— Ты справишься? — только и спросила та.
— Какие варианты, Илон?
— Ну да…. Точно. Ладно. Я спать. Сейчас отправлю к тебе кого-нибудь с одеждой на завтра.
— Давай, — я отключила звонок, кивая на вопросительный взгляд Кирилла.
Подъезжая к комбинату чувствовала себя… странно. Пол года назад я покинула это предприятие с мыслью, что никогда больше нога моя не ступит на его территорию. А сегодня поздним вечером заезжаю на территорию в машине генерального директора. Он подает мне руку, помогая выйти из автомобиля в ночную прохладу и накидывает на плечи свою куртку.
На долю секунды я задержалась на пороге заводоуправления, невольно улыбнувшись сонному охраннику, которой сначала даже не понял, что за ночные гости пожаловали на комбинат. А после вытянулся по струнке, приветствуя начальство. Но глаза! Его глаза неотрывно следили за мной, выражая гамму чувств, от молниеносного сочувствия и презрения к ощутимому неодобрению и искреннему удивлению. Рука Кирилл, властно обнявшая меня за талию, жестко дала понять всем невольным свидетелям, что я здесь не случайный гость.
— Идем, — едва слышно прошептал он, чуть подталкивая меня вперед, по знакомой лестнице к лифту на четвертый этаж.
В приемной и кабинете Кирилла практически ничего не поменялось. Я была здесь всего раз, однако, как оказалось помнила все до мелочей. Стол секретаря, за которым тогда сидела сочувствующая мне Анна, темный диван и кресла, зеркало на стене, небольшое помещение под кухню. Кабинет Кира — все такой же холодный и стильный. На долю мгновений по спине пробежал мороз — воспоминания пытались пробить брешь моей защиты.
Лицо Кира было виноватым и растерянным, он хотел бы помочь, но вряд ли мог. Я посмотрела на него и бледно улыбнулась, увидев за спиной стену, на которой была схема всех политических связей области.
— Ого…. — невольно восхитилась проделанной работе. — У меня такой нет….
Но тут же отвела глаза, понимая, что такие вещи, как правило, кому попало не показывают.
— Можешь посмотреть, — разрешил он, судя по всему чтоб хоть как-то сгладить обстановку.
Я подошла ближе, вглядываясь в сложную сеть линий и меток, где каждое имя, каждый узел значил не просто личность, а политическую фигуру, человека, двигающегося в этой игре. Рядом с именами — красные и синие стрелки, значки союзов и разрывов, обрисовывающие карту отношений, словно карта минного поля. Всё это выглядело, как искусный стратегический план.
— Кир, тут реально… настоящая паутина, — произнесла я, не скрывая удивления. — У меня всегда было лишь представление, на кого можно опереться или кого опасаться, но такой чёткой картины я никогда не видела.
— Это помогает отслеживать даже малейшие перемещения в системе, — объяснил он. — Политические альянсы непостоянны, как и некоторые… обещания.
— Кир, кто имеет доступ в твой кабинет? — резко обернулась к нему.
— Только те, кому доверяю, — пожал он плечами.
— Ты совсем дурак? А уборщица? Сисадмин? Секретарь?
— Да все проверены СБ. И все работаю со мной не первый год, Агата.
— Да-да, — фыркнула я, — твоя СБ не смогли понять, что наше свидание пишут!
Кирилл слегка напрягся, но, удержав себя в руках, ответил спокойно, хотя в его глазах промелькнуло осознание моей правоты.
— Ты думаешь, я не виню себя за это? — сказал он тихо. — Эта ошибка была огромной, и поверь, я больше, чем кто-либо, понимаю её последствия. С тех пор я принял меры, ужесточил проверки, почти параноиком стал.
Я фыркнула, подходя ближе к стене со схемой.
— Такие вещи нельзя оставлять просто так, Кир. Ты депутат не первый год, неужели Илона тебе банальных правил не объяснила? Ты б еще схему своих финансовых операций так оставил!
По мере того, как я ругалась, брови Кирилла ползли вверх, а губы дрогнули в улыбке.
— Агата…. Ты хочешь устроится ко мне на работу помощником?
— Да сейчас ка! У меня своя есть работа, — фыркнула я в ответ. — И я бы свой штаб за такую небрежность придушила. Ленке выговор. И Илоне тоже.
— Илоне сама выскажешь, а Лена…. — его лицо помрачнело, он отвел глаза.
— Кир? — нахмурилась я.
— Лена уволилась, Агат, — тихо ответил он.
— Когда?
— В пятницу у меня на столе заявление лежало. И не только ее…. Маша тоже…. Моя приемная в ЗС полностью оголена. Боюсь завтра утром и здесь будет…. Похожее что-то…
— Да блядь…. — вырвалось у меня.
Он молча сел на свое место, опуская голову. Проблемы росли как снежный ком.
— А Милена? — спросила я.
— Милену уволил я, — ответил он. — Крыс не держим.
— Кир…. Ты не поспешил? — уточнила, чуть закусив губу. — Ты потеряешь поддержку полпреда. Это чревато.
— Еще раз: крысу я рядом держать не стану. Кто по твоему слил информацию о…. нас?
— С чего ты это взял?
— Ты слышала, как накануне она тебя назвала?
— Конечно, — поморщилась я.
