Все взгляды вновь устремились на Киру, и в половине из них читалась неприязнь. Выскочка, читалось в них, хотя Кира подозревала, что некоторые думали и кое-что похуже. Новость об их с Райли поцелуе разнеслась по Академии, как пожар, и хотя Райли никто не осмелился сказать что-либо в лицо, Кира чувствовала на себе и оценивающие взгляды, и шепотки за спиной.
Он мог бы отнестись к ней просто по-дружески, грустно подумала она. Просто брать гулять иногда, может быть, обедать вместе. Через несколько месяцев все привыкли бы, и всё было бы куда легче для неё. Может быть, она бы даже бросилась ему на шею сама.
Но какой молодой здоровый мужчина будет ждать несколько месяцев, встретив понравившуюся ему девушку? Профессор Деннет, язвительно подумала она, вообще обнажил ей грудь в первую минуту знакомства.
Впрочем, цинизм профессора вообще не знал границ. Что бы он сказал про Райли, узнав, что тот проклят? Как скоро обвинил бы её лучшего друга и наставника в том, что тот обхаживает Киру для того, чтобы снять проклятие как можно скорее?
Но разве в этом было что-то плохое? И разве сам профессор не использовал Киру для схожей цели? Только, в отличие от Райли, он не проявлял к ней ни настоящей нежности, ни желания сделаться ближе, ни даже терпения.
Райли протянул ей руку, и Кира глубоко вздохнула, вставая в центр круга.
– Вам стоит бояться неснимаемых проклятий лишь в одном случае, – негромко сказал Райли. – Если вы оказались личным врагом очень сильного мага, если душа этого мага темна и безжалостна, и если у этого мага есть сильный и талантливый донор. Редкость, умноженная на редкость и возведённая в степень – и всё это случилось со мной. Но другие проклятия, сотканные в сердцах или задуманные расчётливо, можно обратить.
– Как обратить? – спросила Кира.
– Бороться. Для этого вы все и здесь.
Он хлопнул в ладоши.
– Перед тем, как учиться исцелять других, вы должны разобраться, как снимать проклятия, брошенные на вас самих. Мы будем делать это только здесь, и только под моим присмотром: если кто-то предложит вас поднатаскать, будь это кто-то из старшекурсников или профессоров, немедленно идите к лорду-ректору или ко мне. С проклятиями не шутят. Это не ожог от заклинания, который сойдёт через неделю – или через полчаса с регенерирующими мазями и помощью целителей. Неснятое проклятие остаётся с вами на всю жизнь.
Райли шагнул к Кире в круг. Они стояли посреди тёмного зала на вершине часовой башни, на лицо Райли падал лунный свет, делая его бледным и таинственным, и Кира вдруг поняла, что он собирается совершить.
– Я сейчас наложу самое простое проклятие на Киру, – произнёс Райли. – А она воспользуется своей магией, чтобы его снять – и вы, стоящие по краям круга, поможете ей вашей. Существует набор стандартных формул, чтобы сконцентрировать свои силы на снятии проклятия: сейчас я преподам первые из них, и со временем мы перейдём к более сложным и изощрённым. Но куда важнее ваша собственная сила воли – и желание действовать даже тогда, когда ваш разум затуманен.
Кира сглотнула. Взгляд Райли вдруг стал внимательным и напряжённым.
– Чего ты больше всего боишься, Кира?
Снова оказаться в приюте, хотела сказать она. Или в закрытых допросных Протектората, в бесконечном ряду алых мантий и ритуальных кругов. Проснуться на улице и узнать, что её выгнали из Академии, и у неё не осталось ни вещей, ни друзей – никого. Попасть под заклинание, сковывающее волю, из которого её не вытащит даже профессор Деннет. И в первую очередь она боялась профессора – его холодного ума, изобретательной фантазии и таких жестоких, таких сладких наказаний.
Но всё это были абстрактные умозрительные опасности. Того, что должно было произойти сейчас, Кира боялась куда больше.
– Отложим этот вопрос, – мягко сказал Райли. Конечно же, он увидел испуг в её глазах. – Начнём с первой формулы.
Они повторяли её совсем немного – всего полчаса. Кира, по своим ощущениям, справилась вдвое быстрее. Но ни правильные, хоть и угловатые жесты, ни удачно повторенное дважды заклинание, на миг активирующее линии круга и вливающее в неё силу, не сделали её ни на йоту увереннее.
Наконец Райли кивнул – и, к изумлению Киры, достал из кармана мантии несколько шоколадных конфет и раздал их всем адептам.
Кира заморгала. Неужели от проклятий помогал самый обычный шоколад?
– Я решил не рисковать экзотикой вроде трюфелей с марципанами, так что внутри самая обычная шоколадная начинка, – сообщил Райли. – Если повезёт, в следующий раз принесу карамель. Впрочем, я принимаю заявки.
– Карамель была бы идеальна, – с набитым ртом отозвалась Кира.
И, глубоко вздохнув, уставилась на него отчаянными глазами.
– Райли… а можно, в первый раз в круг встанет кто-то другой? Не я?
Под его внимательным взглядом она с трудом проглотила остаток конфеты. Он её друг, он целовал её на балу, лихорадочно проносилось у неё в голове, так неужели он откажется?
Но Райли покачал головой.
