- Тогда не произойдет ничего из случавшегося до сих пор, из того, что должно произойти?
- Ничего такого. Ты выйдешь из дьявольского круга.
- Я вырасту сыном вельможи с толикой волшебных знаний. Будет приятная жизнь в доме, охраняемом башнями, над селениями на реке. Мой отец будет охотиться и он будет весел, моя мать будет плести дивные покрывала на своем ткацком станке. В лесу не будет волков, не будет убийств, не будет черной как смоль шкуры…
С лица Сирдина исчезли все тени, и его глаза засветились. Но внезапно они вновь потускнели, и новые тени печали легли на его лицо.
- И я не украду для Нивуса кость, не приду к Святилищу у моря… Мы никогда не встретимся, Оайве…
- Даже больше, - прошептала она едва слышно. - Мы не оставим в этой пещере ни кольца, ни драгоценного камня, ни кости, потому что мы никогда не придем сюда. Реликвий не будет! А меня никогда не будет у народа Медного века и я не научу их врачевать и молиться. Не будет ни Святилища, ни ритуала, ни жриц. Кем стану я в том будущем?
- Оайве, - сказал он. - Это слишком! Все для меня и ничего для тебя. Мы останемся там, где мы есть, - во время этого оборота Колеса и во время всех последующих.
Она улыбнулась.
- Я смотрю на твое лицо. Я вижу сияние твоих глаз. Возможно, в прошлый раз я не обращала внимания на твое счастье, однако сегодня я это сделаю.
Она высвободила руки из его ладоней. Ее пальцы царапнули по пыли и сжались в кулак. Сила вздымалась и росла в ней, как волна.
- Будь счастлив, Седой! Прощай!
На этот раз все произошло быстро. Клубящийся черный туман подхватил ее и унес с собой. Издалека она услышала его тихий голос, звавший ее по имени, звучащему как шум моря…
Найти предначертанную ночь оказалось нетрудно.
Оайве подошла к жилищу отшельника на обрушившейся горе, и ели на ее склонах вздыхали под ветром. Она сидела около мертвого священника до тех пор, пока не взошло солнце и в дверях не появился мальчик. Его волосы были седыми. Он остановился как вкопанный и пристально уставился на нее.
- Не бойся, - сказала она. - Твой учитель умер, но я помогу тебе. Я обещаю это.
СИНЕЕ МОРЕ
Солнечное летнее море было бескрайним и синим, как и огромное великолепное зеркало над ним, а на утесе над бухтой на древнем алтаре лежали цветочные гирлянды.
На скале сидели три девочки. Они весело смеялись и раскладывали сушиться на солнце целебные растения. Подол одной из них был полон раковин. Ее волосы были цвета бронзы. Она отводила их от лица рукой, рассматривая раковины и складывая их в корзинку. Ее звали Оайве, имя, звучащее как шум морской волны. Ей исполнилось семнадцать, она, как и обе ее подруги, была волшебницей.
Никто не знал, как много было рождено людей, обладающих этим естественным даром. Волшебные Силы даровались как правило двум или трем в каждом поколении. Они обычно доживали до преклонных лет. Учительнице Оайве уже было больше девяноста, но она еще полна Сил. Обычно старшие Посвященные обучали молодых, но бывало и наоборот, когда юная колдунья вдруг обнаруживала кости матери, потому что обычаи не определяли, должна ли волшебница жить одна или может выходить замуж.
Хотя мать Оайве и не была колдуньей, однако была весьма близка к волшебному искусству. Она гордилась, что ее ребенок станет целительницей и волшебницей «людей моря», а также пастухов и охотников гор. После смерти матери Оайве долго тосковала о ней, однако с приходом лета снова научилась быть веселой.
Самая старшая из троих неожиданно вскочила и указала на скалистую тропинку.
- Кто-то поднимается из деревни. Чужой!
- О, ты всегда фантазируешь! Это, наверное, всего лишь бродячая собака!
- Нет, это какой-то пожилой человек!
Оайве и другая девочка тоже встали, чтобы посмотреть.
- Это не старый мужчина, а молодой.
- Он, должно быть, пришел Из-За Гор, - стала рассуждать старшая. «Из-За Гор» - означало неизвестную землю в глубине страны, куда еще никто из окрестных деревень не отваживался путешествовать.
Три юные колдуньи стояли и ожидали чужеземца. Он шагал прямо к ним.
Колдуньям он понравился. Хотя его блестящие волосы были седыми, сам он был молод и к тому же хорошо одет. Голубой плащ заставлял его серые глаза казаться более синими. Он улыбался, и его белые зубы блестели, как барашки пены на верхушках морских волн.
- Добрый день, - поклонился он. - Не будете ли вы столь любезны подсказать, где я могу найти вашу волшебницу?
- Она здесь, - сказала старшая девочка.
- И здесь! - воскликнула вторая маленькая колдунья.
- И здесь тоже, - присоединилась Оайве. - Как видите, у нас здесь нет недостатка в волшебниках.
Мужчина повернулся так, чтобы солнце больше не ослепляло его глаза. Выражение его лица изменилось. Он пристально посмотрел на Оайве.
- Да, - сказал он. - Ею были вы.
Оайве ответила на его взгляд. Странно. Казалось, она знала мужчину, а он - ее, хотя до этого времени они никогда еще не встречались.
