По крайней мере, могли бы позволить мне разобраться с доказательствами Барриса. Разобраться и принять решение.
… если бы она от меня забеременела, ребенок родился бы без лица – одно расплывчатое пятно…
Конечно, отзовут. Но почему обязательно сразу? Я мог бы обработать информацию Барриса… да хотя бы посидеть там и посмотреть, что он принесет. Удовлетворить собственное любопытство. Кто такой Арктор? Что он затевает? Они обязаны позволить мне хотя бы это!
Фред сидел так еще долго, ссутулившись над столом, пока наконец не заметил, что девица в голубом свитере и ее подружка встали и собираются уходить. Вторая девушка, не столь хорошенькая, брюнетка с короткой стрижкой, некоторое время колебалась, а затем подошла к нему.
– Пит?
Он поднял голову.
– Я на два слова, Пит, – проговорила она сбивчиво. – Я… э-э… Элен сама хотела сказать, но постеснялась. Знаешь, Пит, она давно уже стала бы встречаться с тобой, месяц назад или даже еще в марте, если бы…
– Если бы что?
– Ну, в общем… короче, тебе бы стоило освежить дыхание.
– Буду знать, – буркнул Фред.
– Вот и все, – сказала она с облегчением, – пока! – И, улыбаясь, упорхнула.
Бедняга Пит! Интересно, она всерьез? Или это просто коварный сокрушающий удар, который две чертовки решили нанести, увидев Пита – то есть меня – одного? Удар ниже пояса. Да пошли они все, подумал он, бросив скомканную салфетку и поднимаясь на ноги. Интересно, а у апостола Павла пахло изо рта? Фред медленно плелся по коридору, засунув руки в карманы. Наверное, поэтому он и просидел в тюрьме весь остаток жизни. За это его и посадили…
Удачно она выбрала момент. Мало мне сегодняшнего тестирования вперемежку с пророчествами, так теперь еще и это. Проклятье!
Он шел, едва переставляя ноги и чувствуя себя все хуже и хуже. Мысли путались, голова гудела. Освежить дыхание… Попробовать микрин? Пожалуй.
Интересно, есть ли здесь аптека? Стоит купить и попробовать прямо сейчас, прежде чем подниматься к Хэнку. Может, это придаст мне уверенности. Улучшит мои шансы… Что угодно, лишь бы помогло. Годится любой совет. Любой намек… Черт подери, что же мне делать?!
Если сейчас меня снимут, я никогда их больше не увижу, не увижу никого из своих друзей, тех, кого знал и за кем наблюдал. Ни Арктора, ни Лакмена, ни Джерри Фабина, ни Чарлза Фрека, ни, главное, Донну. Я никогда-никогда, до конца вечности, не увижу своих друзей. Все кончено.
Донна… Он вспомнил немецкую песню, которую в давние времена пел его двоюродный дед: «Ich seh’, wie em Engel im rosigen Duft / Sich trostend zur Seite mir stellet», что, по его словам, означало «Я вижу, как она в образе ангела стоит рядом со мной и утешает» – речь шла о женщине, которую он любил и которая спасла его. Дед, давно умерший, родился в Германии и часто пел или читал вслух по-немецки.
Gott! Welch Dunkel hier! O grauen volle Stille!
Öd’ ist es um mich her. Nichts lebet ausser mir…[150]
Даже если мой мозг не выгорел окончательно, ко времени, когда я вернусь на службу, ими будет заниматься кто-нибудь другой. Или они умрут, или сядут, или попадут в федеральные клиники, или просто разбредутся куда глаза глядят. С разбитыми планами, с рухнувшими надеждами… Выгоревшие и уничтоженные. Не соображающие, что же такое с ними происходит.
Так или иначе, для меня все кончено. Сам того не ведая, я с ними уже простился.
Мне остается лишь открутить ленту назад – чтобы вспомнить.
– Надо пойти в центр наблюдения… – Он пугливо оглянулся и замолчал.
Надо пойти в центр наблюдения и все оттуда унести, снова начал он, уже про себя. Пока не поздно. Ленты могут стереть, меня лишат доступа. К черту контору, пусть забирают себе остаток жалованья! По любым этическим нормам это мои записи: это все, что у меня осталось.
Но чтобы воспользоваться записями, понадобится проекционная аппаратура. Нужно разобрать ее и выносить по частям. Камеры и записывающие агрегаты мне ни к чему – только воспроизводящая часть, и прежде всего проекторы. Значит, справлюсь. Ключ от квартиры у меня есть. Его потребуют вернуть, но я прямо сейчас могу сделать дубликат. Замок стандартный. Справлюсь!
Им овладели злость и мрачная решимость. И одновременно радость – все будет хорошо.
С другой стороны, подумал Фред, если забрать камеры и записывающую аппаратуру, я смогу продолжать наблюдение. Самостоятельно. А наблюдение продолжать необходимо. По крайней мере пока. Но ведь все в этом мире временно… Причем необходимо, чтобы наблюдателем был именно я. Даже если сделать что-либо не в моих силах; даже если я буду просто сидеть и просто наблюдать. Крайне важно, чтобы я как свидетель всех событий находился на своем посту.
Не ради них. Ради меня самого.
