— Яна! — голос Родиона совсем близко. — Что ты тут устроила?
— Я беременна! — громко оправдываюсь я и залетаю в уборную. — Мне можно!
— И даже нужно, — он ураганом врывается за мной, хлопает дверью и щелкает замком, плотоядно оскалившись на меня. — Ты же знаешь, Яночка, меня очень заводит, когда ты убегаешь.
— Тебе сюда нельзя! Это женский туалет… Уйди немедленно! Дай мне уединиться!
Родион зверем набрасывается на меня, затыкая мой возмущенно воскликнувший рот языком, и я слабо бью его по груди, чтобы соблюсти приличие обиженной женщины, которая познакомилась с любовницей жениха.
— Я не буду против, — он нетерпеливо задирает юбку, вглядываясь в глаза, — если ты сопротивляешься.
— Что? Как ты… — я захлебываюсь в смущении и досаде и отшатываюсь, — смеешь?
Я прекрасно понимаю, что Родион не будет меня сейчас слушать: он возбужден, и кажется, что даже воздух вокруг него вот-вот вспыхнет огнем от его потрескивающего искрами желания. И в этот момент он меня не только пугает агрессивностью, но и завораживает пылкостью, которая сожжет в пепел моё “нет”.
— Еще как смею, — рывком усаживает меня на раковину и пресекает попытки его оттолкнуть голодным поцелуем. — Имею право.
Позабыв о том, что мы находимся в уборной, я отвечаю на желание Родиона порывистой нежностью, нетерпеливыми стонами и обнимаю его за шею. Он рвет трусики и одним несдержанным толчком берет меня, болезненно и шумно выдохнув мне в шею. Замирает на мгновение, которое я озвучиваю слабым криком, и неистовыми фрикциями вгоняет меня член до основания, растягивая и распирая изнутри удовольствием, что граничит с болью.
Прижимает ко рту ладонь, чтобы заглушить мои стоны, и раковина от его движений подо мной угрожающе поскрипывает, шатается и постукивает. Крепления в стене не выдерживают новый толчок, и мой фаянсовый трон со скрежетом уходит вниз. Родион стремительно реагирует на опасность, подхватив меня под бедра, и резко разворачивается к противоположной стене, в которую через мгновение вдавливает агрессивными рывками. Под грохот расколовшейся раковины и под фонтаном брызг, меня оглушает и ослепляет болезненный оргазм. Стены, потолок и кафель на полу идут трещинами, и мир осыпается звенящими осколками моих криков и рыка Родиона.
Уворачиваясь от струй горячей и холодной воды, Родион увлекает меня к двери и заботливо одергивает юбку и вновь целует, игриво поглаживая мою ноющую грудь. Хочу продлить этот момент нежности, что просыпается после грубой страсти, но губы наши на выдохе отдаляются, и трепетная связь обрывается.
Родион открывает дверь и мягко выталкивает меня в коридор, в котором застыла тенью бледная официантка.
— У вас там потоп, — говорит он и бесстыдно застегивает ширинку, бодро вышагивая мимо. — Надо бы вызвать сантехника.
Я натянуто улыбаюсь и на цыпочках бегу за Родионом, чья спина потемнела от влажных пятен. Как же мне стыдно!
— И будьте так любезны, — он оглядывается на шокированную официантку, которая отступает от лужи, что стремительно захватывает пространство, — счет.
Глава 29. Десерт для влюбленных
— Раз ты у нас разговорилась, — Родион подливает в чистый стакан минералки, которую для меня заказал коварно обманутый Алекс, — то мы с тобой серьезно побеседуем.
Я наблюдаю, как несчастная официантка в панике с телефоном у уха бегает от стойки в коридор, где журчит вода, и просит кого-то срочно приехать, потому что “внезапно по какой-то неведомой причине упала раковина, вырвав крепления и кран”, а затем жалобно всхлипывает. Смена у нее сегодня точно не задалась.
— Подожди минутку, — Родион сдержанно улыбается, встает, скинув пиджак на стул, и скрывается в проеме, закатывая рукава.
Официантка бежит за ним, и я вспыхиваю ревностью, потому что через минуту слышу ее смущенный голосок и игривое хихиканье. Есть ли на свете хоть одна женщина или девушка, которая устоит перед чарами Родиона?
— Яна, — Алекс хмурится и аккуратно вытягивает из моих крепко сжатых пальцев вилку, — привыкай. Женщины всегда так на него реагируют.
Я не смогу привыкнуть. Кругом полно молодых и красивых хищниц, которые только и ждут, чтобы Родиона охомутать и соблазнить, а он мужчина страстный и полон энергии. Хочу вскочить и побежать на разведку в уборную: вдруг его там уже обольщают голыми телесами или даже лезут в штаны загребущими ручонками.
Мне была простительна одна сцена ревности, а вторая будет лишней, и я должна вспомнить о достоинстве. Не буду же я постоянно за ним бегать и контролировать, в самом деле.
— Выдыхай, — смеется Алекс и откладывает вилку в сторону.
Родион возвращается за стол в мокрой рубашке и тихо поясняет:
— Закрыл вентили, чтобы тут нас всех не затопило.
— Каков рыцарь, — я не могу сдержать ехидства, — сам же раковину и сломал.
Я начинаю саму себя раздражать ядовитой и неконтролируемой ревностью, которой истекает сердце и пропитывает душу черными пятнами плесени. Где мое хладнокровие? Я не хочу быть в глазах Родиона жалкой и неуверенной в себе истеричкой, которая раздражает и бесит капризами.
