– Спасибо, – поблагодарил Пол.
Роберт Чилден поклонился.
В его душе воцарился покой. Говоря языком «И-цзин», этот подарок – малая жертва. Он все делает правильно. Неловкость и волнение окончательно покинули его.
От Рэя Калвина он получил возмещение за поддельный «кольт», а также клятвенное письменное заверение в том, что подобное не повторится. И все же от сердца не отлегло. Только здесь, в этой умиротворяющей атмосфере, он избавился от ощущения, что жизнь идет наперекосяк.
Это ваби, эта гармония, которой дышало все кругом…
«Вот в чем дело, – решил он. – В пропорциональности. В равновесии. Они очень близки к Дао, эти молодые японцы. Вот почему они мне с первого взгляда понравились. Я почувствовал в них Дао – сам заметил его мельком».
«Интересно, – подумал Чилден, – каково это, знать, не догадываться, а на самом деле знать, что такое Дао? Дао есть то, что сначала выпускает свет, а затем тьму. Взаимовлияние двух первичных сил; перетекая друг в друга, они постоянно обновляются. Вот что удерживает мир от старения и распада. Вселенная никогда не исчезнет, ибо в то мгновение, когда тьма, кажется, готова овладеть всем и вся, в ее самых мрачных глубинах появляются ростки света. Таков Путь. Семена падают в землю и там, скрытые от глаз, обретают жизнь».
– Закуски, – прервала его раздумья Бетти.
Опустившись на колени, она поставила перед гостем поднос с сырными крекерами и другими яствами. Чилден с благодарностью взглянул на хозяев.
– Сейчас многих интересуют международные события, – сказал Пол, потягивая виски. – Возвращаясь сегодня домой, я слушал прямую трансляцию из Мюнхена, с национальных похорон. Пышное зрелище. Пятидесятитысячная процессия, флаги и прочее. Снова и снова звучит Ich hatt’ einen Kamerad.[76] Всем верноподданным разрешено проститься с вождем.
– Да, все это очень печально, – тяжело вздохнул Роберт Чилден. – Сколько неожиданного случилось на этой неделе…
– В сегодняшнем выпуске «Ниппон таймс» со ссылкой на достоверные источники сообщили, что Бальдур фон Ширах взят под домашний арест, – сказала Бетти. – По распоряжению СД.
– Плохо, – покачал головой Пол.
– Очевидно, власти хотят сохранить порядок, – пояснил Роберт. – А фон Ширах склонен к скороспелым, непродуманным, даже авантюрным решениям. Он очень похож на позднего Гесса. Вспомните безумный побег Гесса в Англию.
– А о чем еще пишут в «Ниппон таймс»? – спросил Пол у жены.
– Сплошная сумятица и интриги. Подняты по тревоге воинские части. Отменены увольнения, закрыты пропускные пункты на границах. В Рейхстаге – срочная сессия, речи звучат без перерыва.
– Я припоминаю великолепную речь доктора Геббельса, – сказал Роберт Чилден. – Ее передавали по радио год или два тому назад. Сколько остроумных выпадов! Как всегда, он держал аудиторию в руках. Так сказать, дирижировал ее чувствами. Бесспорно, с тех пор как Адольф Гитлер отошел от дел, у нацистов нет оратора, равного доктору Геббельсу.
– Вы правы, – кивнули супруги.
– У доктора Геббельса очень милые дети и жена, – продолжал Чилден. – И очень способные.
– Верно, – снова согласились Пол и Бетти.
– Он примерный семьянин, – сказал Пол, – в отличие от большинства этих великих моголов с подозрительными сексуальными наклонностями.
– Я бы не очень доверял слухам, – возразил Чилден. – Вы имеете в виду Рема и присных? Это старая, давно позабытая история.
– Мои слова скорее относятся к Герингу, – сказал Пол, рассматривая виски на свет. – О его римских оргиях ходят фантастические истории. Просто ужас, что он вытворяет.
– Это неправда, – произнес Чилден.
– Ну вот, нашли тему для разговора, – поспешила вмешаться Бетти.
Они допили виски, и молодая женщина вновь наполнила бокалы.
– Споры о политике чересчур горячат кровь, – заметил Пол. – И завести могут куда угодно. Очень важно не терять голову.
– Да, – кивнул Чилден. – Выдержка и спокойствие. Только так можно расставить все на свои места.
– Период после смерти вождя – всегда кризисный для тоталитарной системы, – сказал Пол. – Это связано с отсутствием традиций и влияния среднего класса на… – Он запнулся. – Пожалуй, не стоит о политике. А то прямо как в старые добрые студенческие времена.
Глядя на улыбающееся лицо Пола, Роберт Чилден почувствовал, что краснеет. Он стыдливо опустил глаза и склонился над бокалом.
«Боже, какое ужасное начало! По-дурацки, во весь голос, затеял спор о политике, да еще имел наглость не согласиться с хозяином! Только врожденная вежливость японцев спасла вечер. Сколько же мне еще надо учиться! – подумал он. – Они такие гостеприимные, тактичные, а я… вот уж действительно белый варвар».
Он еще долго бранил себя, с деланым удовольствием потягивая виски.
«Пускай они сами ведут беседу, – решил Чилден, – а я буду со всем соглашаться. – И тут же ворвалась паническая мысль: – Но ведь спиртное туманит мозги! Вдобавок я устал и нервничаю! Наделаю глупостей, и они больше никогда меня не пригласят. Да что там – слишком поздно, уже наделал!»