Впрочем, ради них тоже. На случай какого-нибудь происшествия, как с Лакменом. Если кто-то будет наблюдать – если я буду наблюдать, – я замечу и вызову помощь. Без промедления. Ту, которую надо.
Иначе они умрут, и никто не узнает. А если узнает, то тут же забудет.
Маленькие никудышные жизни, жалкое прозябание…
Кто-нибудь обязательно должен вмешаться. По крайней мере кто-нибудь обязательно должен помечать их маленькие грустные кончины. Помечать и регистрировать – для памяти. До лучших времен, когда люди поймут.
Он сидел в кабинете вместе с Хэнком, полицейским в форме и вспотевшим, но ухмыляющимся информатором Джимом Баррисом; слушали одну из доставленных Баррисом кассет; рядом крутилась другая кассета – копия для архива.
«– А, привет. Послушай, я не могу говорить.
– Когда?
– Я перезвоню.
– Дело не терпит отлагательства.
– Ну ладно, выкладывай.
– Мы собираемся…»
Хэнк подался вперед и жестом велел Баррису остановить ленту.
– Вы можете сказать, чьи это голоса, мистер Баррис?
– Да! – страстно заявил Баррис. – Женский голос – Донна Хоторн, мужской – Боб Арктор.
– Хорошо. – Хэнк кивнул и посмотрел на Фреда. На столе перед Хэнком лежал отчет о состоянии здоровья Фреда. – Включите воспроизведение.
«– …половину Южной Калифорнии сегодня ночью, – продолжал мужской голос. – Арсенал базы военно-воздушных сил в Ванденберге будет атакован с целью захвата автоматического и полуавтоматического оружия…»
Баррис беспрестанно ухмылялся, поглядывая на всех по очереди. Его пальцы перебирали скрепки, валявшиеся на столе, сгибая их и разгибая, – казалось, он в поте лица плетет какую-то странную сеть из металлической проволоки.
Заговорила женщина:
«– Не пора ли пустить в систему водоснабжения нервно-паралитические яды, которые добыли для нас байкеры? Когда же мы наконец…
– В первую очередь организации нужно оружие, – перебил мужчина. – Приступаем к стадии Б.
– Ясно. Но сейчас мне надо идти – у меня клиент».
Клик. Клик.
– Я знаю, о какой банде байкеров идет речь. О ней упоминается на другой…
– У вас есть еще подобные материалы? – спросил Хэнк. – Или это практически все?
– Еще очень много.
– Все в том же духе?
– Да, они относятся к той же нелегальной организации и ее преступным замыслам.
– Кто эти люди? – спросил Хэнк. – Что за организация?
– Международная…
– Их имена. Вы опять ушли в область догадок.
– Роберт Арктор, Донна Хоторн, это главари. В моих шифрованных записях… – Баррис извлек потрепанный блокнот, в спешке чуть не уронив его, и лихорадочно зашелестел страницами.
– Мистер Баррис, я конфискую все представленные материалы. Они временно переходят в нашу собственность. Мы сами все изучим.
– Но мой почерк и шифр, который я…
– Вы будете под рукой, когда нам понадобятся разъяснения.
Хэнк жестом велел полицейскому выключить магнитофон. Баррис потянулся к клавишам, и полицейский отпихнул его назад. Баррис, с застывшей на лице улыбкой, пораженно заморгал.
– Мистер Баррис, – торжественно сказал Хэнк, – вас не выпустят, пока мы не кончим изучение материалов. В качестве предлога мы обвиним вас в даче заведомо ложных показаний. Это делается лишь в целях вашей собственной безопасности, тем не менее обвинение будет предъявлено по всем правилам. Дело передадут прокурору, но пока заморозят. Это вас устраивает?
Он не стал ждать ответа и дал знак полицейскому.
Не переставая ухмыляться, Баррис позволил себя увести. В комнате остались Хэнк и Фред, сидевшие друг против друга за столом. Хэнк молча дочитал рапорт с медицинским заключением, снял трубку внутреннего телефона и набрал номер.
– У меня тут кое-какие новые материалы. Я хочу, чтобы вы посмотрели их и установили, сколько здесь фальшивок… Килограммов пять. Влезут в одну картонную коробку третьего размера. Спасибо.
– Лаборатория криптографии и электроники, – пояснил он Фреду.
Пришли два вооруженных техника в форме с огромным стальным контейнером.
– Нашли только это, – виновато произнес один из них.
Они принялись аккуратно загружать контейнер предметами со стола.
– Кто там внизу?
– Харли.
– Попросите Харли заняться этим немедленно. Результаты мне нужны сегодня.
Техники заперли стальной контейнер и выволокли его из кабинета.
Хэнк бросил медицинский отчет на стол и откинулся на спинку стула.
– Ну, что вы скажете о доказательствах Барриса?
– Это заключение о состоянии моего здоровья? – спросил Фред. Он потянулся было за отчетом, но передумал. – Та малость, которую мы прослушали, кажется подлинной.
– Фальшивка, – отрезал Хэнк.
– Возможно, вы правы, – сказал Фред, – хотя сомневаюсь.
– Ладно, подождем результатов.
– Что врачи…
– Они считают, что вы свихнулись.
Фред пожал плечами, стараясь, чтобы это выглядело понатуральнее.
– Совершенно?
Wie kalt ist es in diesem unterirdischen Gewölbe![151]