енистых выпуклостях коры, покрывающей Живот Дракона, – только тогда Духи Тьмы – стражи сумерек, – ненадолго выползают из своих заоблачных убежищ откуда-то из-за Хребта Дракона. Плотным холодным одеялом ночь укутывает горы, дома, лес… Только белые стены города и река долго сопротивляются Владычице Тьмы. Вода впитывает в себя искорки звезд и потом щедро делится их скупым светом, отгоняя Духов Тьмы.
Но скоро сдаются и они. И тогда на Планете Дракон ненадолго наступает царство ночи, правление Владычицы Тьмы.
Все меняется, когда приходит Сау. Полное добродушное лицо дщери Отца Богов чем-то сильно пугает прислужников царицы ночи. Они испуганно прячутся за деревьями, домами, складками местности…
Но сегодня вечер затягивался еще дольше. Где-то недалеко на Востоке Отец Богов от Головы Дракона до его Хвоста своим огненным жезлом прочертил длинную-длинную, – во весь небосвод, – линию. Ярко-оранжевая полоса стала понемногу толстеть, наливаться небесными соками. Показалось даже, что она стала немного ближе… Длинная отметина Отца Богов давала почти столько же света, сколько дает в пасмурный день ее создатель. И ночь неожиданно ненадолго превратилась в вечер…
Гладиаторы обрадовались неожиданному подарку Отца Богов в последний перед решающими схватками Игр Богов вечер. Они спонтанно, но как-то дружно стали собираться в одной из больших комнат, окна которых выходили в сторону Хребта Дракона. Каждый принес с собой воду, вино и снедь, заботливо припасенные некоторыми еще дома.
Саш'ша тоже расстелил свой плащ и выложил на него все, что осталось у них с Ар'раххом, хлебные лепешки, немного мяса и воду во фляжке, заботливо закрытую плотной пробочкой. Гладиаторы последовали их примеру. Они расселись вокруг плаща быстро и слаженно; так, словно уже не первый Год они выезжают на пикничок в этой компании. Продукты, вино и вода быстро оказались на плаще. Еды и питья хватило на всех… Ели молча и довольно долго. Каждый из воинов был погружен в какие-то свои, ведомые только ему мысли. Тишину нарушали только хруст разгрызаемых костей и негромкое бульканье воды или вина, вливаемого в гладиаторскую глотку.
Первым тишину нарушил Зог'галл.
– Как тебя зовут? – обратился он к зеленому верзиле, меланхолично дожевывавшему свой последний кусок лепешки.
– Ар'рахх! – ответил молодой охотник. Он прекратил жевать, всем телом развернулся к Зог'галлу, показывая тем самым, что с почтением и уважением относится к более старшему воину, чем он. Что не ускользнуло от наблюдательных воинов и разведчиков.
– С тобой всегда рядом светлокожее животное. Оно без хвоста, и у него по пять пальцев на руках и на ногах. Ты относишься к нему как к другу, нет, больше – как к своему брату… Говорят, вы были вместе уже тогда, когда вас купили на восточном берегу Океана. Где ты нашел это существо? Почему вы все время вместе?
– Это существо – Саш'ша. Он – из породы чел'век. Я нашел его на берегу Океана. Саш'ша не был жив и не был мертв. Но он дышал. И я принес его в нашу деревню…
– За такой поступок тебя или его могли сжечь на огне!
– Да… Именно это и пытался сделать наш вождь. И если бы не Саш'ша…
– Так почему вы все время вместе? – перебил его старый гладиатор.
– Саш'ша мой друг. Он хочет найти дорогу к своему дому, который расположен где-то далеко за Тропой Богов. Я хочу ему помочь – если смогу.
– Завтра, может быть, вам придется сойтись на арене в поединке, живым из которого должен выйти только один. Ты убьешь своего друга?
– Нет, это исключено.
– Но тогда он убьет тебя!
– Это невозможно. Так же, как и я, – ему, Саш'ша никогда не причинит мне вред.
– Но не может быть двух победителей на Играх Богов!
– Если воля Отца Богов сведет нас в поединке, я просто откажусь от схватки.
– Но это против правил! Тебя убьют!
– Скажи, Зог'галл! – неожиданно вмешался в разговор тот, о ком, собственно, и шла речь. – А почему ты решил, что гладиаторы должны обязательно убивать друг друга?
– Ну… Это просто. Такова традиция Игр Богов. Все сражаются, пока не останется в живых только один гладиатор. И тогда…
– Традиция разрешает только победителю Игр Богов искать потерянный Храм Разума Богов?
– Да, это так.
– Но разве победителем считается только тот, кто истребил всех своих соперников?
– Ну… В общем-то, это бесспорно. Тот, кто выжил, тот и победитель.
– А разве нельзя стать победителем, не убивая своих соперников?
От такого неожиданного вопроса гладиаторы даже опешили. Впрочем, ненадолго. Они заспорили, загалдели, словно стайка темно-зеленых дракончиков, едва вылупившихся из яйца в Родовом Хранилище Жизни, впервые увидевших жирную мохнатую гусеницу и не знающих: ЭТО можно есть или ЭТО нужно бояться?
– К чему ты клонишь, чужеземец? – громко прекратил спор Зог'галл. – Ты трусишь; боишься, что завтра тебе выпустят кишки на арене?
