество таблеток и хорошей травки. Очень кстати, потому что ее запасы почти иссякли. Почему это она долго не догадывалась, что можно веселиться, если ты под кайфом? Она покуривала травку все эти годы без особого эффекта. Но вдруг поняла, что если выкурить достаточно да добавить несколько таблеток амфетамина, то улетишь и не заметишь как. Такое прекрасное ощущение. Чистое. Ясное. Стимулирующее разум.
На обочину съехал грузовик, и водитель свистнул ей.
— Подвезти, крошка?
Она улыбнулась. Милый, добрый парень.
— Конечно.
— Залазь.
Она швырнула на сиденье сумку и забралась сама.
— У тебя недурственная парочка, — заметил он. — Настоящие?
— Такие же настоящие, как и твои бубенчики.
Он рассмеялся, приводя громадную машину в движение.
— Куда тебе, большеглазка?
— Дворец Цезаря, — сказала она первое, что ей пришло в голову.
— Я доставлю тебя до места, потому что ты мне нравишься. Что ты дашь мне взамен?
— Все, от чего ты тащишься, сладкий мой. — Диалог, достойный Бобби. Ей казалось забавным пользоваться ее лексиконом.
Он слегка раздвинул ноги и похлопал себя по ширинке.
— Могла бы поработать ручонкой…
Не пора ли кончать игру? Она подождала, когда машина остановилась на красный свет, и выпрыгнула из кабины.
— Какого х… — начал водитель.
— Ты опоздал, — прокричала Даллас. — Я с этим покончила. Сам поработай ручонками, парень. Может, и понравится!
Она оглянулась. Где же она? Дерьмо. Какая же бредовая это была идея приехать сюда.
Три номера, а они все требовали еще. Эл взглянул в боковую кулису и пожал плечами. Чем скорее он отсюда уйдет, тем скорее сможет вернуться к игре.
Скандируя, зрители просят повторить „Скверную черную Элис". От этих благотворительных телемарафонов одна головная боль. Но он согласился. Каждая чертова звезда в Калифорнии согласилась бы. Деньги шли детям-инвалидам, а, по мнению Эла, это было дело святое. Первоочередное.
Эл знал, что он собирается делать. Твердо решил. Из Латинской Америки он вернется в Лос-Анджелес. Купит там себе самый лучший дом, черт побери, и сыграет главную роль, испытает себя как актер.
Что будет дальше, он не знал. Но к тому времени он уже разведется. Станет свободным.
Свободным для чего? Затрахать всю Америку?
Он опять не пил. Телемарафон не дал ему нужного заряда. После стадионов и спортивных арен маленькая аудитория разочаровывала. Конечно, по телевизору его смотрели миллионы, но это совсем не то. Нужно, чтобы они все были перед тобой. Чтобы можно было почувствовать их. Уловить их запах. Чувствовать все вместе с ними. Он с нетерпением ждал концерта в Рио. Там он будет петь для двухсот тысяч. Вот это аудитория!
Около Даллас остановилась патрульная машина, из которой выпрыгнул полицейский.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Какой-то подонок подвез меня и попытался изнасиловать. Я спрыгнула и теперь тут стою.
— Залезай, — велел коп. — Куда тебе?
Они высадили ее у гостиницы, где проводился телемарафон.
— Спасибо! — Помахала она рукой. Уф! Чуть не вляпалась! Они могли посадить ее за то, что она явно не в себе. Она хихикнула, пошла к боковому входу и нашла женский туалет. Увидев себя в зеркале, снова зашлась от хохота. Полная развалюха. Никакой краски, всклокоченные волосы, дикий взор. Она вытащила из сумки темные очки и прикрыла ими предательские глаза. Потом проглотила пару таблеток и неожиданно поняла, что целый день не ела и что сосущее чувство, которое она последние пару часов испытывала, не что иное, как голод.
Она прошлась мимо ряда автоматов, и вдруг что-то толкнуло ее к столу с рулеткой. Она покопалась в сумке, выудила оттуда пятьдесят долларов и поменяла их на фишки. Половину она поставила на 29. Вторую половину — на 35. Вышел номер 29. Она выиграла около девятисот баксов.