— Я так и думала.
Вздыхаю и отправляю в рот солидный кусок легкого и воздушного угощения. Он тает на языке, и едва сдерживаю в себе стон удовольствия. Голодно накидываюсь на омлет с веточкой петрушки, затем на сладкие вафли и запиваю завтрак горячим кофе. По телу разливается тепло сытости, и смущенно прижимаю салфетку к губам.
— Спасибо.
Женщина прячет улыбку и скрывается за дверью. Поднимаю взгляд на потолок. Я не верю в страшные сказки, а Родион не похож на ведьму. Возможно, на дракона, который похитил принцессу, но увы, во мне нет королевских кровей, и рыцари не придут с ним сражаться.
После завтрака и долгих раздумий над несправедливостью жизнью я выхожу на улицу под ласковое солнышко. Как я и предполагала: территория дома огромная, и забор замаскирован редкой молодой чащей. За мной неотступно следует молчаливый Алекс, но в его сопровождении нет нужды. У домика, который вероятно отведен под комнаты для прислуги, я замечаю еще двоих крепких ребят в черной униформе. Они кивают моей смурной няньке и шагают по дорожке к аллее, что идет от крыльца дома до ворот.
— Я бы хотела побыть в одиночестве, — семеню среди молодых осин к забору.
— А я бы хотел в отпуск.
— Но этот вопрос не со мной тебе обсуждать, — сжимаю прохладные металлические прутья пальцами и смотрю сквозь кусты и заросли в надежде увидеть другой дом.
— Я думал, мы тут делимся сокровенным. Я в отпуске не был… ммм… никогда, — печально отзывается Алекс.
— Кто такая Светлана? — раз мы начали делиться сокровенным, то самое время утолить мое любопытство.
Алекс молчит. Смотрю в его мрачное лицо. Видимо, это слишком сокровенное, и мне не ответят.
— Бывшая жена?
В глазах проскальзывает темная тень. Разворачиваюсь к Алексу и приваливаюсь к прутьям спиной.
— Так он был женат? Интересно. Сбежала? Не выдержала его отвратительного характера и…
— Умерла, — сдавленно отвечает Алекс и вглядывается в глаза, а в них вижу предупреждение, чтобы я окончила допрос и не затрагивала больше эту тему.
Как неловко вышло. Хотела поглумиться, а коснулась трагедии, о которой бы не желала ничего знать. Поджимаю пальцы на ногах, и опускаю взгляд. У чудовища, что выкрало чужую жену, есть свои неприятные и печальные тайны.
— И кто из вас Яна? — к нам дефилирует тощий щеголь в узких брючках и цветастой рубашечке в облипочку.
— Серьезно? — Алекс хмурит густые брови.
— Явно не ты, великан, — парень жеманно хихикает и приглаживает выбеленные волосы. — Или все же ты?
И опять заливисто смеется, отмахиваясь от Алекса:
— Шучу, пупсик. Расслабься, — причмокивает и оглядывает меня с головы до ног. — Ты Яна?
— Угу.
— Я тебя там шмотки привез.
Мое молчание расценивается как недоумение, и он капризно тянет:
— От Виолетты-ы-ы-ы. Ну? — щелкает перед лицом пальцами, и моя нянька перехватывает его запястье. Ойкает. — Понял! Без рук, великан! Без рук!
— Вали, — шипит Алекс.
— Ну и манеры у вас тут, — растирает запястья и вихляя задом удаляется. — Боже, не работа, а одни нервы. Уволюсь!
— Похоже, он тоже давно не был в отпуске.
Алекс не из шутников. Он даже не улыбнулся, а лишь медленно моргнул и опять замер зловещей статуей передо мной.
— Родион как бы намекает, что ему твой халат не нравится, — наконец говорит он.
Отворачиваюсь от Алекса и вновь смотрю через чащу, а через секунду кричу:
— Помогите! Эй! Кто-нибудь!
А в ответ тишина и чириканье птичек с шелестом ветра. Я должна была попытаться. Пропустив волосы через пальцы, закрываю глаза и дышу, успокаивая липкую тревогу о будущем. Завтра понедельник, а он, как известно, день тяжелый. И если я без уважительной причины не явлюсь на работу, то к Родиону, долгу в сто пятьдесят тысяч и пропавшему мужу добавится еще одна проблема. В стране кризис, а на мне ипотека и ни в коем случае нельзя лишиться должности со страховкой и удобным графиком с восьми до пяти.
— Тебе бы переодеться до возвращения Родиона.
— Я готова назвать поименно всех дружков Сергея, — я в гневе смотрю в лицо Алекса. — Начнем, пожалуй, со Славы Хромого.
Его особенно недолюбливаю. Одноклассник Сергея, с которым он на рыбалку катался, а рыбы я так и не увидела. И фамилия у него не просто говорящая: он реально прихрамывает на левую ногу, которую повредил в юности.
— О тех, о ком ты в курсе, мы уже знаем. Не переживай, найдем мы твоего мужа.
— Когда? Мне завтра на работу. Может, поторопитесь? А? В отпуске он не был!
Сжимаю кулаки и зло топаю ногами мимо обескураженного Алекса по мягкой стриженой траве к дому, и именно в этот момент меня окатывает ледяным душем из спринклера автоматизированной системы полива. Охаю, замираю и стою под холодными брызгами, и из меня вырывается отчаянный вопль ненависти.
— Найдите этого урода, я его собственными руками задушу!
