Иногда захват становится грубоватым, с вкраплениями острой боли, но следом он окунает меня в новый виток сладкого безумия, смешанного с похотью.
От жара его тела и безудержного секса всё плывёт перед глазами, а комнату кружит без остановки.
Всё словно в одном из жарких и бесстыдных снов, иногда снившимся мне во время разлуки. На грани всех возможных эмоций.
Слишком жарко и бесстыдно звучат сочные шлепки тел.
— Ты хочешь меня?
Зачем этот вопрос? Так не вовремя и некстати, когда до пика остаётся лишь несколько движений, он замедляется, заставляя меня простонать от разочарования.
Мне нужно, чтобы он не переставал двигаться и владел мной без остатка. Хочу снова окунуться в эту горячку и забыться…
— Хочу. Пожалуйста… Пожалуйста… — двигаюсь сама ему навстречу, жаждая ощутить себя наполненной им без остатка.
Его большие ладони крепко стискиваются на ягодицах. Звон от шлепка гулким эхом звучит в пустой голове, а во всём теле только одно чувство — ощущение надвигающейся сладкой и почти мучительной агонии.
— Я тоже хочу тебя.
Его губы терзают мои, а большой член таранит снизу, вызывая эйфорию и взрыв, пожар. Каждую секунду новый толчок и взлёт.
Прогнувшись в пояснице, я притискиваюсь к нему ещё ближе, обнажённой грудью к его мускулистой груди. Пот наших тел смешивается, становясь единым.
Ещё немного и я кончу…
Во рту мгновенно пересыхает и не хватает сил вдохнуть порцию обжигающего воздуха. Лёгкие колет. На разрыв.
Оргазм накрывает девятым валом, разрывает на клочки и отбирает последние силы, одаривая ударной дозой эйфории.
Рустам кончает вместе со мной, уже медленнее вбиваясь в мою влажную, пульсирующую плоть.
Всё тело только что было натянутой струной, но потом она лопнула и остался только громкий, мелодичный звон. Именно так я и чувствую себя — лёгкой, несуществующей, парящей.
— Иди ко мне… — говорит хрипло.
— Я и так с тобой, — отвечаю таким же севшим от криков голосом.
— Мне нужно ещё ближе… — и сжимает в крепких объятиях, а по телу бегут мурашки удовольствия.
Глава 23
Анжела
Сон прерывается звуком приглушённого мужского голоса. Я сажусь на кровати, видя тёмный силуэт на фоне окна. Рустам разговаривает с кем-то вполголоса.
— Хорошо. Жду… — и откладывает телефон в сторону. — Ты проснулась? Вовремя.
— Что случилось?
Рустам быстрым шагом выходит из своей спальни и возвращается через минуту с моей одеждой.
— Тебе нужно одеться и спуститься. Посидеть немного в укромном месте, пока я решаю одну проблемку.
Сердце сжимается от тревоги. Рустам одевается со скоростью молнии.
Его движения резкие, быстрые и сильно резонируют с небрежным тоном, которым были произнесены слова о "проблемках".
Проблемки… Зачем он так сказал?
Чтобы не тревожить меня напрасно.
— Оденься, Ангелочек. Прошу тебя. Это необходимо…
Рустам натягивает рубашку, быстро застёгивая её и подкатывая рукава вверх. Он вообще не вылезает из костюмов, они смотрятся на нём как вторая кожа.
Я разгоняю движениями сон, который нехотя покидает тело. Сегодня первая ночь за последние три недели, когда я спала крепким, хорошим сном, чувствуя, что отдыхаю.
— Поторопись, милая.
Рустам ныряет рукой под подушку и достаёт пистолет, пряча сзади за ремень брюк. Я в этот момент путаюсь в рукавах просторной блузы и застываю.
— Чёрт. Давно ты спишь с пистолетом под подушкой?
Он готов отбивать от всех врагов даже во сне, и от этого перехватывает горло.
Темнота и редкий рассеянный свет, падающий из окна, придают Рустаму загадочный вид рокового мужчины. О такого можно не только обжечься, но сломать свою жизнь на тысячи мелких осколков.
— Готова? Давай помогу.
Рустам быстро застёгивает оставшиеся пуговицы и целует меня в лоб.
— Не трясись от страха. Всё будет хорошо.
— Дом охраняется?
— Я не тащил с собой целую свиту, — отвечает с лёгкой усмешкой. — Но тебе не о чем переживать.
Господи… Как это не о чем переживать?
Возможно, папа отправил за нами по следу одного или нескольких дуболомов из числа своих людей. Я знаю отца совсем немного, но уверена, что он подумал о численном перевесе.
Но Рустам отшучивается, ведя меня вниз по лестнице.
Он всегда отшучивается и прячется за броню, вросшую в него намертво.
— Я могу тебе сейчас помочь?
— Конечно, — отпирает дверь в самом конце тупикового коридора на первом этаже. — Ты спустишься, запрёшься и будешь сидеть, как мышка. Пока я к тебе не приду. Хорошо?
Рустам поторапливает меня. Время на исходе. За дверью есть ещё одна, за которой скрывается лестница, ведущая вниз, в подвал.
— Запрись изнутри. Сиди здесь. Пока я не приду за тобой. Я постучу вот так…
Тук-тук-тук.
— Запомнила?!
