– А сам этот лекарь ничего про своих знакомых в городе не говорил? – поинтересовался старший патруля.
Если честно, будь его воля, он вообще бы все время до окончания осеннего праздника просидел дома. Слухи ходят разные, и глупо бегать за карманниками и пропавшими лекарями, если через двадцать пять дней все может накрыться. Но Светлый повелитель был очень настойчив, и нужно было понимать, что если жрецы и ученые найдут новую позу, то следующий год может быть для нерадивого очень неприятным. И в конце концов, для того, чтобы посадить на кол или опустить в кипящее масло, много времени не нужно.
– Ничего он не говорил, – ответил, подумав, хозяин «Радости Змея». – Он все больше молчал.
Молчать лекарь пытался и после того, как Бродяга принес его в притончик к Злодею. Вылетев из «Радости Змея», бедняга лекарь попал в объятия Бродяги, который быстро завернул его, чуть оглушив, в заботливо припасенный ковер.
В подвале притончика лекарь пришел в себя почти сразу, после второго ведра воды, вылитого Бесом.
– Вот такие дела, – сказал Бес.
Лекарь попытался отмолчаться. Руки у него были связаны, как, впрочем, и ноги. Рот был свободен, но стены подвала выглядели достаточно убедительными, чтобы у пленника не возникло желания позвать на помощь.
Лекарь молчал некоторое время. И Бес должен был признать, что лекарь исключительно стойкий человек. Или его исключительно крепко припугнул заказчик. Или кто там от заказчика был.
– Понимаешь, – сказал Бес, присаживаясь на табурет. – У нас есть время. И у нас есть желание. Мы очень хотим узнать, кто и за чем именно тебя сюда прислал.
Лекарь застонал.
– Зачем тебе так мучиться? – спросил Бес. – Или тебя убьют, если ты сболтнешь лишнее? Так мы тебя скорее убьем, если ты не сболтнешь.
Бродяга стоял у стены, скрестив руки.
– Вот он, – Бес ткнул пальцем в сторону Бродяги, – сразу же поймет, если ты попытаешься соврать. А я слишком разозлился на твоего заказчика, чтобы миндальничать с его подручными. Меня пытались убить. Понимаешь? Меня! И тебя тоже убили бы, может быть, даже сегодня, после того как ты поболтан бы со мной. Но ведь ты же поначалу не меня ждал? Ты ждал двадцать здоровенных наемников черного цвета с живой посылкой. Так?
– Так, – простонал лекарь.
После первого ответа говорить ему стало проще. И он рассказал, что к нему в дом пришел человек и предложил заработать. Для этого нужно было только приехать в Вечный город и поселиться в «Радости Змея». И там дождаться, когда к нему привезут вроде как смертельно больного путника. Этого путника он должен был постоянно пичкать ядом, чтобы удержать в беспамятстве до дня окончания осеннего праздника. Потом… Что потом, лекарь не знал. Ему вручили переносной алтарь, благодаря которому он мог разговаривать с кем-то. С кем именно, лекарь не знал. Сегодня утром алтарь ожил впервые, и лекарю было объявлен но, что Черных и больного не будет, что может явиться некто по имени Бес. И что ему следует приказать привезти посылку, того же больного путника, на постоялый двор и передать лекарю. И все. И еще нужно было пообещать Бесу, что с ним непременно расплатятся в, городе Каменного Слона, в храме Хобота. И все.
– И ты собирался сидеть здесь до самого праздника? – уточнил Бес.
– А что?
– А ты разве не знал, что Вечный город может не пережить праздника?
Лекарь помолчал. Потом тяжело вздохнул. Оказалось, что ему пообещали, что любые катаклизмы в городе его не коснутся.
– М-да, – сказал Бес. – Видел наивных, я сам наивный, но такого – первый раз. Что тебе обещали в оплату?
– Эликсир молодости, – сказал лекарь, и глаза его загорелись. – И я бы смог…
– Что? – устало спросил Бес, зная ответ наперед.
– И я бы мог стать бессмертным! – выдохнул лекарь. – Бессмертным!
Бродяга сплюнул прямо на каменный пол подвала и поднялся по лестнице на кухню. Хозяин заведения проводил его неодобрительным взглядом, продолжая что-то готовить в сковороде. Это что-то шипело и шкварчало, стреляя жиром во все стороны.
Бродяга вышел в пустой зал, сел на скамью.
Еще один искатель бессмертия. И еще один обманутый. Демоны с ним, с лекарем, но они снова остались ни с чем. Сидеть в городе до возможной катастрофы – бессмысленно. Это бедняга лекарь мог поверить, что кто-то уцелеет в городе, гибнущем в результате осуществления пророчества. Как-то, довольно давно, Бродяга видел, как погибал небольшой рыбацкий поселок. Сейчас уже невозможно было вспомнить, из-за чего все произошло… То ли рыбаки пиратствовали и были принуждены дать клятву, а потом снова принялись за старое, то ли… Бродяга попытался вспомнить, но не смог. Слишком много всего скопилось в памяти за долгие века существования. Но вот картина гибнущего поселка…
Было похоже, что какие-то невидимые руки, на которых лежал все это время поселок, начали смыкаться. Края небольшой долинки, в которой стояли постройки, вдруг выгнулись вверх, миской, потом пошли к середине, словно кто-то держал-держал в руках блин из сырой глины, а потом, так и не придумав, что из него сделать, просто скомкал. Так лепят шарики из снега дети северных племен. Шлеп-шлеп. И сжимают в руках, чтобы получилось покрепче, сжимают так, что начинает капать вода.
