«Что в ней такого, от чего я никак не могу успокоиться? Что заставляет меня терпеть ее капризы, не дает плюнуть на все и найти девчонку посговорчивее? Чем ты так привязала меня, Ева?..»
Машина сворачивает с трассы под указатель «Гринстоун, 4 мили», мягко катится по грунтовой дороге, пыля колесами. Вдалеке между холмами виднеется маленький городок, ветер пахнет океаном. Ева оживляется, беспокойно ерзает на сиденье, вглядывается в окрестности.
– Сверни во-он там направо и поезжай вниз. Я тебе кое-что покажу.
Сразу за поворотом дорога резко идет вниз, петляя меж холмов. Автомобиль проезжает около мили, и Эвелин просит остановиться. Они с Этьеном выходят из машины, и Ева берет молодого человека за руку.
– Закрой глаза. Иначе не получится почувствовать то, что всякий раз испытываю я сама. Закрывай глаза, я тебя поведу.
Он подчиняется и следует за ней. Девушка идет медленно, заботливо предупреждая:
– Сейчас спускаемся, ставь ноги осторожнее, тут осыпается. Руки повыше, здесь колючки. Пригнись, уберу ветку с прохода. Теперь можно смелее. И даже быстрее. Этьен, что ж ты неуклюжий такой! За мной, за мной…
Хочется открыть глаза. В темноте Этьен чувствует себя беспомощным, ощущение опасности накрывает холодными волнами. Но Ева уверенно ведет его за собой, и он терпит. Хрустят под ногами веточки, шелестит трава.
– Стой. Теперь можешь смотреть.
Этьен открывает глаза и видит сиреневое море – до самого горизонта. Ветер с шелестом гонит волны, качает тонкие стебли цветов. Вдалеке над ровными рядами растений плывет кораблем поливочный механизм. Ева садится на корточки, берет горстью нежные цветки, вдыхает сладкий, дурманящий аромат.
– Разве это можно сравнить с деньгами, драгоценностями, изысканной едой, дорогими винами? – спрашивает она, глядя на Этьена снизу вверх и щурясь от солнца. – Смотри, Легран. Вот оно – настоящее…
Небо над лавандовым морем меняет цвет, бледнеет, сливается с сиреневым горизонтом. Ева сбрасывает туфли и босиком бежит через поле, раскинув руки.
– Оно настоящее! – кричит она. – Если и есть в мире что-то бесценное, то оно здесь! Смотри, Этьен!
Кружится голова. Глаза болят от солнца и невыносимо ярких красок. Колышутся лавандовые волны. Порхают над полем сотни разноцветных бабочек, спугнутых Евой. Запах цветов становится удушающим. Этьен закрывает глаза, садится в траву и слушает голос Эвелин, летящий над землей:
– Что ты можешь мне дать, Этьен? Есть ли у тебя хоть что-то, способное заменить это море? Что-то дороже, живее, что-то более настоящее?..
Он отвечает ей одними губами, но она не слышит и не замечает ничего – счастливая, легкая, свободная.
– Ма-а-ам! – звонко разносится по дому. – Ма-а-ам, я дома! Почему никто не встречает Еву? Ма-а-ам? Мелкашки? Алан?..
Ева быстро спускается по лестнице со второго этажа, растерянно разводит руками.
– Никого. Вот так сюрприз.
Этьен ставит на кухонный стол пакеты со сладостями для близнецов, выглядывает в окно и хитро улыбается девушке:
– А кто быстрее до калитки?
Ева смотрит из-за его плеча, радостно ойкает и несется к выходу. Этьен догоняет ее, у двери они устраивают шуточную потасовку. Он щекочет Эвелин бока, она шлепает его ладонями по груди и хохочет. Вместе они вываливаются на крыльцо и наперегонки бегут к воротам. Элизабет с сумкой через плечо как раз входит в палисадник. Этьен успевает первым, останавливается в полуметре от Элизабет и выдыхает:
– Здравствуйте, миссис Фланнаган!
Она успевает лишь удивленно вскинуть ресницы, и на нее тут же налетает довольная дочь.
– Ма-а-ам! Я вернулась! – кричит Ева, выхватывает у нее сумку и передает Этьену: – Держи, жулик. Воспользовался тем, что я на каблуках, да?
Элизабет заключает дочь в объятья, покрывает щеки поцелуями. Этьен смотрит на обеих и удивляется, насколько девушка не похожа на мать. Только улыбка и немного глаза выдают родство.
– Здравствуй, родная моя! Здравствуй, Этьен! – Глаза Элизабет сияют от радости. – Я думала, вы будете чуть позже, отбежала до рынка за свежим хлебом. Вы на машине? Как доехали? Не заблудились?
– Нет, все отлично, миссис Фланнаган.
– Просто Элизабет, – поправляет она его.
Ева ведет мать к дому, держа под руку и целуя то в щеку, то в плечо.
– Мам, а где мелкашки? Я им накупила конфет на целый год, а их нет!
– Приедут завтра. Хочешь, встретим их все вместе на вокзале?
– Спрашиваешь!
– Этьен, у меня есть вареная курица и холодный картофель со сметаной. Перекусишь?
Он улыбается, открывает дверь перед дамами.
– С удовольствием.
Ева бросает на него ревнивый взгляд и, мило улыбаясь, предлагает:
– Месье Легран поможет разобрать сумку и слопает то, что мама приготовила себе на обед, а Ева быстренько переоденется, ага?
– Эвелин! – с укоризной качает головой Элизабет. – Хватит пороть ерунду. Этьен подумает, что мы живем впроголодь.
