– Иди к ним, – хрипло говорит Ева. – Знаю же – хочешь.
– Я устал, – глухо отвечает он. – И хочу только одного.
– Блондинку? Или вон ту рыжую?
Вместо ответа он сгребает ее за волосы, заставляя прогнуться назад, и впивается поцелуем в губы. Злые слезы льются по щекам Евы, девушка слабо трепыхается, но Этьен держит крепко.
– Нравится? Приятно? Наслаждайся же, моя Мадан! Ощути то, что я чувствую постоянно, находясь рядом с тобой!
Он отпускает ее, Эвелин отлетает к стене и тут же бросается на него с кулаками. Этьен перехватывает ее, прижимает к себе, обняв за плечи, баюкает, зарывшись лицом в волосы.
– Прости, девочка. Прости меня, Ева. Ты нужна мне. Я с ума схожу от того, насколько ты…
Он смолкает. Эвелин Фланнаган спит, привалившись к его плечу. Этьен стирает слезы с ее щек. Черное кружево плывет под его пальцами, тонкая работа превращается в грязь…
Сидя на корточках, Этьен перебирает двигатель мотоцикла, прислоненного к стене гаража. Руки и лицо перепачканы машинным маслом, мокрые от пота пряди волос выбились из-под съехавшей на ухо косынки. Этьен тянется за отверткой, лежащей поодаль, пальцы касаются разогретого июльским солнцем металла. Легран вскрикивает, отдергивает руку и только тут замечает, что на площадке перед гаражом он уже не один. Этьен вытирает руки ветошью, встает и вежливо здоровается:
– Мистер Фланнаган, доброго дня! Как вы меня нашли?
Брендон неопределенно пожимает плечами, кивает в сторону дома.
– А, maman же еще не уехала, – догадывается Этьен. И настороженно спрашивает: – Что-то случилось?
«Нет. Но надо поговорить», – отвечает Брендон, вынимает из внутреннего кармана жилета сложенный газетный лист и протягивает его Этьену.
Этьен пробегает глазами заголовок и начало статьи, хмыкает.
– «Аморальные игрища нью-кройдонской молодежи»! Ни ума, ни фантазии. Вы об этом, мистер Фланнаган? Давайте пройдем в дом. Присядем, обсудим.
«Без посторонних», – уточняет Брендон, не спуская с Этьена настороженных глаз.
– Само собой.
Они проходят через первый этаж особняка в оранжерею, присаживаются за легкий плетеный стол. Этьен переставляет вазу с розами с центра стола чуть в сторону, кладет газетную страницу, разглаживает, внимательно скользит взглядом по строчкам. Брендон не отвлекает его, позволяя дочитать заметку до конца.
– Слабая попытка раздуть скандал, – подводит итог Этьен. – Ни малейших нарушений закона со стороны вудупанков нет. Мы не употребляем наркотики, не связаны с криминалом, не допускаем на собрания несовершеннолетних. Город получает от нас неплохой доход в бюджет. Все деньги, что имеет наша организация, – добровольные взносы. И упрекать нас в распутстве и сексуальных извращениях просто смешно.
Брендон берет со стола розовый лепесток, разминает его между пальцами белой перчатки. Этьен понимает, что говорит не то, чего от него ждут, умолкает. Спокойствие и безмолвие Брендона Фланнагана кажутся ему затишьем перед бурей. Этьен наблюдает за мелькающим в пальцах лепестком, ждет.
«Мне наплевать на то, что о вас пишут, Этьен. Прости за резкость, но это правда, – наконец говорит на амслене Брендон. – Меня волнует единственный момент: моя дочь, которая втянута во все это».
– Ева не имеет к вудупанкам никакого… – начинает Этьен, но удар механического кулака по столу заставляет его замолчать.
«Этьен. Не пытайся лгать и выгораживать ее. Я осведомлен, кто такая Мадан, лишь потому, что я знаю, на что способна моя дочь. Только Ева, и никто более в этом городе и, возможно, во всем мире. И я требую от тебя ответа. Ты осознаёшь, какой опасности подвергается моя дочь, демонстрируя свою силу публично? Ты понимаешь, что все вы ходите по краю?»
– Мистер Фланнаган. Я прошу вас выслушать меня, – спокойно и размеренно произносит Этьен.
Брендон оставляет лепесток в покое, кивает, складывает руки на груди. Взгляд Этьена цепляется за едва заметное пятнышко ржавчины на белом манжете сорочки.
– Сэр, о том, что Эвелин участвует в ритуалах, знают лишь десять человек, включая нас с вами. Тайну личности Мадан мы тщательно охраняем. Я прекрасно понимаю, что способностями Евы интересуются различные м-м-м… ведомства. Но пока я рядом с ней, ее безопасности ничего не угрожает.
Брендон облокачивается на стол, заглядывает Этьену в глаза.
«Она сама угрожает вашей безопасности».
– С чего бы? У нее нет врагов в нашей организации. Более того: Мадан для окружающих – полубог. Счастливая, почитаемая. Хоть и с нелегким характером.
«Этьен Легран, ты глуп или слеп?»
– Поясните, мистер Фланнаган.
«Как она впервые продемонстрировала тебе, что умеет?»
Этьен вздыхает, припоминая, щурит синие глаза.
– Это было года полтора назад. Я показал ей автоматона, которого сам собрал, и обмолвился, что сожалею об утрате искусства перерождения. Она рассмеялась, произнесла… неважно что. И автоматон ожил.
