Слезы текут сами, лица детей расплываются перед глазами, непонятно, где Сибил, где Уильям. Можно лишь осязать губами и пальцами, вдыхать родной запах, не веря, что вот они – живые. Слов нет, остается только нежность – горькая, отчаянная, безбрежная.
– Не жми так сильно, ты нас задушишь. Ма-а-ам… Пап, это просто царапины! Этьен нас полечил. Ну что вы такие грустные, мы в порядке, честно-честно!
Дверь в каюту приоткрывается, заглядывает Алан. Смотрит на обнимающих Сибил и Уильяма родителей, улыбка трогает губы.
– Я же знал, что вы найдетесь. Чуть Копперу в мор… в лицо не заехал, когда он велел «Мнемозину» разворачивать.
– Где Этьен? – тут же спрашивает Сибил, выныривая у матери из-под локтя.
– В каюте у крестного. Тебе там сейчас точно нечего делать.
«Как он, сынок?»
Алан неопределенно разводит руками.
– Вроде спит. Но я не врач, откуда мне знать.
Взгляд его останавливается на лице Брендона. Тонкие брови хмурятся.
– Пап. Ты когда ел в последний раз?
«Не помню», – равнодушно отвечает тот.
– Пошли, у Коппера топлива возьмем. Мам, а ты приляг с мелочью. Выглядишь ужасно. Поспи хотя бы до возвращения.
– Я с «Мнемозины» не сойду! – вскидывается Элизабет испуганно.
Алан подходит, обнимает ее, целует в бледную щеку.
– Я тебя на руках вынесу. И сам посажу на дирижабль, летящий туда, где тепло, сухо и солнечно.
«В Гельвецию бы вас, – соглашается Брендон. – И чем скорее, тем лучше».
– Как это «вас»? Дорогой, не «вас», а «нас»! Всех!
«Именно вас. Пока троих. Алан при исполнении, а я без Евы не полечу», – спокойно глядя на жену, разъясняет Брендон.
Уильям высовывается из-под одеяла и тихо говорит:
– Ева больше не Ева, пап. Она теперь Анве, Этьен сказал. Это она топит город.
Элизабет бледнеет, впивается ногтями в щеки.
– Нет… Нет, Уильям, что ты несешь?!
Мальчишка испуганно смотрит на Алана, потом на отца. Элизабет решительно направляется к выходу из каюты. Брендон хватает ее за руку, хмурится, сажает обратно на койку.
«Сиди здесь, с детьми. Нечего там делать», – отрезает он.
– Мне надо поговорить с Этьеном!
– И мне! – подхватывает Сибил.
«Успеете. Дайте ему хоть полчаса отлежаться. – Брендон поворачивается к Алану и без улыбки спрашивает: – Каюта запирается? Отлично. Тогда закрой за нами дверь на ключ».
Мужчины уходят, оставив Элизабет с детьми. Она печально трогает дверную ручку, возвращается к близнецам. Садится на койку и закрывает лицо ладонями. Сибил и Уильям тут же обнимают ее, ластятся.
– Мам?..
– Я не хочу в это верить, – глухо отвечает Элизабет. – Ева не могла…
Близнецы обмениваются по-взрослому суровыми взглядами, синхронно кивают.
«Думаешь, у Этьена получится?», – спрашивает Уильям на амслене.
Сибил уверенно кивает.
«Но это же больно», – продолжает брат.
«Он умный и сильный. Он выдержит».
«А мы?», – глаза Уильяма наполняются слезами.
Девочка отводит взгляд.
«Мы – нет. Ты сам знаешь».
Мальчик обнимает мать крепко-крепко, прячет лицо в распущенных русых волосах.
– Мы тебя любим. Мы тебя никогда не оставим, мамочка…
Через сорок минут «Мнемозина» пришвартовывается к платформе городского аэровокзала. Люди спускаются по трапам, ежатся от холодных дождевых струй, косятся на драгун из оцепления. Брендон ведет за руки близнецов, Элизабет и Алан помогают Этьену. Они проходят в здание вокзала, идут между сидящими и лежащими горожанами. Кто-то кашляет, кто-то прижимает к себе детей, кто-то тихо плачет. В углу народ толпится за питьевой водой. По залу ожидания ходят солдаты, разносят шерстяные одеяла.
– Господин Легран!
– Минутку, – просит Этьен Алана и Элизабет и останавливается.
К ним подбегает щеголеватый молодой человек лет двадцати – сын заместителя мэра.
– Очень рад вас видеть, господин Легран! Вы в порядке? – спрашивает он дипломатично.
– Добрый вечер, Фредерик. Я в порядке. Ваша семья не пострадала?
– О, да что нам будет на четвертом уровне? – улыбается Фредерик. – Лайон-стрит – самая высокая точка Нью-Кройдона. Сэр, я верно помню: вы живете на Брикс-авеню?
– Верно.
– Тогда я предлагаю вам поехать в мой дом и переждать стихию там. Ваша матушка и сэр Ирвинг так и сделали. Брикс-авеню затоплена примерно на два фута.
Этьен качает головой:
– Я не один. Со мной семья моей невесты, двое детей. Я не могу их оставить.
Фредерик бросает на Алана и Элизабет взгляд, что-то прикидывает.
– Тогда подождите здесь, я постараюсь урегулировать.
Он уходит быстрым шагом, стуча каблуками дорогих туфель по мозаичному полу зала ожидания.
– Тебе надо было соглашаться, – мягко говорит Этьену Элизабет. – Ты же еле на ногах стоишь.
– Если кому тут и положены привилегии, так это точно не мне, – усмехается он. – Зато теперь есть шанс, что нам не придется коротать время на голом полу. Вон мистер Фланнаган, идемте к нему.