Я киваю. Но по правде, я не запомнила ничего, гораздо громче стучит перепуганное сердце. Во рту пересыхает, а чёрная, яростная решимость в глазах Рустама по-настоящему пугает.
Он пойдёт до конца, понимаю я. А я не хочу, чтобы всё заканчивалось так печально. Хочу, чтобы впереди было много всего — не только ночей, но и дней тоже. Может быть, тогда хватит смелости признаться, как сильно мы нужны друг другу.
— Сиди здесь. Всё будет хорошо. Я приду, — и закрывает дверь.
Нужно запереться изнутри. Пальцы плохо слушаются. Но я делаю это и сажусь на пол возле двери, оглядывая просторное помещение, служащее чем-то вроде склада: повсюду коробки с приклеенными надписями о том, что содержится внутри каждой коробки.
От пола тянет холодом, от которого стынут пальцы. Я окончательно просыпаюсь и встаю, проходя вдоль ряда вещей. В дальнем углу аккуратно сложены стулья, есть кожаный диван и другая старая мебель.
Мне остаётся делать только одно — ждать. Ожидание выматывает, а страх не позволяет вздохнуть свободно. Словно кто-то держит мои лёгкие в кулаке, контролируя процесс.
Я прислушиваюсь к тому, что происходит наверху, но пока царит тишина, от которой каждый вздох кажется чересчур громким и опасным. Я не успела взять с собой телефон и понятия не имею, сколько прошло времени.
От безделья я начинаю ходить вдоль ряда коробок и мебели, пытаясь понять хозяев по оставленным здесь вещам.
Останавливаюсь напротив корзины с клюшками для гольфа и наугад вытягивая одну из них. Никогда не понимала этот спорт. Но для богачей, наверное, покажется непристойным отсутствие одного из атрибутов толстого кошелька и высокого уровня жизни.
Чтобы отвлечься от сумрачных мыслей, я размахиваюсь клюшкой, и… в этот момент дом погружается в темноту.
Глава 24
Анжела
Вдох. Выдох.
Я так и стою на месте, глупо держа клюшку высоко над головой. Потом опускаю руки и пытаюсь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте.
Прислушиваюсь…
Тихо.
Пока тихо. Я пытаюсь сориентироваться, в какой части подвала я сейчас стою. В одной из коробок я видела небольшой ночник, работающий от батареек. Приходится передвигаться на ощупь, а клюшка служить чем-то вроде трости для слепого.
Я долго брожу и кружу по подвалу, прежде чем нахожу ту самую коробку. Включаю ночник. Его света едва хватает, чтобы рассеять тьму на расстоянии пары десятков сантиметров.
Но даже этого света хватает, чтобы мне стало немного спокойнее.
По внутренним ощущениям прошло больше часа с момента, как я очутилась в подвале. Но доверять внутреннему хронометру в условиях полной темноты — не самое надёжное средство.
Я подхожу к двери, ведущей из подвала, и прислушиваюсь.
Кажется, тихо и ничего не происходит. Почему же Рустам не приходит за мной?
И словно в опровержение моих слов доносятся звуки борьбы и стрельбы.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Это точно отец… Он прислал за мной своих людей!
Наверняка и сам тоже находится здесь.
Я стою возле двери и вздрагиваю от каждого звука. В подвал проникает лишь эхо, и я пытаюсь не рисовать в воображении пугающие картины.
Но они сами проникают в подкорку, вызывая оцепенение и острые мурашки паники, от которой даже волосы на затылке начинают шевелиться.
Вдруг Тихонов пристрелит Рустама?
Я не могу этого допустить… Мы сказали друг другу много обидных слов, но я всё равно влюблена в этого мужчину, теперь уже считающегося моим мужем.
Снова грохот. Уже так близко…
Сглатываю ком страха, противный, липкий мороз малодушия заковывает тело в плотный панцирь.
Я всегда была трусихой. Трушу и сейчас, но если есть хотя бы малейший шанс, чтобы вмешаться и не дать совершиться убийству, я должна его использовать.
Пальцы соскальзывают, когда я открываю засовы один за другим. В доме царит такая же темнота, как и в подвале. Я крадусь по коридору, изо всех сил сжимая пальцами клюшку для гольфа.
Выглядываю из-за угла в коридор. В просторной гостиной намного светлее из-за естественного лунного света.
Внезапно вижу, как впереди скользит тёмная мужская фигура.
Это точно не Рустам. Рустама я узнаю сразу по едва заметным контурам тела.
Это чужак, от которого за несколько метров веет смертельной опасностью.
Он собран, держится настороже и движется очень плавно. Ему не привыкать участвовать в передрягах.
Мозг сигнализирует об опасности. Хочется спрятаться, забиться в угол и заткнуть уши, чтобы ничего не слышать.
Но Рустам где-то в доме. Анваров рискует своей жизнью…
Собравшись с силами и наскребя немного смелости, я выхожу из-за угла, решая ударить чужака по голове.
Резко сбоку возникает ещё одна тень, в которой я узнаю Рустама.
Мужчина впереди меня внезапно поворачивается влево, вскидывая пистолет. Я подпрыгиваю к незнакомцу и размахиваюсь клюшкой.
Хлопок. Приглушённый выстрел. Звук падающего тела.
Вспышка света, бьющая по глазам.
Всё это происходит одновременно.
После длительного пребывания в темноте свет режет по зрению, ослепляя, и я машинально зажмуриваюсь.