Взгляд Брендона становится ледяным.
«Ожил?»
– Он двигался. Как голем. В нем не было разума, но присутствовала жизнь. Меня это ошеломило.
«А теперь о том, почему я назвал тебя глупцом. Ты не задался вопросом, откуда Ева это умеет, откуда знает Имена?»
– Нет, сэр. Сперва я подумал, что она изучала вуду самостоятельно, потом, когда мы познакомились ближе, Эвелин рассказала мне, что она ваша родная дочь. Я счел ее способности результатом прямого родства с перерожденными. И если я располагаю верной информацией из городского архива – а у меня нет причин сомневаться, что она верна, – девичья фамилия матери Евы – Баллантайн. Эвелин еще и носитель семейного дара.
Брендон кивает, мрачнея на глазах, барабанит пальцами по столу.
«Она и ее мать понятия не имеют, как этот дар работает. Без специальных знаний дар Баллантайнов неактивен. Но есть еще кое-что, о чем Ева точно не могла тебе рассказать. Потому что она сама этого не знает. Незадолго до рождения нашего первенца мою жену едва не убил с помощью вуду-ритуала ее же отец».
– Конечно же, я не знал… – покаянно шепчет Этьен.
Брендон не отвечает, задумчиво перетирая розовые лепестки в горсти. Этьен первым прерывает молчание и твердо обещает:
– Мистер Фланнаган, я лично прослежу, чтобы Ева не участвовала в ритуалах.
Мятые лепестки ложатся на кружевную скатерть. Брендон говорит, глядя поверх головы Этьена:
«Если б это было в моих силах, я увез бы ее подальше от Нью-Кройдона. Но она выросла, ею невозможно управлять с помощью насилия».
Этьен следит за плавными движениями рук в белых перчатках, задумчиво качает головой.
– От себя не уйдешь, мистер Фланнаган. Невозможно спрятать Еву от ее силы.
На юном благородном лице Брендона появляется сожаление.
«Этого я и боюсь, Этьен. Единственное, что мы можем сделать, – не провоцировать ее дальнейшего развития. Все, хватит. Сменим тему?»
– Конечно, мистер Фланнаган.
«Ты говорил, что учился на физика. Пригодилось?»
– В бизнесе – нет, конечно. Но я работаю над изучением нескольких любопытных теорий на досуге.
«Например?», – заинтересованно приподнимает бровь Брендон.
– Одна из них – воздействие звуковых колебаний на пространство.
«Интересно».
Этьен кивает и продолжает:
– Определенные сочетания звуков вызывают у нас различные реакции. Мы можем не понимать значение слов в иностранном языке, но разные люди чувствительны к одним и тем же вещам. Громкость, тембр голоса, его высота, последовательность и частота в комбинации звуков. Обратите внимание на зрителей в опере – и вы поймете, о чем я говорю. Впрочем, звуковые волны воздействуют не только на людей.
«На животных тоже, но несколько иначе».
– И не только на животных, но и на более тонкие материи, нежели живой организм. Простите, что возвращаюсь к этой теме, но вспомните големов. Они подчиняются Именам – последовательности звуков различных тональностей, определенной продолжительности и повторяющихся в разном ритме. Я пытаюсь понять, как это работает. Собственно, вудупанк – мое поле экспериментов.
«Зачем, Этьен? Опасные игры».
– Я понимаю. Но ничего не могу с собой поделать, меня влечет эта тема.
«Хочешь стать властителем мира?», – иронично усмехается Брендон.
Этьен разводит руками, смеется.
– Сэр, что я буду делать с целым миром? Мне лишь интересно знать, как он устроен. Да и не в этом суть вудупанка.
«В чем же тогда?»
– Жизнь, мистер Фланнаган. Я пытался изучить искусство перерождения, которым владел род Баллантайн, по тем обрывочным сведениям, что смог найти. И я понял, что леди Кэрол рассчитала формулу звуковой волны, которая… В общем, она нашла Имя Жизни. Пользуясь оккультными знаниями, математикой и физикой. Собственно, вот наша цель – Имя Жизни.
Он умолкает, ожидая реакции собеседника.
Брендон встает, вглядывается сквозь переплетение ветвей экзотических лиан туда, где через стеклянную крышу оранжереи видно небо. Этьен изучает грязную кайму под своими ногтями, незаметно трет ладони о грубую ткань брюк.
– У вас же есть еще дети, верно?
«Средний сын служит в воздушном флоте, младшие приедут со дня на день из Европы. Они близнецы», – тепло улыбается Брендон.
– А у кого-нибудь из них есть способности, как у Евы?
«Нет. Дети как дети. Прости, Этьен, мне пора ехать. Путь до Гринстоуна неблизкий, поспеть бы к вечеру. Элизабет ужасно скучает одна».
– Я вас провожу, сэр. Могу ли я привезти Еву в Гринстоун сам?
«Да, пожалуйста. Вы помирились?»
Этьен отвечает, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:
– Конечно! Сейчас все в полном порядке.
Взгляд серых глаз неуловимо меняется, и Леграну кажется, что Брендон заглядывает ему в душу. Когда-то точно такой же взгляд Агнесс Флетчер вызывал в нем невероятное ощущение прикосновения к вечности.
«Мне-то не ври. Ты хороший парень, но ложь тебя не украшает».
– Я все улажу, мистер Фланнаган. Я не из тех, кто легко сдается. Я люблю ее.