– Дорогая, по-моему, ты очень сильно ошибаешься.
– А по-моему, поезд идет.
Весь окутанный паром, синий нью-кройдонский скорый прибывает к станции. На перроне начинаются беготня и толчея, Ева с Элизабет отходят к ограждениям. Брендон беспокойно шарит взглядом по открывающимся дверям вагонов, Эвелин с трудом удерживает мать на месте.
– Мам, ну подожди ты! Тебе дай волю – весь поезд насквозь пролетишь. Сейчас народ разойдется, появятся наши. Будем стоять на месте – они быстрее нас увидят. Ой, вон Алан! Ала-а-ан! – звонко кричит она и машет рукой.
Светловолосый кудрявый парень в летной куртке нараспашку пробирается к ним сквозь толпу. Элизабет бежит навстречу сыну, бросается обнимать.
– Привет, мам, – неловко улыбается Алан, сбрасывая на землю заплечную сумку. – Какая ты маленькая и легкая стала!
– Это ты вырос, милый, – смеется Элизабет. – А где малыши?
– Последний раз я их вылавливал в вагоне-ресторане. Они пытались поджечь увеличительным стеклом шнурки какого-то господина. Перед самым прибытием майор отправил их за сумкой в купе, и они опять пропали.
– О господи! – стонет Элизабет.
– Мам, а то ты мелкашек не знаешь. Привет, братик!
Алан переходит в объятья Евы, целует ее в макушку.
– Ты выросла. А грудь – нет! – ехидно замечает парень.
– Вот засранец! – возмущается Эвелин, расплываясь в улыбке, и тискает брата.
К ним подходит Брендон, молча жмет Алану руку, сияя от радости. Со стороны отец и сын выглядят как близнецы, только Алан пошире в плечах, и его нос и щеки усыпаны мелкими веснушками. «В детстве они были ярче», – с легкой грустинкой думает Ева. Она утыкается в грудь брата, вдыхает запах разогретой солнцем кожи. Алан дергает Эвелин за локон.
– Ты что с волосами сделала, страшилище?
– Не нравится – обреюсь, – нарочито сурово бурчит она.
– Не вздумай! Лысая и без сисек – такую только в зоопарк.
– Милый, что-то у тебя одна тема на уме, – сдерживая улыбку, замечает Элизабет. – Плохо с девушками на службе?
Алан краснеет до корней волос, усмехается.
– Есть у меня одна. В столице. Видимся иногда.
– Мелкашки! – восклицает Ева и заливается хохотом, указывая за спины брата и родителей.
По перрону, чеканя шаг, шествует майор Коппер. С мрачным и торжественным видом он ведет за уши пару худеньких белокурых подростков. Бежевые рубашки, штаны до колен, аккуратные белые носочки, клетчатые кепки, сдвинутые на затылок. На совершенно одинаковых ангельски красивых личиках – выражение оскорбленной невинности, в голубых глазах застыли невыплаканные слезы.
– Мама! Папа! – отчаянно кричат близнецы, увидев родителей.
Коппер разжимает пальцы, и дети со всех ног несутся к Брендону и Элизабет, обнимают их и прячут хитрые улыбки.
– Малыши мои! – шепчет Элизабет, покрывая щеки близнецов поцелуями. – Как я соскучилась, мои родные…
«Коппер, что они опять натворили?», – спрашивает Брендон.
«За те четыре часа, что мы сюда добирались, они успели проползти под столами в вагоне-ресторане и троим джентльменам связали между собой шнурки. Алан отловил их, когда они прожигали лупой ботинок. Перед прибытием адовы детки забрались в багажный вагон и построили дом из чемоданов. Собственно, всё».
Ева и Алан хохочут в голос, Брендон сгибается пополам, закрывая лицо ладонями. Элизабет прижимает близнецов к себе, утирая слезы рукавом.
– Несправедливо драть детям уши! – обиженно кричит один из подростков.
– Сибил… или Уильям? – неуверенно начинает Элизабет.
– Я Сибил, мама.
– Прости, родная. А где бабушка?
– У бабушки это… амор! – округляет глаза Уильям.
Они с Сибил переглядываются, на губах появляется и тут же прячется улыбка.
«Твоя мать отправила детей одних через Атлантику?», – хмурится Брендон.
– Мы прекрасно долетели, – звенящим голоском отвечает Сибил.
«Капитан дирижабля высказал мне при встрече все, – мрачно жестикулирует Коппер. – Я заплатил за исписанный детками бортовой журнал, за разрисованные стены в каюте, за два испорченных комплекта постельного белья и нервный срыв у стюарда, приставленного приглядывать за юными бандитами».
– Он пытался развести нас по разным каютам, – горестно кривит губы Уильям.
– А в бортовом журнале мы делали записи и вели дневник полета, – вздыхает Сибил. – Не ругайте бабушку. Она прислала вам письмо. Вот оно.
Она вынимает из кармана штанов измятый конверт, протягивает матери. Пока Элизабет распечатывает послание и пробегает взглядом по неровным строчкам, Эвелин подходит к Копперу. Бережно касается рукава заношенной кожаной куртки и шепчет так тихо, что слышит только майор:
– Здравствуй, Роберт. Я так соскучилась по тебе…
После ужина мужчины собираются в гостиной побеседовать, Элизабет уходит в детскую взбить подушки, а Ева с близнецами располагаются в палисаднике на качелях. Девушка садится в середину, а Сибил и Уильям пристраиваются по бокам. Эвелин задумчиво поглаживает младших по светлым волосам, близнецы мурлычут, как котята.
