После пленарной недели, как всегда наступило затишье, которое, в нашем случае было прервано подготовкой к большому приему. Как я и обещала, команда Кротова подключилась к работе по организации этого приема. Впрочем, и Милену удалось присмирить на время, и общалась с нами она коротко и исключительно по делу.
Чем ближе был день приема, тем больше нервничала Марина, ответственная за него с нашей стороны.
— Марин, хватит мандражировать, — одернула я ее, когда она приехала ко мне, обсудить тех, кто записался на прием к нам.
— Агата, ты ведь приедешь с Григорием Владимировичем? — уточнила она, рассказывая мне про каждого заявителя.
— Ну… особого смысла не вижу, но видимо придется. Ты что, первый раз, что ли?
— По партийной линии — да. Обычно мы просто приезжали в администрацию, встречались с людьми и уезжали…
— Ну, примерно тоже самое и будет. Приедем, посидим на круглом столе, подремлем, встретимся с людьми и уедем. Развлекать общество будет Милена и Богданов. Мы — массовка. Ну, шеф еще интервью даст — Макс договорился. На этом все закончится.
— А если губер приедет? Ходят такие слухи….
— Ну, значит нам не повезло — мероприятие затянется. Но я бы на это не рассчитывала, — я старалась успокоить Марину, но сама была далеко не так спокойна. Если на приеме появится губернатор…. Все может пойти не так, как мы планировали.
Отношения губернатора и Суханова всегда были дружескими. Но, проблема в том, что дружбы в политике — не существует. И твой вчерашний друг может с легкостью слить тебя при возникновении даже намека на угрозу. На кого поставит губернатор в аппаратной борьбе — я не знала. С одной стороны, ему важна поддержка тех, кто управляет крупнейшими предприятиями области, с другой, у Суханова мощный тыл в Москве. Губернатор был осторожен, он наблюдал, анализировал, но пока не делал ни одного движения, которое могло бы дать понять, кому он окажет поддержку.
Утром позвонила Кротову и попросила разрешения приехать сразу на прием, не заезжая на работу. В принципе, в знаниях и компетенции Марины я не сомневалась, знала, что она подготовит Григория Владимировича. Однако мне хотелось самой, еще до начала официальных встреч, приехать пораньше, побродить по просторным коридорам районной администрации. Здесь, в этих кабинетах и залах, пять лет назад я была своим человеком. Налаженные связи, которые тогда казались незыблемыми, за время моего отсутствия стали зыбкими. Нужны были разговоры, неформальные обмены взглядами, шутки о прежних временах — то, что помогло бы оживить старые знакомства и нащупать, где теперь проходят линии лояльности и доверия.
Как хотелось и возобновить отношения с подчиненными Милены. Многие из девочек-консультантов работали в приемной партии уже много лет, я помнила их по старым временам, но были и новые люди. И если те, кого я знала, встретили меня доброжелательными улыбками, новички смотрели недоверчиво, если не сказать угрюмо.
— Нда, — прошептала себе под нос, — быстро слухи бегают.
Глава района — миловидная женщина лет 60-ти — встретила меня радушно. Мы давно были знакомы, поэтому ритуал целования воздух был более чем уместен.
— О, Агата, — она подхватила меня под руку, увлекая в свой кабинет, — давно не виделись, дорогая.
Если Людмила Евгеньевна признается в любви — пора оглядываться за спину. Старая лисица никогда ничего не делала просто так.
— Чай, кофе, Агата?
— Пожалуй кофе, — улыбнулась я. — Вижу у вас тут жизнь ключом бьет…
Глава закатила глаза.
— Ох…. Это мероприятие мне уже знаешь где сидит?
— Догадываюсь….
— Да еще и организация…. Спасибо хоть ты своих послала, а то я бы тут вздернулась.
— Да ладно вам, Людмила Евгеньевна, — рассмеялась я, принимая кофе из рук секретаря. — Ваша организация — всегда на высоте!
— Так то моя, а не этой…. — она проглотила ругательство.
— Умеет Милена Владиславовна располагать к себе людей, — почесав нос, пробормотала я. — Свалилась нам на голову…
— Ты не знаешь откуда она?
— А мне это нужно знать?
— Ну, для общего развития. Милена — бывшая любовница полпреда.
Мои брови едва заметно дернулись вверх. Вот оно что… В политических кулуарах такие связи объясняли многое: и карьерный взлет, и способность распоряжаться чужими судьбами с легкостью, словно перемешивая фишки на шахматной доске. Информация была пикантной и опасной — такой, что могла оказаться полезной в нужный момент.
— Интересный расклад, — я внимательно смотрела на главу.
Она поставлена в качестве наблюдателя или в качестве символа поддержки? В любом случае эта информация сдвигала расклад сил.
— Они, говорят, расстались с большим скандалом, и нужно было ее пристроить куда-нибудь подальше. Вот и нашли…. Нашу жопу мира! А мы теперь страдай. Но…. связи не потеряли.
Стук в двери прервал поток сплетен.
— Помянешь черта…. — едва слышно выругалась Курочкина, когда в кабинет с видом королевы вплыла Милена.
— Людмила Евгеньевна, — голос ее был как всегда высокомерным и холодным, — там проблемы с проектором….