Комок поселка сжимался и сжимался, невидимые руки давили сильно. Комок становился все меньше, из него что-то текло… А потом ничего не осталось.
– Он больше ничего не знает, – сказал Бес, входя в зал.
– И мы ничего не знаем, – сказал Бродяга.
– Ну почему… – протянул задумчиво Бес. – Если взять, скажем, бога, лишенного Силы, и растереть его в порошок…
– Не с твоим счастьем.
– Представь себе. – Бес сел прямо на стол, почесал кончик носа. – Представь. Что получится, если этот бог без Силы окажется в гибнущем городе? Ну? Это же всех накроет, разнесет на атомы…
– На что? – не понял Бродяга.
– Извини, – махнул рукой Бес, – атомарная теория разработана только пятьсот лет назад. В клочки разнесет, в пыль. А что будет с этим богом? Без Силы?
– Больно будет, – сказал Бродяга. – Очень больно.
– А потом?
– Потом бог снова восстановится.
– То есть, – оживился Бес, – бог все-таки умрет, но потом оживет. Так?
– Ну…
– И скоро?
– Не знаю… Не пробовал. Но один из наших… давно говорил, что через несколько дней. Без Силы, как в Изначальный день…
– Когда? – быстро переспросил Бес. – Что такое – Изначальный день?
– Не твое дело. И это сейчас не важно. Важно то, что, возродившись, бог будет без Силы, пока не пойдут новые жертвы. В этот момент бог совершенно беспомощен. И его даже аватара может отправить в Бездну… – Бродяга нахмурился, словно что-то вспомнил.
А может, и вправду вспомнил.
– Единственный способ сладить с богом – быстро придумать нечто, что позволит задействовать Силу пророчества или проклятия. Чтобы бога смяло как бы между прочим. В катаклизме. А после того как он возродится – легко отправить его в Бездну. Или еще куда. – Бродяга дернул щекой, словно от внезапной острой боли.
– То есть, – азартно потер руки Бес, – пользы от тебя в этот момент не будет никакой. Кроме как отправить назад в…
Бес показал пальцем на пол.
– И что это дает? – спросил Бродяга. Разговор коснулся неприятной, болезненной темы, и это мешало понять, куда клонит Бес.
– Выходит, если кто-то тебя хотел использовать, то ему не нужно было держать тебя в городе до самого праздника. Так? И это значит, что в последний день праздника произойдет нечто, для чего тебя и приволокли. Так? Так, – сам себе ответил Бес. – И это значит, что Вечный город не погибнет через двадцать пять дней.
– Кто-то придумал новую позу? – спросил с иронией Бродяга.
– В этом случае не нужно было все привязывать к празднику. Что-то произойдет именно в последний день, но такое, чего не ожидает никто. Что-то такое, что сделает понятным, для чего ты здесь. И что-то такое, что сделает тебя полезным для заказчика. Остались пустяки – узнать, что произойдет в последний день праздника. – Бес встал со стола и прошелся по комнате. – Так что, говоришь, произойдет с богом, если его растереть в порошок? Или, скажем, разорвать его на клочки? Умрет и оживет? Интересное бессмертие получается. Очень интересное. Ты не находишь? И как тут все закручено вокруг тебя. С ума можно сойти!
Глава 7
– Ты бы спрятался куда-нибудь, – сказал Бес Бродяге.
– Это еще зачем? – спросил Бродяга.
Они стояли на плоской крыше заведения Злодея и смотрели на Вечный город.
Стояли молча и долго. Бродяга снова попал под очарование самого красивого города из построенных смертными. Самку можно было обвинять в глупости или пошлости, но свою основную резиденцию она смогла наполнить неким своеобразным приторным уютом. Город был похож ва развратницу, бесстыдно демонстрирующую свои прелести. Все, до мельчайшей складочки. И тем не менее развратница была так прекрасна, что ей можно было простить все.
И даже нынешнее фальшиво поблескивающее солнце не могло испортить общего впечатления. Даже наоборот: и неестественная голубизна небосвода, и бронзовый оттенок солнца – все это придавало Вечному городу вид игрушки, необычайно тонкой поделки, вышедшей из рук гениального ювелира.
Бродяга стоял неподвижно, а Бес время от времени переминался с ноги на ногу. И когда нижний край солнца лег на вытянутую вверх руку статуи Самки, расположенной на Священном острове, Бес почесал щеку и сказал:
– Ты бы спрятался куда-нибудь…
Заявление это настолько не гармонировало с обстановкой, что Бродяга вздрогнул, как от фальшивого звука в священном гимне, и оглянулся:
– Это еще зачем?
– А за мной скоро придут, – сказал Бес. – Полагаю, что солнце еще не успеет сесть, как в дверь притончика начнет ломиться храмовая стража. А нам еще нужно будет договориться о планах на эту ночь, если все сложится нормально, и на следующие дни, если все пойдет не так, как хотелось.
Бродяга еще раз оглянулся на Вечный город. Оглянулся с сожалением. Вздохнул и стал спускаться во двор по лестнице вслед за Бесом. Здесь, в городской суете, Бес ориентировался куда лучше Бродяги, и тот разрешал Бесу лидировать. Оставляя за собой при этом право последнего слова.