— Что такое? — холодно рыкнула я на женщину. — С какого лешего вы кричите на мою дочь?
— Твоя мелкая тварь толкнула моего сына с горки! — заорала мне в ответ хабалка.
— Арина? — я старалась сохранить полное спокойствие, но вокруг нас уже собирались другие мамы.
— Он толкал нас, — спокойно ответила дочка, вскидывая на меня голову, — я раз попросила, второй… он продолжал. Уронил меня, мам, вот, — дочка показала мне колено от одного вида которого у меня волосы на голове зашевелились, кровь уже запеклась, но корочка выглядела ужасно, а вокруг уже расплывалось синее пятно синяка.
— Арина, — я упала перед ней на колени, осторожно задевая колено, — почему ты мне не сказала?
— Мам! — дочка смотрела упрямо и твердо, — зачем? Если он не понимает слов, нужно дать понять другим способом.
Арина! — я даже не знала плакать мне или гордиться дочерью. — И ты…
— Я поступила с ним, мам так, как он поступал с другими, — сжала дочка губы. — Чтоб на себе понял, как это больно!
— Она толкнула моего сына с горки! — снова закричала женщина, её голос становился всё более пронзительным. Её лицо раскраснелось от злости, а губы скривились в насмешливую, жестокую гримасу. — Он мог серьёзно пострадать!
Я встала, оборачиваясь к этой женщине, и встретила её взгляд со спокойной, холодной решимостью. Вокруг нас собралась толпа мам с детьми, и все они с напряжённым интересом следили за происходящим, ожидая развития событий.
— Ваш сын толкал других детей, — спокойно сказала я, стараясь сдерживать гнев. — Моя дочь пыталась урезонить его словами, но он не слушал. Она защищалась.
— Я вас и вашего мужа по судам затаскаю! — орала мне в лицо баба.
— Мужа? — переспросила я с едва заметной усмешкой, не сдержав легкой усмешки. Это заявление показалось настолько абсурдным, что на мгновение даже смягчило напряжение. — Удачи вам в этом деле, — добавила я с холодным спокойствием.
— А он что, за вашей спиной спрятаться решил? — верещала тетка. — Как советовать дочке, так первый. А как со мной говорить — смылся?
Я почувствовала, как белею.
— Арина?
— Мам…. — она всхлипнула. — Папа… я думала… это он. Потом только поняла, что не он….
Мне показалось земля ушла из-под ног, подошедшей Марии пришлось поддержать меня за локоть.
— Мышонок…. Что он? Что случилось?
— Когда я упала и стукнулась, то заплакала и хотела идти к тебе. Но папа… тот мужчина… он вдруг подошел ко мне…. Посмотрел колено, подул. Погладил по голове. Сказал…. Сказал, что я должна научиться защищать себя….
— Мой храбрый, умный мышонок, — я судорожно прижала дочь к себе.
— Вы…. — тетка только открыла рот.
— Заткнись! — рыкнула я на нее, — хочешь разборок — встретимся в суде! Пошла теперь прочь!
Видимо вид у меня был такой, что она сразу замолчала.
— Мышонок…. Этот мужчина, как он выглядел?
— Высокий, мам. Красивый. Теплый, как папа. И пах приятно.
— Мышонок, — стараясь говорить, как можно спокойнее, я отстранилась чуть-чуть, чтобы заглянуть дочери в глаза. — Ты больше его не видела? Он ушёл сразу?
Арина задумалась, её взгляд на мгновение стал отрешённым, будто она снова переживала этот момент.
— Да, мам, — прошептала она, а в глазах заблестели слезы. — Он ушёл.
— Хорошо…. — я гладила ее по рыжим волосам, а глазами скользила по парку, пытаясь понять кто посмел подойти к моей малышке, — хорошо…. А раньше? Раньше ты его видела?
— Нет, мам…. Прости, мама, я правда думала…. Что папа вернулся…. Я так его плохо помню… мам….
Сердце сжалось от невыносимой боли, когда я услышала это. Аринка, моя малышка, всё ещё надеялась, что её папа вернётся, что всё будет, как раньше. Я сама изо всех сил боролась с этим желанием верить в невозможное, но для ребёнка утрата была ещё более жестокой и непонятной.
— О, мышонок, — прошептала я, крепко обнимая её и чувствуя, как горло перехватывает от слёз. — Ты не виновата. Всё хорошо, зайчик мой. Ты просто соскучилась по папе, как и я.
Арина разрыдалась, уткнувшись в мою грудь, и я прижимала её к себе, стараясь не расплакаться самой. Это чувство беспомощности и боли, которое захлестнуло меня, было невыносимым.
— Он в джинсы был одет и голубую рубашку, — вдруг тихо сказала тетка, явно понимая, что произошло нечто посерьезнее драки между детьми. — Вещи очень дорогие, хоть и простые. И часы на руке не простые. Высокий, волосы темные, каштановые такие, глаза очень пронзительные. В очках. И вел себя так, словно действительно был отцом вашей девочки.
— В очках? — переспросила я, чувствуя, как сердце снова начинает биться с бешеной скоростью. В голове закрутился вихрь мыслей, но ни одна из них не могла уловить хоть что-то логичное. — Тёмные волосы, голубая рубашка…
Образ возник перед моим внутренним взором, и я едва не задохнулась. Кто этот мужчина, который осмелился подойти к моей дочери? И почему он вёл себя так, будто действительно был частью нашей семьи?
