Четвертый день, что у нас в там программе? Все осталось, как и прежде, — пять часов маханья деревянными веслами! И только после этого — обед. Некоторые басурмане признаются, что они в жизни столько много зараз не работали и не ели!
О-о! Русская баня в лесу и «Vodka party». К этому святому моменту слабаков и закомплексованных парней в команде обычно не остается! Как обычно говорит им… как говорил Никифорыч, размахивая березовым веником в парной: «Сегодня я буду здесь вашим психотерапеутом!»…
Потом прощальный ужин их боевого братства… Аэропорт. Мужики прижимают к груди диски с фотографиями, памятные медальоны… Усталые, трубно ревут от счастья и эмоций. Обязательно обнимаются…»
В дверь робко постучали.
Глеб нахмурился.
— Да!
Дверь приоткрылась, но не особенно щедро. Потом еще немного скрипнула, еще…
В кабинет робко продвинулся высокий розовощекий старшеклассник. Пестренькая немаркая рубашка, застегнутая на все пуговицы, радовала глаз.
— Это я. Можно?
— Кто — «я»?
— Я — Боря. По делу, вот, к вам… пришел. Можно к вам? По делу…
— Проходи, прелестное создание! Располагайся.
Капитан Глеб Никитин с некоторым сожалением опустил ноги на пол, обмахнул кресло напротив пачкой бумаг, которые все еще держал в руке, и толкнул его навстречу посетителю. Кресло скрипнуло хорошо смазанными колесиками и слегка ударило мальчишку по коленке.
— Ой!
— Говори. Только быстро. И по существу.
— Я хочу вам помочь. Если можно, конечно…
Краснеть и робеть было дальше уже некуда, и Боря, откашлявшись и сложив руки, начал говорить значительно громче.
— Я по поводу иностранных туристов, ну, Виктор Никифорович брал меня иногда помощником. Вот… Я хотел бы снова. С вами. Завтра, то есть…
— Так ты и есть тот самый Бориска?!
— Да… А кто вам рассказал?
Катнувшись на своем замечательном кресле ближе к мальчишке, капитан Глеб сурово и пристально посмотрел ему прямо в глаза.
— Вопросы здесь задаю я!
Тот опешил.
— Да, хорошо… Я ведь только…
Не прекращая подробно рассматривать веснушки на щеках Бориски, Глеб коротко и отрывисто спросил.
— Женат?
— Не-ет! Нет, что вы!..
— Это прекрасно. Родители есть?
— Папа здесь, в Доме быта работает, парикмахер он. Мама…
— Как звать маму?
— Лида. Лидия Васильевна…
— Правильно. Как звать меня? Быстро отвечай, быстро!
— Вы… вас… про вас… вы — капитан Глеб. Вы будете заниматься туристами, ну, которые в военных, в наших, переодеваются, за деньги…
Бориска сокрушенно опустил голову.
— Отчества вашего я не знаю.
— Принимается. Пока все по плану. Ну, а скажи-ка мне, дружок, каким способом тебе удалось узнать, что ты мне нужен? Как разведал, что сейчас я сижу именно здесь и завтра поведу маршрут? С Яном говорил? Ну! В глаза смотри мне, в глаза!
— Не скажу…
Доброволец взволнованно и дерзко теребил хорошо отутюженную штанину стареньких брюк.
— Не скажешь?! Мне?
Бориска помотал головой.
— Извините, я не могу… Но это не Яник мне про вас сказал! Мы с ним давно уже не общаемся, я просто так, думал, что вам нужен помощник… Ну, вот так. Вы уж простите. Меня…
Всяческая забава должна иметь свой правильный добрый предел.
Обижать славного мальчишку не входило в его планы, и капитан Глеб дружески хлопнул Бориску по согбенной спине.
— Это ты меня, приятель, извини за спектакль. Двигай сюда, к столу, располагайся поудобней. Кофе будешь?
— Нет… — Бориска был счастлив избавлением от строгих расспросов. — Я чаю лучше выпью. С вон тем печеньем, в красной коробочке которое. Виктор Никифорович меня всегда таким угощал.
Через десять минут все значительные военно-бытовые тайны поселка были известны Глебу с микроскопическими подробностями.
Мальчишка очень скоро начал улыбаться, щурясь на него большими добрыми глазами, вовсю вольно отталкивался ногами, катаясь на кресле по кабинетику за добавками печенья и горячего чая, и говорил, говорил, говорил…
— Вы знаете, я вчера себе сухарную сумку купил, как у горных стрелков! Я в интернете нашел такой магазин в Москве, они разным военным обмундированием торгуют, иностранным, старым даже! Заказал им сумку месяц назад, вот они мне вчера и прислали! Как раз! Как у норвежских егерей в точности! Теперь я хочу с папой посоветоваться и куртку еще там же купить, американскую, спецназовскую, модель такая есть — М-65! Вы же видели такие куртки? Знаете? А котелок, думаю, лучше всего брать из нержавейки, на две секции, маленький такой. Вы как считаете?
Считать еще и чью-то походную посуду у Глеба пока не получалось.
