Игрушка дьявола — страница 8 из 8

– Ползи зализывать раны, ублюдок.

– Побойся господа. -Прокряхтело в ответ.

– Я не верю в него.

Ошарашенные дамы подлетели к пацану с криками: «Ваня, Ваня, что с тобой?». Взяв пакет с пола, направился к входной двери.

– Что ты наделал, урод?

– Я просил отойти. -Отрезал мальчик

Заперевшись на щеколду, забинтовал руку, дабы не запачкать все кровью, открыл бутылочку пенного, глядя в окно, наслаждался насыщенной ночью.

Утро не принесло никакой радости, а звонок от директора: «Вы будете исключены из школы за отсутствие на занятиях», добавил к общей кучу проблем щепотку соли. Лишь договоренность погулять вечерком с любимой подругой внушала хоть какой-то интерес к мрачному времяпровождению. Но перед этим было не мало дел, Зема привез новую партию товара, а местная шпана решила установить свои законы. В суете этих дел, Дима и не заметил, как освещенные пейзажи зимы сменились на мрачные и холодные картины вечера.

Протяжные стоны матушки зимы и терзающее душу волнение не давали ему покоя, лишь табачный дым немного успокаивал нервы. Шуршание снега, приятные, теплые разговоры, лай дворовых собак и пьянь на лавочках, обычный вечер…

– Как ты в целом, Дим?

– Неплохо, а ты?

– Я замечательно, у меня для тебя есть подарочек. -Улыбнулась она.

– ого, какой-же?

Пошарив руками в кармах бежевого пальто, девочка достала две тоненькие цепочки, на которых весели половинки сердечек с надписью: «BEST FRIEND», протянула ему.

– Круто, спасибо большое! -Крепко обняв ее, повесил себе на шею кулон.

– Люблю тебя, дурачина!

– Хах, и я тебя люблю, пингвиненок! – Обменявшись дружеским поцелуем в щеку, Дима достал дозу лекарства, подкурив, стал делать колечки из дыма.

Услышав за спиной шаги, он обернулся, шел Зема.

– Ты, че, родной, заблудился? -Усмехнувшись, он встал пред Алей, крепко сжав ее холодное запястье.

Барыга нервничал, руки подрагивали, а ноги совсем не слушались, кривой походной он приближался к парочке.

– Уходи отсюда. -грубо пробурчал Дима.

– Нет, я останусь с тобой. -Нервно прошептала она.

– Я сказал домой, бегом. -Прикрикнул мальчик.

Медленно отдалившись, она побежала. Его слова внушили ей как доверие, так и страх… Перед заполняющимися слезами глазами мелькали дома, свет в окнах, зимние пейзажи и раздосадованные прохожие. Поскользнувшись, больно плюхнулась на ледяную корку, прислонившись носом к холодному покрову, слезы полились рекой, а сжатые кулаки с яростью долбили асфальт. Ей было страшно, очень страшно и больно, сердце обливалось кровью, а душа мрачнела с каждой секундой. Холод окутывал ее беззащитное тело, в ушах стоял протяжный звон, все тело зудело от холода…

– Чего тебе надо? -Подкурив, сложив руки за спиной, спросил мальчик.

Остановившись в метре от него, судорожно достал из кармана пистолет, направив на Диму, заикаясь сказал:

– Меня все гнобят, все унижают, еще с детства, я всегда был отшельником. -Слюни брызгали из его рта в разные стороны фонтаном, а самого били сильные судороги.

– Каждый сам вершит свою судьбу. -Спокойно ответил он, выпустив клубы дыма в сторону худого мужика.

– Я больше не буду куклой, я отомщу каждому, кто посмел издеваться надо мной. -Глаза его налились кровью, он подошел ближе.

– Проблемы надо решать сразу, а не чрез года. Ты сыкло и скот, скот доят и он страдает, но никто не заставлял тебя быть паршивым животным.

– Я убью тебя.

Подойдя вплотную, Дима уперся грудью прямо в дуло, не отрывая взгляд от его бешенного лица, затушил сигарету об плечо его куртки и с издевкой сказал:

– Я не боюсь тебя.

– Ты не боишься умереть? -С удивлением возмутился Зема.

– Умереть не страшно, страшно не жить. -Спокойно ответил мальчик.

Возникла небольшая пауза, барыга онемел от дерзости и умиротворенности пацана, сжав зубы и показав оскал, громко, с хрипом заорал:

– Сдохни, сука, сдохни.

Два выстрела прозвучали во мраке, развеяв тишину. Судорожно повертев головой, мужик убежал прочь, падая чрез каждые пять шагов, заливая соплями и слезами дороги.

Слегка покачнувшись, Дима завалился наземь, мелькающая через куртку белая маяка начала пропитываться алой, словно зарево кровью, вскоре окропив и снег. Глаза его медленно закрывались, дыхание утихало и последним его видом был холодный пух, который медленно устилал все вокруг. Он улыбнулся из последних сил, нет, ему не было больно, настал долгожданный момент облегчения, освобождения от дьявольских оков…

Ясный зимний день, солнышко приятно пригревало, отстраняя мороз, люди спешат на работу, или домой с ночной смены. Снег подтаял и на улицах образовались лужицы.

Масса людей в черных костюмах, уныло опустим голову, стояла у свежей могилы. Дорога к ней была выстлана серым камнем, по бокам стояли небольшие клумбы, а вдали укрывались одеялом деревья. Многие плакали, вспоминали лишь хорошее, любили именно в этот миг. Черное мраморное надгробье с выгравированным юношеским лицом и строками под ним:

«У жизни нет сего конца,

Лишь продолжение пути творца»

Небольшой деревянный столик, с рюмкой и куском черного хлеба сверху, небольшое блюдцу с разными конфетами, фарфоровая ваза с двумя черными розами и скамеечка, на которой сидели самые близкие. Не пели зимние птицы, не было слышно шум машин, голоса людей, лишь тихие завывания от горя рассеивали загробную тишину.

Повалил густой белый снег, сплошной стеной он бил по кладбищу, запорошив все вокруг. Люди стали расходиться, медленной походкой, кто-то почти не мог идти и едва ковылял по мокрому снегу.

Лишь один человек остался стоять, не сдвинувшись с места, Аля. Не было слов, дыхание едва наполняло легкие, глаза не могли выдавить слезы, она не желала плакать, кричать, лишь небольшая слезинка скатилась по ее румяной щеке. Пустые, словно безжизненные глаза смотрели на могилу, могилу лучшего человека за всю ее жизнь. Глянув вдаль, она тихонько, холодным голос произнесла:

– Зима была холодной…

Моменты с ним пролетали у нее пред глазами, словно кинолента, мысли и чувства безжалостно сжирали ее, отравляли. Она не хотела верить в это, не желала думать, не хотела жить. Она отдала бы все, чтобы еще раз, хоть на миг взглянуть в его голубые, как небо, счастливые глаза, взять его теплую, грубую руку, потрепать по кучерявым волосам.

– Я люблю тебя, Дим.

Она, словно труп упала на колени, снег заметал ее, а холод и пустота заполонили все вокруг. Склонив голову к земле, оперевшись руками, закрыв глаза, прошептала:

– Наигрался, сука…