— Иду… — обреченно махнула рукой глава, понимая, что проще все сделать самой, чем объяснять этой даме, почему установление проектора не в компетенции главы огромного района города-миллионника. — Агата, подождешь?
Я молча кивнула, улыбнувшись. Милена удостоила меня лишь едва заметным наклоном головы.
Оставшись одна прошлась по кабинету, в котором не была столько времени, немного улыбнулась. Курочкина знала меня еще зеленой девчонкой, только-только начинавшей свою работу на выборных кампаниях. Ходили легенды об управленческих способностях этой женщины, как и о ее говеном характере. Однако наши отношения сложились сразу. Может, потому что я прекрасно понимала, что этой женщине дорогу лучше не переходить.
И ни разу не пожалела о своем решении. Те, кто умудрился недооценить Курочкину, вылетели с политического поля, я — осталась.
Тихо скрипнула дверь, заставляя меня обернуться и улыбнуться вернувшейся хозяйке. Однако в кабинет вошла не Курочкина.
Улыбка погасла на моем лице.
На пороге стоял Кирилл Богданов. Он остановился в дверях, словно оценивая обстановку, прежде чем зайти. Его взгляд скользнул по комнате, зацепился за меня, и в серых глазах мелькнуло что-то непроницаемое, будто в этой встрече было что-то заранее неизбежное, но одновременно нежелательное.
— Агата Викторовна, — его голос был безупречно ровным, но мне показалось, что я слышу в нем отголосок едва сдержанной эмоции.
Я заставила себя выпрямиться, крепче сжав пальцы, чтобы скрыть нарастающую панику.
— Кирилл Алексеевич, — холодно и официально ответила я, собирая воедино остатки самообладания, заставляя голос не дрогнуть. — Вас не встречают красной ковровой дорожкой?
Он усмехнулся, и в его глазах мелькнул едва заметный отблеск удовольствия, будто моя язвительная реплика его развлекла.
— Я… без водителя и на личной машине. И приехал раньше. Хотел переговорить с Людмилой Евгеньевной. Они, как-то не предусмотрели такой вариант.
— Не порядок, — ответила быстро, — подчиненные кожей должны приближение высокого начальства чувствовать. Я бы на вашем месте задумалась…
Он чуть приподнял бровь, и его усмешка стала шире, но по-прежнему оставалась сдержанной, как и всё в его облике. Казалось, его действительно забавляли мои колкие слова, хотя в глубине этих серых глаз все ещё сверкал холодный, почти опасный блеск.
— Приму к сведению, — отозвался он, качнув головой, будто всерьёз размышляя над моей репликой.
— Агата…. — Он шагнул чуть ближе, и мне пришлось сделать усилие, чтобы не отступить назад, сохранить своё положение. Между нами снова возникло то удушающее напряжение, которое нельзя было игнорировать, и я почувствовала, как кровь стучит в висках, как холодеют руки и становятся влажными от страха ладони.
— Курочкина ушла с Миленой, проверять работу проектора — без главы крупнейшего района он работать отказывается, судя по реакции Милены Владиславовны, — резко перебила я его.
— Твою ж…. — он снял очки и потер глаза, — опять…. Милена…. Перегибает палку….
— Земля ей пухом — действовать на нервы Людмилы Евгеньевны занятие небезопасное, — закончила я с натянутой усмешкой, стараясь держать голос ровным, хотя сердце бешено колотилось в груди.
Кирилл посмотрел на меня с легкой усмешкой, но было видно, что мысли его заняты чем-то более серьёзным. Он убрал очки в нагрудный карман и тяжело вздохнул, его плечи едва заметно напряглись, а рука на мгновение сжалась в кулак.
— У неё талант находить неприятности, — пробормотал он, его голос был одновременно раздражённым и каким-то усталым.
— Даже спорить не буду, — задумчиво отозвалась я. — Что ж, простите, но я повторить ошибку ваших подчиненных не хочу — пойду встречать своего начальника. Разрешите? — Кирилл стоял на моем пути и, похоже, отступать не собирался.
Богданов лишь слегка приподнял бровь, словно размышляя над моими словами, но всё равно не сдвинулся с места. Он стоял слишком близко, и это создавалось ощущение непреодолимой стены, которая давила своим весом и присутствием.
Я глаз не отводила, выдерживая его колючий взгляд. Это была молчаливая дуэль взглядов, ни он ни я не собирались отступать.
Так же, не отводя глаз, он все-таки отступил на шаг, освобождая мне проход к выходу. Я шла медленно, стараясь что мой уход не выглядел как побег. Чувствуя, как дрожат от напряжения и страха мышцы ног. Но под пристальным взглядом этого человека, только подняла голову еще выше и вышла прочь из кабинета. И только когда я вышла из кабинета и приемной, и двери за мной тихо закрылись, разделив нас двумя стенами, напряжение отпустило, обрушившись на меня тяжестью. Я прижалась спиной к холодной поверхности бетонной стены и глубоко вдохнула, наконец позволяя себе унять дрожь в руках и успокоить бешеный ритм сердца, стучащего где-то у самого горла. Гулкая пульсация в ушах и стальная хватка страха в груди постепенно начали отпускать, уступая место острому чувству облегчения.