– Как мы по вам скучали, мелкие пакостники, – вздыхает Ева. – Рассказывайте, чему вас за границей учат.
Уильям запускает руку в пакет с конфетами у старшей сестры на коленях, вынимает пару леденцов. Один протягивает Сибил, второй отправляет в рот.
– Учат языкам, манерам, истории и географии, – скучно перечисляет Сибил.
– Еще математике и пению, – вторит ей Уильям.
– Нравится?
Близнецы обмениваются взглядами и в один голос отвечают:
– Нет. Это скучно.
– Бедолажки мои, – сочувственно качает головой Ева. – А есть, что нравится?
– Чтение. В школьной библиотеке много красивых книжек. Там истории про чудовищ и битвы. С картинками, – оживляется Уильям.
– А в замке есть комнаты, про которые никто не знает. С окошками, – делится тайной Сибил. – Мы там прячемся – от бабушки и когда хочется поиграть.
– Мне бы такую комнату, – вздыхает Ева. – Чтобы спрятаться и никто не нашел.
Близнецы обнимают ее, ластятся.
– Не грусти. У тебя амор, да, Ева? – спрашивает Уильям.
– Когда амор, людям хорошо, – возражает ему Сибил.
– Хорошо от амора только вместе. А Ева одна, видишь?
Эвелин улыбается, прижимает обоих к себе.
– Мне хорошо, когда я с вами.
Сибил отталкивается ногами от земли, раскачивает качели. Уильям, прищурив пронзительно-голубые глаза, смотрит в небо.
– Облако-слон. Только вверх ногами и со спины, видишь, Сибил?
– Ага. Ева, почему одинаковых облаков не бывает?
– Бывает. Только они никак не могут друг друга найти. Плавают над землей по всему миру, ищут и не находят… – отвечает она задумчиво.
Уильям ерзает, устраиваясь поуютнее, зевает.
– Одно облако-слон сейчас здесь, а второе…
– В Париже? – спрашивает Сибил.
– Угу, там. Они не могут договориться, где встретиться, потому что…
– Потому что наверху сильный ветер и они не слышат друг друга, – заканчивает за него Сибил.
Эвелин молчит и улыбается, слушая их болтовню. Присутствие близнецов умиротворяет ее, исчезают привычные напряжение и тоска. Словно время идет вспять, возвращая их в детство. Шуршит пакет со сладостями, закатное солнце мягко золотит макушки близнецов. От Сибил пахнет ванилью, от Уильяма – корицей.
– И почему вас мама путает? – вслух думает Ева.
– Потому что мы – один человек, – серьезно отвечает Уильям.
– Бабушка тоже путает. И в школе все. И противный Коппер, – дует губы Сибил. – Нас заставляли надевать разную одежду. Бабушка даже вышивала имена на рубашках. Только мы в туалете переодевались. И опять начиналась путаница.
– Ева, нас же не отдадут в разные школы, правда? – с надеждой спрашивает брат.
– Конечно. Пусть только попробуют. Я их в камень превращу.
– Коппера преврати. Он нам уши драл.
– Сибил, перестань. Он хороший, – возражает Ева.
Девчонка хмуро встряхивает кудрями, спрыгивает с качелей.
– Он нас не любит. Дружит только с Аланом. Когда он с Коппером, мы и для него сразу плохие и во всем виноватые, – возмущенно машет руками она.
– Шкодники вы, – улыбается Эвелин.
С крыльца дома спускается Коппер, идет к Еве с близнецами.
– О нет! – верещат Сибил и Уильям в один голос.
«Брысь! – сделав зверское лицо, жестикулирует майор. – Мать зовет».
Уильям подхватывает с коленей Евы пакет со сладостями, и вдвоем с сестрой они убегают в дом. Эвелин отодвигается в сторону, освобождая место на качелях, похлопывает ладонью по доске, предлагая Копперу присесть.
– Расскажи, дорогой Роберт, за что ты маленьких обижаешь, – говорит девушка с легкой укоризной.
Коппер садится подле нее, коротко отвечает:
«Достали проказами».
– Они еще дети, – возражает Ева, незаметно придвигаясь ближе к нему.
«Ты такой не была».
– Я быстро выросла. А ты, кажется, этого не заметил.
«Заметил».
Девушка закидывает ногу на ногу, прижимаясь коленом к бедру Коппера.
– Я тебя два года не видела…
«Больше».
Он смотрит в сторону, на окна дома. Ева тянет его за рукав, глядит умоляюще.
– Поговори со мной. Пожалуйста. Расскажи, как ты живешь.
«Летаю. Патрулируем южную границу империи. Море и небо, небо и море».
– Расскажи, как мир выглядит с высоты.
«Этого не рассказать. Смотреть надо».
– Ты видел дельфинов?
«Нет. Алан видел. Я не люблю отвлекаться во время полетов».
– Сейчас не полет. Посмотри на меня.
Взгляд карих глаз равнодушно скользит по лицу Евы. Девушка пытается улыбнуться, но выходит лишь жалкое подобие улыбки.
– Помнишь, о чем мы говорили с тобой в последний раз?
«Помню. А ты помнишь, что я тебе сказал?»
– Что я маленькая глупая девочка, которой не мешало бы подрасти, прежде чем вешаться на взрослых мужиков, – глухо отвечает она. – Мне двадцать один, Роберт. Я стала взрослой, но ничего не изменилось.
«Вижу. Такая же дурочка», – усмехается Коппер.
Эвелин молча проглатывает обиду.