– Правда в том, что ты самый сильный донор из собравшихся здесь, а искусство донорства и снимания проклятий связаны. Никто не знает, почему это так, но я могу предположить: и там, и там требуется желание отдать, спасти, пожертвовать и рискнуть собой; обе ветви мастерства требуют и дисциплины, и душевного благородства. И я надеюсь, – он тонко улыбнулся, – что твоего душевного благородства хватит на то, чтобы пожалеть товарищей.
Тут он её подловил. Как она теперь могла отказаться?
Кира молча наклонила голову.
– Отлично, – негромко произнёс Райли. – Всё, больше никаких мыслей. Только концентрация.
Его сила ударила в неё без предупреждения. Это было похоже на ритуал, это было точь-в-точь ритуальной магией…
… Но в отличие от видений из прошлого, тут она не теряла связи с реальностью. Она всё ещё видела и нахмурившееся лицо Мадлен, и лунный свет на лице Райли, и линии магического круга, которые, сверкая, несли энергию к её ногам.
… Но сама она была не здесь.
Кира сидела в тёмной каморке, кое-как подтянув к груди связанные ноги, и больше всего желала, чтобы её никогда отсюда не вытаскивали. Она пряталась здесь от наказаний мадам Мариз и от сумасшедшего ора мадам Виктории, которая пару раз отвесила ей здоровенных затрещин, когда Кира вздумала громко рыдать в туалете, выходящем в общий холл во время визита важных гостей из Министерства. Она спряталась и в этот раз, каким-то сверхъестественным чувством уловив, что полуночные гости явились в Серый Дом по её душу.
Но от них она спрятаться не смогла. Аннет привела незваных визитёров прямо к каморке – и толстячок, окутанный маскирующей магией, даже не стал её никуда тащить. Просто небрежно связал руки, чтобы не могла творить магию, и ноги, дабы не убежала. Верёвка нашлась тут же, и принесла её одна из воспитательниц. Кира очень хотела бы узнать, кто, но она лежала лицом вниз, полуослепшая от слёз.
А теперь она скорчилась на боку в ожидании своей участи, смотрела на полоску света из-за двери и с безнадёжным отчаянием слышала приближающиеся шаги.
Тёмный Лорд был в Сером Доме. И из-за какой-то прихоти или каприза он потребовал именно её. Сейчас её принесут в жертву – или ещё что-нибудь похуже. Девчонки шептались, что он делал с девушками, которых приковывал на магическом круге для своих тёмных ритуалов, изобретая для них всё новые и новые ужасные участи, которые в эту минуту казались Кире вполне реалистичными. И предчувствия у неё рождались самые неприятные.
– Милорд…
– Что ещё? – раздался властный и холодный голос. Резкий, бьющий по нервам, как скрип стали о сталь, несмотря на маскировочную магию.
– Ритуал займёт не менее получаса. Мы не можем задерживаться так долго. Маги Протектората…
– Найдут меня в любом случае. Я чувствую на себе их поисковые чары: мне уже не скрыться и среди людей. Поражение неизбежно: я же лягу спать, в конце концов.
– Мы можем защитить вас, милорд!
– Вы вообще больше ничего не можете, – раздражённо бросил невидимый Кире Тёмный Лорд. – Я дарую вам жизнь, и вы должны превозносить мою щедрость до конца дней своих. Наденьте ей мешок на голову, принесите ко мне в ритуальный круг – и убирайтесь, пока не прокляли и вас.
Тёмный Лорд был проклят, подумала взрослая Кира, чувствуя, как всё сильнее тускнеет перед ней реальный мир, пока она всё глубже погружается в собственное воспоминание. Райли и Кэтрин не просто создали поисковые чары – они прокляли его так, что каждое перемещение Тёмного Лорда становилось известно магам Протектората. Возможно, с задержкой. Но даже её не хватило бы, чтобы скрываться долго.
Конечно, поисковые проклятия рассеивались – через недели или месяцы. Но у Тёмного Лорда не было этого времени. Как и возможности снять чары: ведь чтобы наложить их, Кэтрин отдала всю магию и саму жизнь.
Что Райли только что сделал с ней самой? Как он проклял её, Киру Риаз?
Он спросил, чего она боялась больше всего. А сильнее всего…
… Самый сильный в своей жизни страх она испытывала в эти самые минуты, перед первым в своей жизни ритуалом. Кира не знала, что потом, на допросах в Протекторате, ей будет куда более тошно и отвратительно. Не могла представить себе долгие пять лет в приюте в роли изгоя. Тринадцатилетняя Кира просто лежала связанной в кладовке, дрожала, слыша за дверью голос самого Тёмного Лорда, и ждала самой страшной участи, которую только могла себе вообразить.
Думать взрослой Кире с каждой секундой становилось всё тяжелее: она растворялась в прошлом, и магический круг в часовой башне делался всё призрачнее, всё слабее. Ещё немного – и она утонет. Вытащит ли её Райли? Или она так и застрянет в самом худшем своём воспоминании на всю жизнь?
Кира напряглась, одновременно ощущая свои связанные запястья в воспоминании и совершенно свободные руки в настоящем – и начала произносить формулу, которой только что учил их Райли.
Шаги, которые могли принадлежать только Тёмному Лорду, начали удаляться, и сердце Киры замерло.