– Каждый, – мягко прервал меня Найт, – делает здесь то, к чему имеет склонность. И делает исключительно ради собственного удовлетворения. Других мотивов нет. Лишь радость, доставляемая хорошо сделанной работой. Нет никакого экономического или социального давления. Деньги, признание, слава – все это теряет здесь смысл. Твой судья – ты сам.
– И поэтому, значит, вы пишете?
– Я пишу, – ответил Найт.
– И что же такое вы пишете?
– То, что хочу. Я излагаю свои мысли, стараясь выразить их как можно точнее. Я пишу, и переписываю, и снова пишу. Мне хотелось бы запечатлеть весь опыт моей жизни и понять: что я за существо и почему я именно такой… Мне хотелось бы продолжить…
– Ну, и как успехи? – нетерпеливо спросил я.
Он кивнул на шкатулку:
– Все в ней. Все, что я пока успел. Работа отнимает достаточно много времени, но приносит несравненно больше наслаждения. Конечно, чтобы завершить этот труд – если только я успею его завершить, – понадобится не день и не два. Но ведь в моем распоряжении все существующее время?.. Тут у нас и рисуют, и сочиняют музыку, и исполняют ее, и занимаются такими вещами, о которых я и не подозревал прежде! Один из моих ближайших соседей, весьма необычное существо, разрабатывает невероятно сложную игру со множеством фигур и фишек, помещаемых на четырехмерную доску и…
– Перестаньте! – закричала Сара. – Вы не должны отчитываться перед нами!
Умолкнув, она испепелила меня взглядом.
– Ну почему же… – удивился Лоуренс Арлен Найт. – По-моему, это может представлять для вас определенный интерес… Здесь так много удивительного! И я прекрасно понимаю, сколько вопросов может возникнуть у только что прибывшего к нам…
– Майк, – сказал Хух.
– Тихо! – сердито прошептала Сара.
– Это трудно объять сразу, – продолжал Найт. – Очень трудно… Почти невозможно, например, уяснить себе даже то, что время здесь застыло и что – несмотря на регулярное появление и исчезновение света, благодаря которому мы получаем наши искусственные дни, – время неподвижно. «Вчера» едино с «сегодня» и «завтра». Мы погружены в неподвижный океан вечности, где исключена тирания минут и…
– Майк! – протрубил Хух, уже не сдерживаясь.
Я вскочил. Вслед за мной поднялась Сара. И едва мы это сделали, произошла странная перемена.
Мы стояли в грязной лачуге с дырявой крышей, кривыми стульями и треногим, прислоненным к стене столом, на котором среди раскиданных бумаг стоял деревянный ящик.
– Это за пределами человеческого сознания, – продолжал разглагольствовать Найт. – Это действительно за его пределами… Мне иногда кажется, что кто-то когда-то и каким-то образом увидел это место, проникся его смыслом и назвал небесами…
Он был стар. Он был невероятно стар. Он был омерзительным живым трупом с ввалившимися щеками и гнилыми зубами. Сквозь огромную дыру его негнущегося от грязи халата видны были ребра, выпирающие как у истощенного коня. Руки его стали когтистыми лапами. Борода слиплась от слюны. И только в полузакрытых глазах была странная, неуемная живость…
– Сара!! – закричал я испуганно, увидев ее все так же почтительно, благоговейно внимающей звукам, извергаемым грязной развалиной, скукожившейся на колченогом стуле.
– Сейчас, Майк, – бросив на меня недовольный взгляд, сказала она.
Я понял, что перед ней все тот же, прежний Найт! Что она ничего не заметила и все еще находится во власти дурмана, заманившего нас сюда, в эту ловушку!
Теперь я действовал очень быстро, почти не размышляя. Ударив Сару по челюсти, безжалостно и точно, я подхватил ее, уже падающую, и перекинул через плечо. Взглянув мельком на Найта, я увидел, что он отчаянно пытается слезть со своего стула, в то время как рот его продолжает выплевывать слова.
– В чем дело, друзья мои? Может быть, я невольно обидел вас? Так трудно порою понять нравы некоторых людей… Одно неловкое слово и…
Отвернувшись, я увидел на столе все тот же деревянный ящик и протянул к нему руку.
– Майк! – умоляюще прогудел Хух. – Мы не можем медлить! У нас даже нет времени для приличествующих случаю церемоний! Бежим отсюда с максимальным проворством!
И мы побежали с максимальным проворством.
Глава 20
Мы мчались без оглядки. И только перед тем, как нырнуть в каньон, ведший к воротам, я все же оглянулся…
Сара, уже пришедшая в себя, визжала и молотила меня кулаками по спине. Но я крепко держал ее одной рукой, другою сжимая все же захваченный ящик.
Когда мы выбрались из каньона, Роско и Пэйнт стояли в тех же позах, в которых были оставлены. Прислоненное к скале ружье Сары и мой меч со щитом тоже никуда не делись.
Я сбросил Сару на землю без всякого почтения. Получив столько ударов руками и ногами, я мог себе это позволить.
Бледная от гнева, она так и осталась сидеть. Рот ее открывался и закрывался, но ничего, кроме «ты! ты! ты!», из него не вылетало. Всегда защищенная денежками, она, вероятно, впервые испытала такое унижение.
Я стоял, тяжело дыша от этого бешеного бега и от побоев этой сумасшедшей, стоял и думал о том, что увидел, оглянувшись…
– Ты ударил меня! – сложила наконец слова оскорбленная Сара.