– Я не боюсь потерять кишки на арене! Мне, собственно, терять-то давно уже нечего. А вот вам… У многих из вас – братья, сестры, друзья… В том мире, где родился и вырос я, считают, что самая высшая ценность, которая дается чел… ммм… разумному созданию – это жизнь. Она дается только… ммм… Богами. Забрать ее могут тоже только они.
Сегодня вы победили Жрецов-стражников. И не убили никого. Значит, можно победить, не убивая. Сегодня, сейчас, я клянусь вам, что не убью никого из вас, если кто-то выйдет против меня на арене завтра…
Ну, а вы можете поступать так, как считаете правильным.
– Я тоже клянусь! – неожиданно послышался глуховатый голос зеленого верзилы. – Клянусь не убивать никого из тех, кто сидит за этим столом.
– Странные оговорки! – неожиданно подал голос один из гладиаторов. Тот самый, у которого по-прежнему кровоточила длинная царапина на бедре. – Не значат ли они, что завтра в гладиаторских боях кроме нас, будет участвовать кто-то еще? Но это тоже против правил.
– Ничего странного, – ответил за друга Саш'ша. – Вы не слышали, о чем разговаривал со стражниками Верховный Жрец. А я уловил несколько слов… Как мне подсказывает интуиция, часть этих стражников (а, возможно, все) будут завтра на арене не в роли охранников.
– Тогда в какой же?
– В роли гладиаторов, возможно, наших соперников…
– Их, значит, ты можешь убить? Значит, на них не распространяется правило ваших Богов, что жизнь могут забирать только они? – не преминул съязвить Зог'галл.
Саш'ша ненадолго задумался.
– Согласен с тобой, Зог'галл. Правило должно быть одно. Или его не должно быть вовсе…
Гладиаторы вновь замолчали, задумались, провожая взглядом закат, возможно, предпоследнего Дня их жизни.
Бесхвостый гладиатор увидел, наконец, в окне след огненного жезла Отца Богов. Он как-то странно занервничал, посмотрел несколько раз то на оранжевую струю высоко в небе, то на окружавших его воинов, словно хотел что-то спросить у них.
Но промолчал. Успокоился. Только в глазах у него появился какой-то странный блеск, словно он только что узнал что-то новое, очень важное для него.
В глазах у него появилась надежда. Появилась цель, ради которой стоило выжить.
Глава 13ДЕНЬ ТРЕТИЙ: УМЕРЕТЬ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ
На бои последнего Дня Игр Богов К'нарр засобирался уже с утра. Вначале он тщательно почистил щеткой свою одежду. Обувь, купленную накануне на рыночной площади взамен отнятой «робин гудами», работорговец натер специальной смазкой, изготовленной из жира длинношеего морского хищника, делающей кожу мягкой и долговечной. Собственно, обуви, как таковой, с точки зрения, например, человека, не было. По мнению любого из людей, драки ходили босиком. Свою родную планету они попирали тремя могучими пальцами с толстыми ногтями на кончиках, размером и толщиной напоминавших скорее копытца, чем более привычные для человеческого глаза когти или ногти. Обувью дракам служили одеваемые на голени, покрытые крупными светлыми чешуйками, высокие кожаные «ботфорты».
Дочка работорговца все утро пронежилась на мягких простынях в отдельной спальне особняка гостеприимного К'наррова друга, но потом все же встала, заинтригованная неожиданно вернувшейся обычной утренней энергичностью отца. Она долго и скептически смотрела на отцовы приготовления; все поняла, конечно.
– Тебе обязательно надо видеть, как их убьют? – Спросила она, наконец, моментально насупившегося отца.
К'нарр потемнел, но промолчал. Он по-прежнему молча продолжал готовиться к визиту в Храм Воли Богов, до блеска начищая и без того чистые новые сапоги. Наконец, он не выдержал пристального взгляда дочери, аккуратно поставил обувь к дверям, достал из ножен меч. Негоциант быстро, но цепко глянул вдоль клинка, заметил какую-то зазубрину на лезвии меча. Он достал из кармана заранее, видимо, припасенный точильный камень и так же молча принялся гладить им по клинку, выводя на металле идеальную прямую.
Наконец, меч тоже был наточен. Работорговец глазами поискал, куда бы еще приложить свою неуемную энергию, но не нашел.
Значит, придется отвечать на дочкины вопросы. К'нарр тяжело вздохнул, не глядя, сунул острие клинка в ножны, отработанным Годами жестом ловко забросил в них клинок.
Он повернулся всем телом к дочери, чувствуя, что та по-прежнему ждет ответа на свой вопрос; всеми тремя пальцами потер подбородок, собираясь – не то с мыслями, не то – с духом…
– Ты знаешь, дочка! – наконец обратился он к своей любимице. – В последнее время у меня появилось какое-то новое чувство. Его сложно выразить словами. Иногда мне кажется, что я точно знаю, как будут развиваться те или иные события дальше, что произойдет в ближайшем будущем с нами и нашими знакомыми… Я не знаю, как называются такие мысли. Но они есть.
Мое новое чувство подсказывает мне, что наши бывшие рабы и наши спасители не погибнут на арене для гладиаторских боев. Но они выживут и смогут победить только при одном условии…
– Каком?
– При условии, что в этом им поможем мы.