— Сам и возмещу ущерб, — Родион делает глоток минеральной воды. — Не вижу проблемы. Так, на чем мы остановились?
— На серьезной беседе, — отвечает Алекс, который сегодня после агрессии с моей стороны решил играть против меня.
— Да, — Родион кивает и обращается ко мне, — за сегодня тебя чуть не убил бывший, потом ты решила со мной не разговаривать, затем обманула Алекса, довела до слез Беллу и вынудила меня сломать раковину.
— Раковина и Белла на твоей совести.
— Ну, если бы ты не ворвалась в кабинет, я бы ситуацию уладил иначе.
Ясное дело, что меня опять встряхивает.
— Трахнул бы ее, да? — едко предполагаю я и насмешливо вскидываю бровь.
Я уже готова зашить себе рот ржавой иглой, чтобы перестать говорить глупости обидные пошлости. Можно еще скрепить губы степлером, который валяется у меня в сумке в кармашке с шариковой ручкой и блокнотом.
— У тебя точно не завалялось пустырника? — Родион переводит уставший взгляд на Алекса. — Я бы всю банку разом выпил. Это же невозможно.
— А вам с ней еще жить в одном доме, — тот с сочувствием слабо улыбается.
— Твой Бельчонок не просто так трусы снял, — цежу сквозь зубы, — и сиськи вывалил тоже не для того, чтобы ими просто похвастаться.
И у меня предстает перед глазами живая и яркая картинка, как Родион сжимает белые груди и вставляет между ними свой впечатляющий член. Резко встаю, скрежеща зубами, будто это не фантазия была, а реальность, и сжимаю кулаки. Он ведь точно проворачивал с Беллой этот фокус. Между моей двоечкой членом не поелозишь.
— Сядь, Яна, — Родион поднимает взгляд.
— Почему ты не выбрал себе в любовницы кого-нибудь пострашнее? Ну или с грудью поменьше?!
— Давай я сразу поясню. Я против вставного силикона и твоя грудь меня вполне устраивает, — Родион переплетает пальцы рук на столешнице.
— Босс, я мог пойти покурить? — смущенно интересуется Алекс и получает в ответ твердый кивок.
— Сядь, Яна, — повторяет Родион, когда Алекс покидает стол.
Сажусь и стараюсь не думать о груди Беллы и о том, как ее смачно и с чувством мял Родион.
— Сколько у тебя любовниц? — задаю я прямой и злой вопрос. — Белла ведь не единственная у тебя.
Родион подпирает лицо рукой и медленно молча моргает.
— Я так и знала, что не одна! — я бью ладонью по столу и поддаюсь в его сторону. — Кобель!
— От предыдущих двух я уже избавился, если тебя это успокоит, — лицо у Родиона спокойное и не выражает эмоций.
— В смысле избавился? — севшим от испуга голосом спрашиваю я.
— Я бы сказал, расстался, но расстаются с теми, с кем было что-то кроме секса, — он постукивает пальцами по столу.
— То есть они живы? — с надеждой спрашиваю я.
— Естественно, — утомленно вздыхает Родион. — Яна, милая, ты за кого меня держишь?
— А зачем ты используешь слово “избавился”?
— Я уже пояснил.
— Ты мог сказать, — пожимаю плечами и на несколько секунд задумываюсь, — оставил их в прошлом.
— В общем, — Родион понижает голос, — нет у меня на данный момент любовниц.
Я пытаюсь сдержать в себе победоносную улыбку, но лицо против воли растягивается в ухмылку.
— И раз уж у нас тема зашла об интрижках, то я тебя предупрежу. Посмеешь вильнуть налево…
— Охамел?! — я переваливаюсь через стол, и Родион получает заслуженную пощечину. — Я же не ты! Я мимоходом ни с кем не заигрываю и никого не охмуряю. Вильнуть налево? О, мой милый, не дождешься такой радости! Я даже в вынужденном браке буду верной, понял? И даже назло не буду изменять!
— Это радует, Яночка, — Родион улыбается и щурится. — И ты должна понимать, что я тоже не запятнаю брак изменами.
Я удивленно замолкаю, возвращаю пятую точку на стул и наливаю себе воды, чтобы скрыть волнение. Можно ли считать это признанием в любви?
— А раз мне уготована роль верного супруга, — Родион скалится в улыбке, — то что это значит, Яночка?
— Что ты не совсем подлец?
— Нет, — Родион откидывается назад и бархатным голосом говорит, — это значит, что я решил все же требовать с тебя супружеский долг.
— Почему ты все сводишь к сексу? — тоскливо интересуюсь я.
Мне, конечно, льстит, что Родион испытывает ко мне жгучее желание, но я хочу большего. Я хочу душевной близости с ним и прочной связи, которая крепче и ярче физического удовольствия.
— Потому что у меня высокое либидо и я люблю секс, а секс с тобой мне нравится больше, чем с другими женщинами, — умиротворенно отвечает он на мой укоризненный вопрос. — Я еще ни с кем раковины не ломал и не кончал под струей горячей воды.
— А как же…
— Любовь? — с легкой иронией спрашивает Родион.
— Да, — удрученно отвечаю я и опускаю взор, потому что не могу выдержать прямой взгляд почти черных глаз. — Мне будет тяжело…
Меня прерывает стук каблуков Беллы, которая подплывает к нашему столу с небольшим подносом в руках, а на нем стоит хрустальная ро