Бормоча слова, Пейшенс закончила церемонию.
Так вот он какой — единственный и неповторимый Счастливчик Лакмен, подумала Фрея. Мускулистый, коренастый, с круглым, яблоковидным лицом такого соломенно-розового оттенка и так похожим на овощ особого сорта, словно его, Лакмена, выращивали в теплице. Мягкие тонкие волосы не могли скрыть розовой лысины. Фрея заметила, что, по крайней мере, он — опрятен и чист. Одежда, покрой и качество которой не бросались в глаза, свидетельствовали о вкусе хозяина. А руки… Она поймала себя на том, что разглядывала его руки. Запястья Лакмена были толстыми, и покрывали их те же белесые, что и на бакенбардах, волосы; руки небольшие, пальцы короткие, а кожу на суставах покрывало нечто, напоминавшее веснушки. На удивление, высокий голос звучал мягко. Лакмен ей не понравился. Что-то не так — он напоминал каплуна, лишенного сутаны и сана священника. Была мягкость там, где требовалась твердость.
И мы вырабатывали против него стратегию, сказала себе Фрея. Мы не знаем, как взаимодействовать, и уже поздно решать.
Интересно, а сколько из нас будет играть в этой комнате через неделю?
Мы должны найти способ остановить этого человека, подумала она.
— А это моя жена Дотти, — говорил Джером Лакмен, представляя группе пышнотелую, напоминающую ворону, похожую на итальянку женщину, которая всем улыбалась. Пит Гарден едва обратил на нее внимание. Подумал, что следует доставить сюда электроэнцефалограф. Подойдя к Биллу Кэльюмайну, присел рядом с ним на корточки.
— Время воспользоваться ЭЭГ, — мягко подсказал он Кэльюмайну. — Для начала.
— Да, — кивнул Кэльюмайн, поднялся и вместе с Клемом Гейнсом исчез в другой комнате. Вскоре он вернулся, волоча за собой прибор фирмы «Крофтс-Гаррисон» — яйцо на колесах с кольцами датчиков и рядами искрящихся измерительных приборов. Аппаратом давно не пользовались — группа была абсолютно стабильной. До сих пор.
А теперь, думал Пит, все изменилось. Появилось два новых члена группы, один из которых — неизвестный, второй — потенциальный враг, с которым предстоит сражаться изо всех сил. И он ощутил привкус борьбы — проигранный документ на недвижимость принадлежал ему. Лакмен, пока скромно остановившийся в гостинице «Клермон» города Беркли, ныне был хозяином его владения. Как бы поглубже проникнуть в судьбу другого человека? Он уставился на Лакмена. И вот низкорослый, светловолосый великий байндмен с Востока, в свою очередь, на него уставился. Ни тот, ни другой ничего не сказали — говорить было не о чем.
— ЭЭГ, — сказал Лакмен, поняв, что перед ним — крофтс-гаррисоновский аппарат. Необычная, кривая гримаса изменила черты его лица. — Почему бы и нет? — Он взглянул на жену. — Мы не возражаем, правда? — Он протянул руку, и Кэльюмайн плотно присоединил в нужном месте ленту с анодом. — У меня вы не обнаружите никакого пси-дара, — прокомментировал Лакмен, продолжая улыбаться, когда к его темени присоединили катодный датчик.
Вскоре крофтс-гаррисоновский аппарат выдал короткую, покрытую печатными знаками ленту. С ней ознакомился Билл Кэльюмайн, официальный спиннер группы, и передал ее Питу. Все молча прочитали написанное на ленте.
Никакой псионно-цефалической деятельности, пришел к выводу Пит, по крайней мере в данный момент, не отмечено. Она может появиться и исчезнуть, что, конечно, дело обычное; Таким образом, черт побери, никакой законной причины не допустить к Игре Лакмена на этом основании нет. Плохо — дальше некуда, подумал он, возвращая ленту Кэльюмайну, а тот передал ее Стью Марксу и Сильванусу Эгнсту.
— Я — чист? — с невинным видом спросил Лакмен. Он выглядел абсолютно уверенным в себе (почему бы ему так не выглядеть?). Ведь беспокоиться нужно им — не ему. Очевидно, Лакмен знал это.
Уолт Ремингтон хрипло сказал:
— Мистер Лакмен, именно я несу ответственность за то, что вы вторглись в группу «Синяя лисичка».
— О, Ремингтон, — отозвался Лакмен, протягивая ему руку, но Уолт проигнорировал этот жест. — Знаете, не вините себя — я бы и так сумел в нее попасть.
Дотти Лакмен поддержала мужа:
— Именно так, мистер Ремингтон, не терзайтесь. Мой муж способен войти в любую группу, какую только пожелает. — Глаза ее светились гордостью.
— Я — что, — проворчал Лакмен, — какой-то монстр? Играю честно; никто никогда не обвинял меня в жульничестве. Стремясь, к выигрышу, играю так же, как играете вы. — В ожидании ответа от оглядел всех присутствующих. Однако особенно взволнованным не выглядел; очевидно, то был просто формальный вопрос. Лакмен не ожидал перелома в их чувствах и, видимо, даже не хотел его.
Пит сказал:
— Нам кажется, мистер Лакмен, что у вас уже есть больше того, чем вы можете поделиться. Игра не затевалась с целью оправдать достижение экономической монополии, вам это известно. — И замолчал, отлично понимая, как удачно выразился. Остальные члены группы согласно кивали.