— Я тоже, Агата. А через день появляется запись! И она была в приемной, когда Илона меня к стене прижала с тобой, и я ей рассказал обо всем. Она могла слышать!
Я смотрела на схему, постукивая пальцами по столу.
— Кир, она самовлюбленная и самоуверенная, но…. она не станет рисковать так. Если это не она? Что, если ее подкинули вам, чтобы лишить поддержки полпреда, тем более в такой момент?
Кирилл на секунду замер, осмысливая мои слова, и по его лицу пробежала тень сомнения.
— Ты хочешь сказать, что её подставили? — прошептал он, поднимая взгляд на меня. — Что кто-то воспользовался её положением, чтобы отвлечь меня и отрезать от поддержки?
— Подумай сам, — продолжила я, убеждённая всё больше. — Она могла раздражать и меня, и тебя, но она была слишком амбициозна, чтобы идти на такой прямой риск. Сливать информацию, зная, что подставит не только тебя, но и своего покровителя? Нет, Кир, она — не самоубийца, в конце концов. Она бы скорее запись самому полпреду отдала, чтоб у него были рычаги воздействия на тебя. Если это был удар по тебе, но в том числе и через неё? Её убрали, чтобы ты остался без контактов и связей, которые держатся на ее поддержке.
Кирилл медленно выдохнул и снова откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в стену.
— И если это так… — его голос звучал жёстко. — Если её действительно подставили, то это значит, что против меня играют те, кто знают все слабые места. Илона предполагала, что начнется информационная война, но, похоже, всё зашло намного глубже.
Я сдержанно кивнула.
— Именно. Это умная и тщательно продуманная атака. Они убрали тебя из баланса на нескольких уровнях — в медиа, в политике, а теперь и в личных связях. Уверена, что полпред уже получил уведомление о том, что Милена уволена. Кто-то хочет, чтобы ты был полностью изолирован.
— Агата, — он растрепал свои волосы, — я идиот! Как я пропустил тебя? Почему сразу не понял, что у тебя голова — дом советов? Должен был сразу понять, как только ты рот тогда открыла и выдала мне мою же стратегию на предприятии!
Я замерла, вздохнув тяжело.
— Давай закроем эту тему, а? Кир, я не хочу вспоминать, ладно?
— Прости, — он быстро поднялся из-за стола и крепко обнял, — прости!
Я на мгновение застыла, не зная, как отреагировать, но затем позволила себе расслабиться, принимая его объятие. Этот неожиданный жест был простым, но от него в груди потеплело. Осторожно погладила его по плечам.
— Проехали, — отстранилась сама, просто потому, что пока не поняла, что чувствую. К тому же, судя по шуму в приемной, там начали собираться вызванные им замы. — Пойду встречать гостей, Кир.
— Я могу и сам, — тихо сказал он, — там, — кивнул за спину, — комната отдыха. Душ есть, диван, бар…. Можешь идти отдыхать.
— Нет, — покачала головой, — пора начать давать сдачи. И…. убери пока свою схему, не нервируй меня.
Взгляды, которыми меня в приемной встретили замы Кирилла стоило записывать на камеру — от непонимания и шокового удивления, до откровенного подозрения. Я знала всех из них — встречала, пока работала на комбинате, хотя они тогда меня даже не замечали. Теперь роли поменялись — я ровно приветствовала каждого из них, провожая кабинет Кира, замечая краем глаза, что схема, наконец-то, закрыта от посторонних глаз.
Когда ночное совещание началось, я тихо вышла из кабинета, закрывая за собой дверь. Мне нечего было делать там, где обсуждались налоговые тонкости, в которых я понимала примерно как в балете, но здесь, в приемной, я знала, что мое присутствие стоит многого.
Слышались шаги: начальники цехов, персонал, рабочие заглядывали в приемную, каждый второй бросал на меня взгляд и тут же, как по команде, замолкал, улавливая что-то знакомое в моем лице. Я заметила, как один из менеджеров напрягся, узнав меня, и отвел глаза. Другой, зайдя в приемную, замер, едва не выронив документы, словно разом вспомнил, где видел меня до этого дня.
Взгляды опаляли, словно горячие угли, и мне приходилось напрягать все внутренние силы, чтобы гордо держать голову и не позволить себе показать даже тени слабости. Каждый взгляд нес в себе скрытый подтекст, сплетения догадок и осуждения, завуалированное любопытство и едва сдерживаемое желание узнать, зачем я здесь. Цепочка слухов запускалась, но мне было нужно больше — не просто дать людям возможность строить догадки, но зажечь их любопытство и направить его в нужное русло. Мой приход должен был не просто разогреть интерес, а укрепить осознание, что я рядом с Кириллом неслучайно, и что моё присутствие — сигнал: несмотря на потрясения, он не падает, а продолжает стоять на своем.
Сидя в приемной, я выстраивала в голове шаги: как придать слухам четкое направление и направить их так, чтобы они сыграли нам на руку. Время шло, а каждый человек, проходивший через приемную, становился частью импровизированной сцены, невольным наблюдателем и участником слухов. Эффект моего появления нужно было усилить, подлить масла в огонь, чтобы разогреть ситуацию и задать правильный тон разговорам. Если позволить персоналу лишь строить догадки, интерес быстро остынет, а слухи рассеются, лишенные опоры.