Сложила и выжидающе умолкла. А выжидать было нечего. Я не знал, что ответить, и у меня не было сил на ответ. Наверное, Сара надеялась, что я стану все отрицать, и тогда на меня можно будет накинуться не только как на хулигана, но и как на лжеца.
– Ты ударил меня! – закричала она опять.
– Ты чертовски права. Ударил, – сказал я. – Потому что ты кое-что не видела и стала бы спорить со мной… Оставаться там было нельзя.
– Мы нашли Лоуренса Арлена Найта! – вскочив, возопила Сара. – Мы обнаружили райское место! После долгого пути мы нашли то, что искали! И теперь…
– Вина лежит на мне, благородная леди, – сказал Хух. – Я уловил это краешком моего третьего «я» и показал Майку. Моих сил не хватило на то, чтобы это увидели и вы…
– Ах ты, грязная скотина! – возмутилась она и пнула Хуха ногой.
Удар пришелся в бок – Хух перевернулся и стал беспомощно сучить своими маленькими ножками.
Сара тут же упала перед ним на колени и заплакала:
– Прости меня! Мне стыдно! Мне очень жаль, что так получилось! – А затем поставила пострадавшего на ноги.
– Майк! – жалобно воскликнула она. – О Майк?.. Что же такое произошло с нами?
– Надули нас, вот что, – сказал я. – Других объяснений быть не может. Околдовали.
– Добрейшая! – воскликнул Хух. – Я не в обиде на вас! Такой реакции мне следовало ожидать!
– Видать, кидать, не дать, рыдать, – добавил Роско.
– Заткнись! – крикнул ему Пэйнт. – Свихнуться можно от твоей тарабарщины!
– Это была иллюзия, – сказал я Саре. – Там нет никаких мраморных вилл – одни лишь грязные лачуги. И ручей, который виделся нам прозрачным, на самом деле засорен отбросами. От него поднимается непереносимая вонь. А Лоуренс Арлен Найт – если это действительно он – имеет вид покойника, оживленного неизвестно каким способом…
– Нас совсем не оберегают здесь, – сказал Хух.
– Мы нарушители границы! Мы не должны улететь с этой планеты, потому что иначе расскажем о ней другим! Это же гигантская мухоловка! Как только мы оказались поблизости, она заманила нас своим сигналом! А потом нам подкинули другую мухоловку, поменьше, использовав нашу склонность к серьезному восприятию мифов.
– Но ведь Найт, – сказала Сара, – преследовал свой миф еще там, в пределах Галактики!
– Как и мы! Как и те гуманоиды, чьи кости лежат в овраге! Видишь ли, в ловушках для насекомых иногда используются запахи, имеющие почти неограниченный радиус действия. Здесь же вместо запахов – легенды.
– Но этот человек, Найт или не Найт, был явно счастлив! Полон жизни! Его дни были насыщены делом, и он был уверен, что попал именно туда, куда ему хотелось?.. Может быть, ты все-таки ошибся? Или Хух просто подшутил над тобой?
– Не подшутил, – сказал Хух, – а дал реальное изображение.
– Реальное? Если Найт счастлив, и у него есть дело, и жизнь его полна смысла, и время над ним не властно…
– Ты хочешь сказать, что мы могли остаться? – спросил я.
Она кивнула:
– Ведь там было место и для нас… Можно было бы поселиться в одном из этих строений и…
– Сара! Ты действительно хотела бы этого? Ты хотела бы улечься на это воображаемое облачко? И никогда больше не увидеть Землю?..
Она хотела что-то сказать, но передумала.
– Ведь нет же! – продолжал я. – Там, на Земле, тебя ждет твой дом, набитый охотничьими трофеями, – ты ведь у нас великий охотник! Гроза свирепых хищников! Эти шкуры и головы, собранные по всей Галактике, давали тебе известное положение, делали тебя романтической фигурой! Но вот беда – людям в конце концов это приелось! Они стали зевать! И чтобы их как-то взбодрить, ты решила поохотиться за чем-то совершенно иным…
Рука Сары, описав неотразимую дугу, звонко шлепнула меня по щеке.
Я усмехнулся.
– Теперь мы квиты!
Глава 21
Мы повернули назад и шли по той же тропе, которая привела нас сюда, – через голубое плато. Горы, фиолетовые гиганты, были теперь за нашими спинами.
Шума, который подняла Сара из-за всего случившегося, конечно, следовало ожидать… Я и теперь не был убежден, что она поверила всему сказанному мной, – скорее всего, не поверила. Мои слова остались для нее только словами, а покинутая долина – чудесным местом с мраморными виллами, весело журчащим ручьем и ярким солнцем. Если бы ей довелось побывать там снова, именно это она и увидела бы. Колдовство все еще действовало на нее…
У нас не было никакого плана, и нам некуда было идти. Желания снова увидеть пустыню не возникало. Огромный белый город тоже не манил. Не знаю, что думали Хух и Сара, но в моей голове была единственная мысль: уйти как можно дальше от этих ворот и от этой долины…
Я уже успел забыть голубизну плато, мшистые холмики, сладко пахнущий кустарник, ледяные ручьи и деревья, воткнутые в небо. То, что планета была закрытой, связывалось у меня каким-то образом именно с этими деревьями. Потому, может быть, что они обнаруживали чью-то работу? Ведь самостоятельно они никак не расположились бы с такой правильностью… Вместе с тем я ловил себя на мысли, что смотрю на эту правильность уже без прежнего недоумения, не пытаясь разгадать ее причину. Мозг защищал себя от непосильных вопросов…