Из кухни вернулась Бетти и снова уселась на ковер.
«Какая обаятельная! – подумал Роберт. – Фигурка просто точеная. Все японки стройны, ни лишнего жира, ни чрезмерных округлостей. Им не нужны пояса и бюстгальтеры. – Он спохватился: – Надо скрывать влечение во что бы то ни стало. – И все же он не мог удержаться от того, чтобы не бросать на нее вороватые взгляды. – Какие чудесные темные волосы, какие глаза! А прелестная смуглость кожи! В сравнении с этими людьми мы выглядим недоделанными. Словно нас вынули из печи, поленившись как следует пропечь. Как в древней индейской легенде.[77] Надо думать о чем-нибудь другом. – Он шарил глазами по комнате, ища, за что бы ухватиться. Тишина давила на психику, невыносимо действовала на нервы. – Черт возьми, о чем говорить? О чем-нибудь нейтральном».
Чилден заметил книгу на невысоком черном бюро из тикового дерева.
– Вижу, вы читаете роман «И наестся саранча»? – спросил он. – Мне о нем многие говорили, но все как-то не хватало времени ознакомиться. – Убедившись, что хозяева не имеют ничего против, он встал и направился к бюро. Похоже, они сочли это проявлением вежливости. – Детектив? Простите мое дремучее невежество.
Он перевернул несколько страниц.
– Нет, не детектив, – ответил Пол. – Напротив, весьма любопытная литературная форма. Укладывается в жанр научной фантастики.
– Ну нет, – возразила Бетти. – Наука тут ни при чем. Фантасты описывают такое будущее, в котором развита техника. Ничего подобного в этом романе нет.
– Зато в нем есть альтернативное настоящее, – возразил Пол. – Моей супруге известно, что я давно увлекаюсь научной фантастикой, с двенадцати лет. С самого начала войны, – пояснил он Чилдену.
– Ясно, – вежливо произнес Роберт Чилден.
– Хотите прочесть «Саранчу»? – спросил Пол. – Через день-другой мы ее осилим. Мое учреждение находится в деловой части города, неподалеку от вашего магазина, и я с удовольствием загляну к вам в перерыве. – Он сделал паузу, затем (возможно, по сигналу Бетти) добавил: – Роберт, мы бы с вами могли вместе позавтракать.
– Спасибо, – пробормотал Чилден. Других слов он не нашел.
«Подумать только: позавтракать в модном ресторане для бизнесменов! Вместе с элегантным высокопоставленным японцем!»
От одной этой мысли голова шла кругом. Однако он сумел сохранить бесстрастный вид и кивнул, глядя в книгу.
– Да, наверное, это интересно. С удовольствием прочту. Я стараюсь быть в курсе того, о чем много говорят. («Что я несу?! Признался, что интересуюсь книгой, потому что она в моде! А вдруг для них это признак плебейства? Скорее всего, так оно и есть».) Как известно, популярность книги – не самый верный признак ее достоинства. Многие бестселлеры – редкостная дрянь. Но эта вещь… – Он замялся.
– Вы совершенно правы, – пришла ему на помощь Бетти. – У обывателя всегда испорченный вкус.
– Также и в музыке, – заметил Пол. – Взять, например, народный американский джаз – кто им сейчас интересуется? А вам, Роберт, нравятся Банк Джонсон[78] и Кид Ори?[79] А ранний диксиленд? Я собираю джаз, у меня даже есть настоящие диски фирмы «Дженет».
– Боюсь, я недостаточно знаком с негритянской музыкой, – ответил Чилден. Похоже, его слова покоробили хозяев. – Предпочитаю классику: Баха, Бетховена…
«Вот вам! – Он был обижен. – Попробуйте только сказать, что музыка великих европейских композиторов хуже какого-то джаза, родившегося в бистро и ночных клубах цветных кварталов Нового Орлеана».
– Может, вам поставить для пробы что-нибудь из «Новоорлеанских королей ритма»? – неуверенно предложил Пол.
Он двинулся к выходу из комнаты, но Бетти бросила на него предостерегающий взгляд. Пол пожал плечами и сел на место.
– Скоро будем ужинать, – сказала Бетти.
Пол натянуто, как показалось Чилдену, произнес:
– Новоорлеанский джаз – самая что ни на есть народная музыка Америки. Она зародилась на этом континенте. Все остальное – например, слащавые баллады в английском стиле, которые исполнялись под лютню, – пришло из Европы.
– Мы с ним вечно спорим на эту тему, – с улыбкой сказала Бетти Роберту. – Я не разделяю его любви к джазу.
Все еще держа в руках книгу, Роберт Чилден спросил:
– А о каком альтернативном настоящем идет здесь речь?
Чуть помедлив, Бетти ответила:
– В котором Германия и Япония проиграли войну.
Наступила тишина.
– Пора есть. – Бетти плавно поднялась. – Вставайте, господа голодные бизнесмены. Прошу к столу.
На большом столе, накрытом белоснежной скатертью, блестели серебро и фарфор. Из костяных колец («Ранняя американская культура», – машинально отметил Чилден) торчали большие грубые салфетки. Столовое серебро – тоже американской работы. Темно-синие с желтым чашки и блюдца – фирмы «Ройял Альберт». Такая посуда была большой редкостью, и Роберт смотрел на нее с профессиональным восхищением. А подобных тарелок он прежде не видел и не мог с уверенностью сказать, откуда они. Наверное, из Японии.