Ева фыркает и стремительно исчезает в коридоре. Элизабет провожает ее взглядом и снова переключает все внимание на Этьена:
– Я очень рада, что вы приехали вместе. Это добрый знак. Ты останешься погостить?
Молодой человек бережно выкладывает из сумки на стол пучки свежей зелени, хлеб, яблоки и связку колбас, неопределенно поводит плечами.
– Я бы с радостью, но…
Элизабет пощелкивает пальцами, заставляя его обернуться, заглядывает в лицо с тревогой:
– Ну-ка, пока ее нет, рассказывай, что у вас происходит!
– Ничего, – честно признаётся он.
Яблоки и зелень отправляются в жестяную раковину, хлеб – на разделочную доску. Колбасы Элизабет спускает в погреб, возвращается оттуда с обещанной курицей и картошкой. Ставит тарелки на стол, режет хлеб.
– Садись. Ешь и рассказывай, почему у вас до сих пор «ничего».
– Ева не хочет замуж, – просто отвечает молодой человек.
– Поправка, мам: Ева не хочет замуж за Этьена.
Этьен вздыхает и отправляет в рот ломтик картофелины. Элизабет вздрагивает и оборачивается. Дочь стоит в дверях, одетая в отцовский старый жилет и шелковые черные брюки-юбку.
– Господи, – невольно вырывается у Элизабет, краска отливает от ее лица.
– Мам?..
– Элизабет, вам нехорошо?..
Падает со стола фарфоровая солонка, задетая рукавом платья. Разлетается на части. Мелкие кристаллики соли веером рассыпаются по полу. Худенькая русоволосая женщина оседает на стул, с ужасом смотрит на Эвелин.
– Ева… Что с твоими волосами?! – шепчет она.
– Покрасила в черный, – неуверенно отвечает Эвелин. – Мам, ты чего?
Она подходит, обнимает ее за плечи. Элизабет нервно улыбается, виновато глядит на Этьена.
– Простите меня. Мне вдруг померещилось…
– Эй, мам, ты здорова? У нас пятых ребенков не будет? – беспокоится девушка.
– Нет-нет, все в порядке, – поспешно отвечает Элизабет. – Видимо, голову напекло.
Ева наливает матери стакан воды, проходя мимо Этьена, награждает его суровым взглядом. «Ты здесь лишний, – читается в ее глазах. – Ешь и уезжай».
– Спасибо большое, – поспешно улыбается Легран. – Очень вкусно, но я должен возвращаться в город. Вечером сделка с партнером по бизнесу, прошу меня извинить.
– Я его провожу, мам.
Ева молча идет рядом с Этьеном до ворот. Он беспокойно оглядывается на дом, негромко спрашивает:
– Может, мне побыть с вами? До приезда отца хотя бы.
– Уезжай, – глухо отрезает Эвелин. Ветер играет ее распущенными черными волосами.
– Я не уверен, что с ней все в порядке.
– Я уверена. Давай, поезжай.
Она обнимает его, целует в небритую щеку и тут же отходит.
– Я приеду навестить вас в выходные, – обещает Этьен. – Что привезти из Нью-Кройдона?
– Если что-то будет нужно, я тебе позвоню с телеграфа. Когда мы собираемся в ближайшее время?
Этьен садится за руль, медлит с ответом.
– У нас сейчас перерыв, Ева.
– Без меня не собирайтесь!
Она подходит к машине, перегибается через дверцу и целует Этьена в губы.
– Ты обещал мотоцикл. Помни! – нарочито беззаботно говорит Ева и убегает в дом.
На обратном пути Этьен сворачивает к лавандовому полю. Долго стоит на спуске к сиреневому морю и смотрит туда, где на горизонте плывет поливальный механизм.
В Нью-Кройдоне он заходит на ближайший телеграф и отсылает восемь телеграмм в разные уголки города с одинаковым содержанием: «Сегодня полночь прежнем месте очень важно».
К полуночи все големисты, кроме Эвелин, в сборе.
– Я вас долго не задержу, – начинает Этьен, сидящий на бетонной плите опоры моста. – Есть нечто, что я хотел сообщить только вам восьмерым. Мы возвращаемся к тому, с чего начинали несколько лет назад. Совершенствуем свое умение, ищем Имена, танцуем под тамтамы. Мадан больше не участвует в ритуалах.
– Почему? – раздается сразу несколько голосов. – Что произошло?
– Я ее отстраняю. Всё. Без комментариев.
Двадцатичетырехлетняя остроносая Сара подсаживается к Леграну ближе, спрашивает неуверенно:
– Мадан беременна?
– Я же сказал – без комментариев! – раздраженно рявкает Этьен.
Поднимается со своего места высокий плечистый Дон. Хмурится, трогая стальной шип в левой брови, и басит:
– Нет уж, погоди. Мы имеем право знать, почему ты в одиночку принял такое решение. Сила Эвелин держит всех нас на плаву, на нас съезжаются поглазеть из других городов, на последнем сборище было чуть меньше тысячи человек. Этьен, мы вдевятером не можем и четверти того, на что способна она.
Остальные поддерживают Дона одобрительным гомоном:
– Верно! Деньги, которые вливаются в проект, идут благодаря Мадан. Если ты задумал лишить нас финансирования, объясни, по какой причине!
Этьен встает, в сердцах швыряет в Фармингтон камень.
– Я так решил! Вам мало?
– Мало, – с вызовом отвечает Дон. – Эвелин в курсе, что отстранена?
– Нет. И это не ваше дело.
– Чудесно. Этьен, взгляни на ситуацию со стороны, – встревает тридцатилетний Мэтью. – По какой-то причине, которая неизвестно, существует ли вообще, ты сейчас попросту разваливаешь проект. И не желаешь ничего объяснять. И никому из нас твое поведение непонятно.