- Я? Что я сделала?
- Нет, - пробормотал он, слегка смущаясь. - Точнее говоря, не вы. Для этого вы слишком юны. Может быть, ваша мать обладала волшебным Даром?
- Нет, - ответила Оайве. - Я первая в нашем роду.
- Ее мать была целительницей, - затрещала, вмешавшись, младшая. - И моя мать, и…
Старшая схватила ее за руку.
- Мне кажется, нам с тобой нужно сходить в другое место, - сказала она. Кивнув Оайве, она потащила младшую за собой к тропинке на скале.
Седоволосый усмехнулся:
- Я прошел долгий путь, чтобы найти Леди, похожую на вас и точно с такими же волосами.
- Почему?
- Потому что она такая, как вы, вошла в мою жизнь, когда я был еще ребенком. Она уберегла меня от страшного зла, такого, что и сегодня кровь во мне останавливается, даже когда я просто думаю об этом.
- Чем было то, от чего она вас уберегла? - спросила Оайве. Странно, но в ней жило чувство, что история эта ей известна, хотя она определенно не могла знать ее.
- Это было связано с заклятием Смерти, с вызыванием духов. Женщина остановила меня прежде, чем я попытался открыть эту мрачную опасную дверь. Или, все же, той, удержавшей меня от безумия, были вы?
Оайве рассмеялась. Он ей понравился.
- Это была не я.
- Ну хорошо. Оставим это. Я тоже обладаю волшебными Силами, правда, совсем незначительными, но благодаря им я нашел вас!
- Этого я не понимаю. Я тоже умею находить вещи и людей, однако для этого нужно что-нибудь, что поможет их почувствовать, по крайней мере, волос или лоскуток одежды.
- А! У меня кое-что есть. Кое-что, что дали мне вы, или, скорее, та женщина, кем бы она ни была. Это привело меня к вам. Как вы можете мне объяснить это?
- Покажите мне, - попросила Оайве.
Он разжал кулак. На его ладони лежала косточка.
- Это не мое, - заверила его удивленная Оайве. - Это фаланга пальца и похожа… - Она показала ему свои руки. Обе они были невредимы.
Он сказал:
- Вы - или она - оставили ее в часовне отшельника на алтаре. Она была хорошо завернута в ткань. Кроме этого, волшебница сказала над ней несколько слов. Я думаю, для того, чтобы наложить на нее чары, потому что она опасалась, что кость может исчезнуть из времени и пространства.
Потом волшебница сказала мне: «Сейчас ты на нее не смотри. Но через шесть лет ты можешь развернуть и проверить, что там внутри. С помощью этой реликвии ты найдешь меня, если сумеешь». И как я рад, что сумел сделать это!
- Я тоже рада, - призналась Оайве.
- Как вас теперь зовут? - спросил он ее.
- Оайве. А как называют вас? Седым?
- Многие называли меня Седым, и все же мое имя - Сирдин. Как долго я должен ждать, прежде чем смогу попросить вашей руки?
- Не долго, - ответила она счастливо. - Совсем недолго.
СЕРЕБРЯНЫЙ ЛЮБОВНИК
Часть 1
Мама, я влюбилась в робота.
Нет. Вряд ли ей это понравится.
Мама, я влюбилась.
В самом деле, дорогая?
О да, мама, да. У него каштановые волосы и очень большие, похожие на янтарь, глаза. А кожа у него серебряная.
Молчание. Мама, я влюбилась.
В кого, дорогая?
Его зовут Сильвер.
Звучит, как металл.
Да. Это означает Серебряный Ионизированный Лабильный Вокализованный Электронный Робот.
Молчание. Молчание. Молчание.
Мама…
1
Я выросла в Чез-Стратосе, в заоблачном доме моей матери. Это чудесный дом, но я не знала, пока мне не сказали об этом. «Какое чудо!» - восклицали люди, а для меня это был просто дом. Он очень роскошный, и это ужасно. Название его явно вульгарно, и это недвусмысленно говорит о том, что моя мама не обладает тонким вкусом. Сейчас я немного расскажу о ней.
Ростом она пять футов семь дюймов, у нее очень светлые волосы и ярко-зеленые глаза. Ей шестьдесят три, но выглядит она на тридцать семь, потому что регулярно проходит курсы омоложения. Моя мать довольно поздно решила завести ребенка, но благодаря этим курсам все прошло хорошо. Она выбрала меня, была искусственно оплодотворена и через пять месяцев родила по ускоренному методу. Вскормлена я была грудью, потому что это полезно. Мать брала меня с собой всюду, иногда в кругосветные путешествия, по болотам и развалинам, по бурным морям, но я мало что из этого помню: когда мне было лет шесть, ей все это надоело, и мы поселились в Чез-Стратосе, где живем с тех пор почти безвыездно. Город отсюда в двадцати милях, в ясные дни его хорошо видно из окон. Я всегда любила город, особенно мне нравится смотреть на него по ночам, когда его огни сверкают, будто нитки и россыпи драгоценных камней. Услышав однажды такое сравнение, мать сказала, что оно не слишком изысканно. Но город по ночам мне кажется именно таким, и я не знаю, как еще сказать. Мне трудно будет писать, если мои метафоры всякий раз будут такими же неудачными. Наверное, я просто постараюсь обходиться без них.