— Вот что я вам отвечу. Мне нравится, когда другие довольны ходом дел; я не вижу оснований для таких подозрений, и подобная озабоченность мне ни к чему. Возможно, вы не очень уверены в своих способностях — видимо, так. Однако что, если поступить следующим образом? За. каждый документ на недвижимость в Калифорнии, который я выиграю… — Он остановился, наслаждаясь их напряжением. — Я отпишу группе документ на городок в каком-нибудь другом штате. Поэтому в любом случае все вы останетесь байндменами… Может быть, не здесь, на побережье, но в другом месте. — Он улыбнулся, показав такой ряд зубов, что — по крайней мере, Питеру так показалось — они и на ощупь казались бы фальшивыми.
— Благодарим, — холодно ответила Фрея.
Остальные промолчали.
Значило ли это, что им нанесено оскорбление? Пит сомневался. Возможно, Лакмен намеренно так действовал; возможно, он — тот примитивный и наивный человек, что не разбирается в людских чувствах.
В открывшуюся дверь вошел ваг.
Это был, как убедился Пит, окружной уполномоченный по США Каммингс. Что ему нужно? — недоумевал он. Может, титаняне прослышали о переезде Лакмена на Западное побережье? Ваг, по традиции, поприветствовал членов группы.
— Что вам угодно? — с кислым видом спросил Кэльюмайн. — Мы только собрались сесть за Игру.
Они поняли мысли вага:
— Извините за вторжение, мистер Лакмен. Что значит ваше присутствие здесь? Предъявите документ или разрешение на право войти в данную группу.
— Да что вы, — сказал Лакмен. — Есть у меня документ. — Он полез в пальто и извлек большой конверт. — Что это, по-вашему, подделка?
Подверженный псевдофобии, ваг изучил документ и вернул его Лакмену:
— Вы не удосужились уведомить нас о вступлении в эту группу.
— Не обязан этого делать, — возразил Лакмен. — Она не подмандатна.
— Тем не менее, — заявил Каммингс по США, — существует протокол. Чем вы намерены заниматься в «Синей лисичке»?
— Намерен выиграть.
Похоже, ваг молча его изучал.
— Это мое законное право, — добавил Лакмен. Очевидно, он слегка сомневался. — Вы не имеете никакого права вмешиваться в дела группы. Вы не наши хозяева; позвольте отослать вас к договору 2095 года, подписанному вашими военными и Организацией Объединенных Наций. Все, что вы можете делать — это давать рекомендации и оказывать нам в случае просьбы помощь. Я ни от кого не слышал просьбы о том, чтобы вы сегодня вечером находились в этой комнате. — Он оглядел группу, ожидая поддержки.
Билл Кэльюмайн сказал вагу:
— Мы это можем уладить.
— Вот именно, — добавил Стюарт Маркс. — Побей его, вагуля. Давай! — Он направился за стеком крупье, что стоял в углу комнаты.
Естественно, Каммингс по США ретировался.
Как только ваг ушел, Джек Бло призвал присутствующих:
— Давайте играть.
— Правильно, — согласился Кэльюмайн. Вынимая ключ, он двинулся к запертому шкафу и через мгновение раскладывал на столе, что в центре комнаты, большую игральную доску. Остальные принялись подвигать стулья, устраиваясь и решая, с кем рядом хотелось бы им сидеть.
К Питу подошла Кэрол Хоулт:
— Вероятно, поначалу у нас будет не все гладко, мистер Гарден. Поскольку мы не привыкли к стилю друг друга.
Настало время, рассудил Пит, сказать ей о Джо Шиллинге.
— Послушайте, — объяснил он, — не хочется говорить, но я и вы, очевидно, очень долго не сможем быть партнерами.
— Да? — удивилась Кэрол. — А почему? — И впилась в него взглядом.
— Если быть откровенным, то мой интерес состоит главным образом в том, чтобы отыграть Беркли, то есть, ни в чем другом, кроме удачи, как это обычно называется. В биологическом смысле. — Хотя, подумал он, земные и титанянские власти, учредившие Игру, рассматривали ее главным образом как средство достижения цели, а не как прежде всего экономическую цель.
— Вы никогда не видели моей игры, — вспыхнула она. Быстро направилась в угол комнаты и, заложив руки за спину, стала там, не спуская глаз с Пита. — Я вполне в форме.
— Вероятно, в форме, — согласился Пит, — но этого недостаточно, чтобы обыграть Лакмена. И в этом суть. Сегодня я с вами сыграю, а завтра хочу привести сюда другого игрока. Наносить вам оскорбления я и не собирался.
— Но я оскорблена.
Он пожал плечами:
— Тогда оставайтесь оскорбленной.
— Кого вы собираетесь привести?
— Джо Шиллинга.
— Продавца редких грампластинок? — Глаза медового цвета от изумления расширились. — Но…
— Знаю, что Лакмен его обыгрывал, — аргументировал Пит. — Однако не думаю, что обыграет вновь. Шиллинг — мой добрый приятель, я в него верю.
— Больше, чем в меня, — вы это хотите сказать? — подхватила Кэрол. — Вы даже не поинтересовались, как я играю. И уже приняли решение. Удивляюсь, зачем вам было затруднять себя участием в брачной церемонии?
Пит попытался уточнить:
— На эту ночь…
— Об этой ночи предлагаю даже не беспокоиться. — Ее щеки покрылись темным румянцем — она совсем рассердилась.
— Да послушайте же, — чувствуя неловкость и желая ее успокоить, проговорил Пит. — Я не собирался…