— Да, — тётка кивнула, её взгляд уже не был таким враждебным. Похоже, её собственное возмущение уступило место беспокойству. — И когда он ушёл, девочка выглядела… спокойной. Я подумала, что он правда её отец.
Мария крепче сжала мою руку, пытаясь передать хоть каплю уверенности, которой мне сейчас так отчаянно не хватало.
— Агата… может просто человек увидел упавшего ребенка и решил помочь, — пыталась успокоить меня свекровь, сама выглядевшая так, что я испугалась за ее слабое сердце.
— Может быть, — прошептала я, хотя тревога продолжала грызть меня изнутри, не желая отпускать.
Арина уже не плакала, только прерывисто всхлипывала, прижавшись ко мне. Я снова обняла её, гладя по мягким, рыжим волосам и делая глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.
— Всё хорошо, моя девочка, — прошептала я, хотя самой мне было совсем не спокойно. — Ты в безопасности, и я всегда рядом. Вы, — подняла глаза на женщину, — вот моя визитка, — достала из сумки карточку и протянула ей. — Сводите сына к врачу, я оплачу все расходы. Спасибо…. Что описали этого человека.
— Да ладно…. Тут такое…. Не дай бог. Только, знаете, не похож он был на извращенца или что-то подобное. Лицо жесткое, но… адекватное, что ли. Кстати, знакомое откуда-то, но вспомнить не могу откуда. Может и правда просто увидел, что ваша дочь с разбитым коленом плачет, вот и подошел.
Женщина нервно пожала плечами и посмотрела на визитку в своей руке, будто не ожидая такого жеста. Я заметила, как её выражение смягчилось, пока она пыталась припомнить, где могла видеть этого незнакомца.
— Спасибо, — тихо добавила она, видимо, поняв, что ситуация оказалась намного сложнее и болезненнее, чем казалось вначале. — У сына ничего серьёзного, просто синяк. Я проверю, конечно, но… Извини за крик.
— И ты тоже, — кивнула я. — Дети….
— Я позвоню, если вспомню что-то еще, — тетка взяла сына за руку и покинула площадку.
Я медленно поднялась на ноги и, взяв Арину на руки, тоже направилась к выходу из парка. Хватит с нас сегодня прогулок.
11
Медленно, но верно май вступал в свои права, радуя всех теплыми и солнечными днями. Дни были длинными, полными тепла и света, и вокруг всё цвело и оживало, но внутри меня не было покоя. Праздники пролетели стремительно, оставив после себя лёгкую грусть от того, что времени, проведенного рядом с семьей, оказалось недостаточно. Мне всё чаще приходилось выезжать по работе на различные мероприятия, связанные с выборами, и я чувствовала, как обязательства и давление вновь нависают надо мной, вытягивая силы.
После того памятного дня в парке я стала ещё более настороженной. Даже во время обычных прогулок с Ариной я держала её рядом, не спуская глаз. Малейший шорох, неожиданный звук или случайный взгляд незнакомца вызывали внутри меня волнение и тревогу. Несмотря на все доводы разума, которые и я, и Маша повторяли себе, чтобы успокоиться, страх не отпускал меня, добавляя ощущение постоянного наблюдения за мной. Этот страх был словно тёмное облако, висевшее над нами, и я не могла позволить себе игнорировать его.
Потеряв мужа, я стала ещё более остро осознавать, насколько хрупкой может быть наша безопасность. И мысль о том, что с моей дочерью может что-то случиться, была для меня невыносимой.
Однако больше никаких инцидентов не произошло, чему я была несказанно рада.
Я потянулась за своим столом, завершая очередной запрос в правительство, и положила голову на руки, чувствуя, как постепенно накатывает усталость. До новой пленарной недели оставалось всего несколько дней, и я старалась использовать это относительно спокойное время для завершения рутинных задач. Эти несколько дней всегда были самыми тихими в месяце: все занимались подготовкой к заседанию, приостанавливая совещания и откладывая новые проекты, пока не появятся свежие юридические и финансовые заключения по законопроектам.
Помощники ждали решения аппарата, а депутаты пытались закрыть все срочные дела, прежде чем ворваться в водоворот грядущей пленарной недели. В результате коридоры Законодательного собрания были почти пустыми, наполненными лишь редкими отзвуками шагов или шёпотом сдержанных разговоров. Тишина и покой, которые царили в здании, напоминали затишье перед бурей.
Звонок от шефа прервал мое сонное состояние.
— Привет, душа моя? — раздался в трубке веселый голос. — Спишь?
— Это называется — работаю с документами, — не удержав зевок, усмехнулась я. — Чем порадуете, Григорий Владимирович?
— Я в командировку в Москву, Агат, дней на десять.
— Вы шутите, да?
— Нет, дорогая. Сложные переговоры — страхую сына. А ты не скучай! За старшую останешься.
— Ну вот… а я надеялась в пятницу поразвлечься на комиссии по назначению судий… — разочаровано шмыгнула носом. — Такие вопросики кандидатам заготовила — закачаешься. А вы меня бросили! И пленарку пропустите….
— Ну прости старика, радость моя. Иди сама и развлекайся от души! Только, это, Агат, палку не перегни. Мне о тебе уже столько комплементов наговорили, что я даже подумывал, не стоит ли извиниться, на всякий случай.