Они пробираются через толпу к стене, возле которой их ждет Брендон с близнецами. Сибил и Уильям сидят на корточках, закутавшись в одно одеяло. С мокрых кудрей капает вода. В руке Брендон держит три картонных талона. Когда Элизабет подходит, он вкладывает их ей в ладонь.
«Родная, это на завтрашний рейс. Три места на полуденный экспресс в Олсен-сити. Солдаты говорят, что там сухо и солнечно».
– Почему три? – растерянно спрашивает Элизабет. – Нас же шестеро… и Этьен…
– Мам, ты летишь с мелочью. Мы уже это обсуждали, – вздыхает Алан.
– А мы с мистером Фланнаганом и Аланом найдем Эвелин и постараемся все уладить, – тоном миротворца добавляет Этьен.
– Найдешь – убей эту тварь, – раздается за спиной.
Легран и Фланнаганы тут же оборачиваются на голос. Ларри, големист, пошатываясь, стоит рядом с ними, и взгляд его откровенно враждебен.
– А почему ты не с ней, Легран? – дурашливо улыбаясь, спрашивает он. – Ты же сам взрастил эту ведьму, так почему…
– Замолчи, – ледяным тоном перебивает Этьен. – Ты пьян.
Предчувствуя драку, за спиной Ларри начинает собираться народ. Близнецы прижимаются к отцу, смотрят на големиста со страхом.
– Да она тебя обставила! – хохочет Ларри. – Доктор Легран, тебя провели, как мальчишку! Эй, люди! Идите сюда! Поприветствуйте человека, благодаря которому ваш город поглощает Анве!
Этьен выпрямляется, расправляет плечи и собирается что-то ответить, но Элизабет опережает его. Она делает шаг к Ларри и бьет его кулаком снизу в челюсть. Рослый сорокалетний мужчина валится назад, взмахнув руками.
– Профессионально! – выдыхает кто-то.
Элизабет обводит гомонящую толпу злым взглядом.
– Что собрались? – выкрикивает она. – Давно пьяных не слышали? Пойди проспись, мистер! Этот человек спас моих детей! Еще одно оскорбление в его адрес – и я за себя не ручаюсь!
Лари садится, стирает кровь с прикушенной губы.
– Твоих детей? Этих близняшек? А, миссис Фланнаган, мать Евы! Девка ведьмой в тебя уродилась?
И тут же удар Алана опрокидывает его навзничь. Парень рывком поднимает Ларри на ноги и молча тащит к полицейскому патрулю недалеко от выхода из зала ожидания. Они обмениваются парой фраз, и Алан возвращается обратно уже один.
– Спасибо, – сдержанно благодарит Этьен.
Через несколько минут к ним подбегает Фредерик с дежурной улыбкой на губах.
– Господин Легран, я все урегулировал! Будьте нашими гостями вместе с друзьями. Я распорядился подать две машины, пойдемте к выходу.
Алан обнимает Элизабет, затем Брендона и близнецов, жмет руку Этьену.
– Я возвращаюсь на «Мнемозину». Через два часа летим в столицу, Коппера вызвали на имперский совет. Мама, мелочь, я приду проводить вас завтра. Люблю вас.
Они расходятся, Алан бежит к платформе, у которой пришвартована «Мнемозина». За ним из толпы пристально наблюдает пожилой сухощавый мужчина с военной выправкой. Щурит неприятно водянистые глаза, удовлетворенно кивает своим мыслям. Записывает что-то в блокноте, глядя на расписание дирижаблей, и покидает зал ожидания.
– Мистер Фланнаган, ну что вы ходите из угла в угол? – В голосе заместителя мэра скользит насмешка. – Здесь нам ничего не угрожает, расслабьтесь. Подумаешь, дождь.
Брендон поправляет воротник рубашки, выглядывает в окно, слегка сдвинув в сторону штору.
«Прошу меня извинить, сэр. Не получается быть спокойным, когда объявлена всеобщая эвакуация, а у вас жена и дети».
– Но у них же есть билеты на дирижабль?
«До посадки еще тринадцать часов. Я не успокоюсь, пока не буду уверен, что моя семья в безопасности. Наш городок полностью под водой, мы не можем вернуться домой. И мне непонятно ваше спокойствие, сэр. Железнодорожный мост через Фармингтон рухнул, больше половины города затоплено. Если начнется ураган, из Нью-Кройдона вообще невозможно будет выбраться. И вас не спасет даже зарезервированный за городской управой дирижабль. – Брендон делает паузу, пристально смотрит в глаза хозяину дома и с вежливой улыбкой завершает: – Думаю, пожелание спокойной ночи будет уместным».
Отвесив легкий полупоклон, Брендон покидает бильярдную и возвращается в комнату, отведенную им с женой и детьми. Раздевается, вешает чуть влажную одежду на спинку стула. Рассматривает запястье в свете ночника, касается металлическим пальцем свежих пятен ржавчины. Элизабет просыпается, поднимает голову с подушки.
– Брендон?..
Он ложится рядом с ней, обнимает, целует сухими губами в висок. Бережно гладит волнистые русые волосы.
– Что-то не так, родной?
«Все хорошо, – отвечает он одними губами. – Немного волнуюсь. Засыпай».
Она устраивается, положив голову ему на грудь, проводит кончиками пальцев вдоль шва-дверцы.
– Я тебя люблю. Не представляю, как мы будем без тебя в чужом городе. Как ты найдешь нас?
«Я вас не потеряю, Элси. Не думай о плохом. Мы отыщем Еву и присоединимся к вам в Олсен-сити. Все вместе».
– Как вы ее найдете? – в голосе Элизабет звучит отчаяние. – Что вы сможете с ней сделать? Она одержима, вспомни, что Этьен сказал.