За спиной кто-то стоял, девушка не просто чувствовала присутствие, она знала точно, а еще знала, что на этот раз не проснется – кошмар явился наяву.
Она осторожно повернула голову. Перед ней стоял молодой, ухоженный мужчина в длинном пальто шахматной расцветки и черно-белом берете. Его лицо поражало бледностью, черты были резкими и какими-то треугольными. Незнакомец походил на хищную птицу: крючковатый тонкий нос, близко посаженные черные глаза, казалось, лишенные радужки, тонкие губы и черные лоснящиеся волосы. На указательном пальце красовался массивный перстень-печатка с выпуклым изображением шахматной фигурки черного коня, заключенной в белый квадрат.
– Я вас знаю, – прошептала Алина.
– Нет, не знаешь, – еще более пристально уставился на нее незнакомец.
И ей вдруг показалось, что в самом деле не знает. Она как будто забыла что-то очень важное, крутившееся на языке, и не могла вспомнить.
– Вы меня спасли, – медленно отступая, пролепетала Алина.
– Спас? – Он откинул голову и расхохотался.
Они долго смотрели друг на друга, прежде чем он холодно отчеканил:
– Ты ошибаешься.
От запаха ладана у девушки щекотало в носу, а под взглядом черных пронзительных глаз слабели ноги. Но она нашла в себе силы, развернулась и побежала.
Мужчина какое-то время задумчиво смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на лежащего под деревом парня и едва заметно улыбнулся.
Глава 4Невидимое послание
– Делайте, делайте вашу работу! – кричала Евгения. – Я уже сто раз вам сказала, мой сын… – Она заплакала, уткнувшись лицом в ладони.
Алина быстро сбежала по лестнице, но пройти в прихожую незамеченной не удалось.
Приемная мать вскочила с дивана.
– Девочка моя, тут следователь, поговори с ним, может, ты вспомнишь что-нибудь еще…
Лысоватый мужчина в круглых очках тоже поднялся и пошел навстречу Алине.
– Простите, – выдавила из себя девушка. Она изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал, но получалось плохо. – Я ничего нового не вспомнила. А все, что помню, я уже сто раз повторила.
Ее била дрожь, руки были ледяными, и в груди болело.
– Хорошо, – кивнул следователь, – если понадобится, мы вызовем вас и ваших друзей еще раз.
До института девушка доехала на маршрутке. Сегодня была среда, и Захара объявили в розыск. После встречи со странным незнакомцем, одним легким движением отшвырнувшим на два метра восьмидесятикилограммового парня, Алине посчастливилось вернуться в дом раньше всех остальных ребят. И на вопрос, почему она не догнала их, как обещала, она лишь вновь сказала, что у нее разболелась голова. А когда компания отправилась на поиски Захара, девушка нарочно прошлась с Юрой неподалеку от того места, где в последний раз видела под деревом сводного брата, но там никого не оказалось. Она даже подумала, что ошиблась – ведь в лесу так легко сбиться с пути, – но оторванная от ее джинсов пуговица, лежащая на березовом листочке, убедила в обратном.
Захар – с застывшими глазами и вывернутой шеей – исчез.
Сестры встретили Алину возле института и в один голос спросили:
– Не нашли?
Девушка покачала головой.
Первой парой стояло «Естествознание». Алина вошла в огромную аудиторию, приблизилась к своему столу и увидела на нем белый конверт.
Она открыла его, вынула свернутый пополам листок с текстом, размашисто написанным красной ручкой:
Здравствуй, Алина!
Ни одно доброе дело не остается безнаказанным… воистину. Одиннадцать лет я знал, что этот день когда-нибудь наступит. И он наступил. Больше я не могу защищать тебя, оставаясь в тени, потому что враг показал тебе свое лицо. Нам нужно увидеться. Александровский сад. Любое время. Я буду ждать тебя. Не бойся.
Навсегда твой А.
– Что это у тебя? – поинтересовалась Таня, выхватывая листок.
– Отдай! – резче, чем хотела, произнесла Алина.
Подруга без интереса повертела в руках листок и обиженно вернула, проворчав:
– Вот чудачка, из-за чистого листа готова горло перегрызть.
Алина еще раз пробежала глазами письмо. Создавалось впечатление, что у некоего А. то и дело переставала писать ручка.
– Из-за чистого листка? – переспросила девушка.
Таня странно посмотрела на нее.
– А что, по-твоему, он грязный? – Она сузила глаза и с усмешкой прибавила: – Или, может, ты пишешь шпаргалки невидимыми чернилами?
Алина снова прочла записку и, пробормотав: «Прости, из-за последних событий, я сама не своя», бросилась к выходу из аудитории.
– Я понимаю! Все нормально! – крикнула вслед подруга, но девушка не остановилась. Получила в гардеробе пальто, а пока натягивала его, положила перед старушкой гардеробщицей письмо и спросила:
– Видите?
– Что именно, дитя? – сдвигая на кончик носа очки, заинтересовалась старушка.
– Текст! Видите?
Та перевернула листок и пожала остренькими плечиками.
– А он разве есть?