Глава 7. Беги и не оглядывайся
То, что привез помощник Виолетты, нельзя назвать “шмотками”. Шмотки продают на грязных рынках, а платья, которые висят в шкафу, можно найти только в модных бутиках, в которые не зайдет простая женщина, но если зайдет, то жизнь ее окрасится завистью и печалью.
Покрой простой и элегантный, без излишеств, а цвета приглушенные и пастельные. Снимаю с перекладины плечики с платьем приятного лавандового оттенка, и решаю примерить. Только примерить, а потом сниму и повешу обратно к остальным. Я не приму подарки от Родиона.
Под платьями выстроены в ряд пять пар туфель. У меня самой дома лишь две пары, а тут пять. И все нулевые. Любые бери, ставь на полочку и любуйся тонкими и высокими каблучками, изящными линиями и изгибами. Подхватываю пальцами пару светло-бежевых шпилек. Повторюсь, я лишь примерю, чтобы утолить женское любопытство.
Затем перевожу взгляд на черные металлические вешалки с кружевным бельем, что висят рядом с платьями, и в нерешительности кусаю губы. Хочу и его примерить. Почувствовать на коже воздушную красоту, переплетение тонких ниточек и взглянуть на себя со стороны. Я ведь женщина и хочу быть красивой.
— Я только примерю, — дрожащими пальцами хватаю комплект из белых кружев. — Мне все равно нечем заняться.
Слабое оправдание, но я его усиленно натягиваю поверх гордости и честолюбия. Ну, хочу я хоть на минуту облачиться в дорогие вещи и почувствовать себя кем-то другим, а не уставшей от унылой жизни неудачницей.
Скидываю мокрый халат на пол. К нему же летят мои трусы, которые проиграли в битве с изящным плетением нитей, и уверенно шлепаю босыми ногами в ванную комнату. Я однозначно очень неправильная пленница. Где ж это видано, чтобы похищенную за долги мужа женщину щедро одаривали?
Принимаю душ, сушу волосы и выхожу в комнату. В очередной раз окидываю взглядом белье, платье и туфли. Нет, я не передумала. Примерю, обязательно презрительно фыркну в отражение и вернусь в мокрый и страшный халат.
Задерживаю дыхание и медленно, смакуя каждую секунду, надеваю невесомые трусики. Именно трусики, а не трусы. Трусы вон валяются у халата, а я стою в трусиках. В тонких, кружевных и прозрачных, как паутинка. Застегиваю бюстгальтер, обуваюсь в туфли на высоких шпильках и замираю у зеркала. Мне нравится та, кого я вижу в отражении. Нагота игриво прикрыта и подчеркивает мою небольшую грудь и плавную линию бедра. А я еще ничего.
— Неплохо, — слышу тихий и одобряющий голос Родиона.
Стоит, привалившись к косяку, и смотрит на меня тяжелым и темным взглядом. Запоздало вскрикиваю, хватаю платье с кровати и прижимаю к груди, отскочив к окну. Явился ко мне в одних спортивных штанах, и пугает широкой мускулистой грудью и напряженными кубиками пресса. Если я с каталога нижнего белья, то Родион сошел со страниц мужского журнала, который рекламирует какую-нибудь качалку со строгим тренером, и этот самый тренер заглянул ко мне в гости.
— Почему ты голый?
— Разве голый? — Родион насмешливо приподнимает бровь.
— Господи! — отворачиваюсь от него, крепко зажмурившись.
— Сзади тоже неплохой вид, — глухо резюмирует он.
Ничего не придумываю лучше, как спрятаться за плотной шторой:
— Уходи.
— Это мой дом, а ты дверь не закрыла. Расценил как приглашение зайти. Я зашел и не пожалел.
— Я закрыла! — выглядываю из-за шторы.
— Если бы закрыла, то я бы не зашел. Логично ведь, Яночка? — Родион неторопливо почесывает грудь, и я забываю, как моргать.
— Хватить себя мацать!
В некоторые моменты, такие, как сейчас, я не думаю над тем, что говорю. Ну и таких моментов раньше и не было, чтобы ко мне в комнату завалился полуголый мужик, которому место не в будуаре приличной пленницы, а в… Я не знаю, где ему место, но точно не в моей жизни.
— Уходи!
— А если не уйду?
Прячусь за шторой и со злым пыхтением, как у ежа, к которому в нору влезла наглая волчья морда, надеваю платье и завожу руки за спину, чтобы одолеть упрямую молнию.
— Тебе помочь? — голос у Родиона насмешливый и вкрадчивый.
— Нет!
— Ах да. Ты же у нас сильная и независимая, — скучающе отзывается Родион.
— Да уж с замком как-нибудь справлюсь!
— Пока все выглядит так, будто тебя там прихватил удар эпилепсии.
Подцепляю пальцами язычок замка, и зубчики молнии приятно шуршат. Оправляю подол и выхожу из-за шторы.
— Да! Сильная! — стучу каблучками к Родиону. — Да! — останавливаюсь перед ним и цежу сквозь зубы. — Независимая!
А затем откидываю волосы за спину и смотрю в его глаза, изо всех сил стараясь не опускать взор на его грудь, живот и прочие непотребства, а очень хочется не только гостя оглядеть, но и коснуться. Пробежаться пальцами по стальным мышцам, уткнуться носом в его могучую шею и вдохнуть полной грудью терпкий запах его тела.
— Ясно, — Родион хмыкает, обходит меня и подхватывает с пола халат и мои трусы.
Вот же бессовестный наглец! Я ведь уверена, что закрывала дверь.
— Не смей! — взвизгиваю я, подскакиваю к нему и львицей вырываю из его пальцев трусы, которые прячу тут же за спиной. — Не трогай!