Желудок закрутило, как барабан в стиральной машине, голова сделалась такой тяжелой, что шея вдруг заболела.
Пока бежала по набережной Мойки, в мозгу стучало: «Навсегда твой А. Навсегда твой А. Навсегда твой А.»
В Александровский сад перед Адмиралтейством, золотой купол которого ярко сиял на солнце, девушка вошла с бешено колотящимся сердцем. Она несколько раз обошла вокруг огромного фонтана, затем присела на белую скамейку. И тогда увидела Его. Он возник из ниоткуда, в точности такой же, как во сне, те же белые волосы, звериные голубые глаза, обрамленные выразительными черными ресницами, – высокий, статный и поразительно красивый.
Юноша остановился перед ней, не доходя двух шагов.
– Кто ты? – прошептала Алина, задыхаясь от мощного аромата леса, наполнившего легкие.
– Ты знаешь.
Она знала или когда-то думала, что знает, но то было давно. А потом семейный психолог назвал ее веру в особенного друга, который всегда рядом, чтобы защищать, «мечтами маленькой одинокой девочки» и прописал таблетки.
Юноша сел рядом и, не глядя на нее, произнес:
– Нужно больше доверять себе, Алина.
В его устах ее имя прозвучало так удивительно привычно, как будто он говорил его тысячи раз.
Она мельком посмотрела на собеседника, но, встретив его взгляд, опустила глаза и призналась:
– Ты мне снишься.
Наверно, за всю жизнь никто не улыбался ей так нежно.
– Я знаю.
После недолгой паузы Алина достала из кармана пальто смятый листок.
– Почему только я вижу письмо?
– Потому что оно написано кровью оборотня. И написано для тебя. – Он поднялся и протянул ей руку. – Идем!
Сколько раз во сне она видела эту ладонь…
Алина резко поднялась и без раздумий крепко стиснула протянутую ей руку. И в тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, время повернуло вспять, отмотало одиннадцать лет – и замерло только для этих двоих. Они были посреди девственно белого леса – маленькая девочка с пластмассовой короной, надетой поверх шапки, и белый волчонок с голубыми глазами…
Глава 5Бог войны
– Как мне тебя называть? – спросила девушка, преодолевая один лестничный пролет за другим.
В темноте сверкнуло пламя голубых глаз.
– Знаешь, я бы и на Пушистика отзывался, но… – Юноша не договорил.
Они остановились на последнем этаже перед чердачной дверью. Небольшую площадку тускло освещало маленькое, заклеенное газетами окошко.
– Почему Арес? – сама того не понимая, Алина перешла на шепот. – Я читала, что в греческой мифологии Аресом звали бога войны.
Ее спутник толкнул плечом дверь и жестом пригласил девушку войти.
– В нашем роду был один грек, он установил традицию называть сыновей и дочерей именами греческих богов и богинь. Полагал, что это не только красиво, но и сыграет важную роль в их судьбе. Моя мать назвала меня в честь бога войны – коварной и вероломной войны. Если бог – значит, победитель, наверно, так она думала.
– Но как об этом узнала я? Мне ведь было всего лишь…
– Я тебе сказал. Внушил, если хочешь.
Щелкнул выключатель, и в комнате, размером не больше пяти метров, с низким потолком и обшарпанными стенами, загорелся свет. В углу валялся матрас, застеленный чистой простыней, рядом лежала стопка еще не распакованных комплектов белья. Тут же три коробки с новой одеждой и две фляги с водой. Из узкого прямоугольного окна, расположенного почти под потолком, открывался вид на крыши.
– Ты тут живешь? – не сумела скрыть изумления Алина, оглядывая скудное убранство.
– Иногда ночую. – Арес закрыл дверь на железный засов и немного смущенно предложил: – Можешь присесть на матрац, он чистый.
– Я лучше постою. – Она чувствовала себя неловко, а при одной мысли, что на этого самого парня надевала в детстве свои платья и примеряла кокетливые шляпки, ее вовсе бросало в жар.
– Ты расскажешь мне… – Девушка не знала, что именно хочет услышать сперва, а что потом. В голове проносилось множество вопросов, но задать она их не решалась или просто не находила слов.
Арес облокотился на стену и, отстраненно глядя в окно, сказал:
– Наверно, следует начать с того, что я не имел права привязываться к тебе. Я казню себя за это каждый день.
Алина потупилась.
– Привязанность была взаимной, ты ведь знаешь.
– Да, но это ничуть меня не извиняет. Мать перед смертью успела рассказать мне немногое. Все больше она говорила о мести и вражде, я к этому вернусь позже, а про людей сказала лишь одно: «Они ни во что не верят, а просто боятся. Они не умеют любить, потому что находятся в бесконечном поиске лучшего. Они пробуют и выкидывают, они не ждут и не помнят. А выбирая между собственной смертью и предательством, человек выбирает последнее. Никогда не доверяй людям».
Девушка вздохнула и медленно опустилась на матрац, обхватив колени.
– Много лет я пытался найти подтверждение ее словам, наблюдая за тобой…
Алина нервно засмеялась.