Неожиданно разлученный с деловыми бумагами, он пил горячий кофе, глядел на Бориску и, ухмыляясь, слушал его милую болтовню. Но думал совсем о другом…
«Боцмана убили в стороне от причала. Зачем он ночью пошел так далеко от своих шлюпок? Странно. На мокром песке около его тела остались следы только двух человек. Его самого и другого, убийцы…
К незнакомцу в такое время Никифорыч не вышел бы из дома ни за что, послал бы его подальше и остался бы смотреть свой любимый футбол…
Значит, он знал этого человека.
А каким серьезным должен был быть повод для внезапного ночного разговора, если они вдвоем ушли так далеко от домов и по-летнему открытых поселковых окон? Ладно, с этим пока еще ничего не ясно, отложим…
Другое — адмирал сказал, что за два дня до своей смерти боцман дозвонился к его адъютанту и потребовал доложить о нем. Зачем?! Полтора года не звонил, не просил ничем помогать, а тут пробурчал, что ему «нужно срочно посоветоваться…». По какому вопросу?»
Капитан Глеб пытался придумать нормальную, объяснимую причину, которая заставила Никифорыча тревожить их старого знакомого.
— …А еще рубашки есть там «милитари», голландские, в талию, пуговки у них вот тут, на рукавах, по две пришиты, и вот здесь, у карманов, липучка — чтобы нашивки сменные прилеплять… Вы видели такие когда-нибудь?
За разговорами паренек незаметно подкатился на кресле вплотную, колени в колени, и пристально смотрел в его глаза. Глебу пришлось рассеянно ответить.
— Отец, говоришь, твой здесь трудится? А раньше же он в гарнизонной бане моряков стриг, правильно?
— А он и сейчас там тоже работает! В среду и четверг в бане, а три дня здесь! Там сейчас платят мало.
— Ты тоже, по его стопам? Династия или как?
Круглое лицо Бориски потускнело.
— Я не хочу… Папа меня даже в колледж устроил, на бытовое обслуживание, а я там плохо учусь.
— А в армию, значит, хочешь? Когда тебе призываться? Осенью?
Бориска еще раз сильно и пристально моргнул.
— Меня не взяли. У меня же с первого класса всегда очки были, а после школы мне контактные линзы купили. Сильные. Ну, и папа вдобавок очень не хотел, чтобы я был в армии… Он же меня любит и желает всегда только хорошего. Вот он все так и устроил.
Последняя сдобная печенюшка взволнованно и жалко раскрошилась в руках расстроенного своей никчемностью Бориски.
— Я путешествовать хочу! Как вы… Мне про вас Виктор Никифорович много рассказывал! И в каких странах вы были, и про людей разных, про яхты и про пальмы…
Капитан Глеб расхохотался.
— Парень! Так ведь сейчас же мужчины Миклухо-Маклаями не трудятся, деньги-то человечки другим человечкам за конкретные дела платят, за работу, за знания! Ты образование какое-то вообще получать собираешься? Или просто так, всю жизнь планируешь автостопом по глобусу?
Несолидно, Борис, это не по-нашему, не по-бразильски! Запомни, дружок, что самые лучшие планы на будущее, которые не соответствуют нашим финансовым, умственным и физическим возможностям, называются мечтами. Почти всегда при этом — мечтами несбыточными. Усек?
Бориска чувствовал, что ни в коем случае не нужно обижаться на слова этого сильного, голубоглазого и очень уверенного человека. И смеется тот так хорошо…
— Я на областной олимпиаде второе место по английскому языку занял в десятом классе. Наша классная говорила, что у меня природные способности… Вот. И бегаю я тоже быстро. Меня в команду два раза брали, в Псков мы ездили, выступать за колледж. Говорили, что могут дать кандидата в мастере спорта. Но не дали. Пока…
Приличия не позволяли Глебу Никитину продолжать от души веселиться. Он остерегался быть неправильно понятым, да и их забавный разговор нужно было переводить в практическое русло.
— Английский, говоришь, знаешь? А машину ты водить умеешь?
— Водительских прав у меня еще пока нет, но я уже скоро оканчиваю курсы в нашей автошколе. Вождение у меня самое лучшее в группе и теория тоже. А про регулировщика я вообще все лучше преподавателя знаю!
— Стоп! Слоу спид! Кончай хвастаться!
Бориска еще раз мощно порозовел.
— Я не хвастаюсь… Это же правда. Все так говорят…
— Не смущайся — это не в обиду, просто чтобы не загордился раньше времени. У тебя на завтра и вообще на эту неделю никаких срочных дел нет? Школу свою парикмахерскую разок прогулять можешь?
Заметив, что мальчишка как-то странно застыл, Глеб помахал ладонью перед его лицом.
— Эй! Подъем, уважаемый! Повторяю — ты готов с завтрашнего дня приступить к выполнению обязанностей моего главного помощника? Не огорчай меня отказом.
— Ой, что вы! Готов! Могу, конечно, быть вашим… Я — помогать вам?! Здорово!
Бориска вскочил, снова сел, едва не промахнувшись мимо кресла, опять встал, смачно стукнул башмаками об пол. Сконфузился.
— Я только у папы отпрошусь!
Моргнув, с отчаянием продолжил.
— Глеб, а может, вы сами позвоните папе? Он вас так уважает!
— Ладно, обязуюсь сегодня же сразить твоего отца железной логикой. Он мужчина понимающий, договоримся.
— Так, что еще у нас? Мобильный есть?
Парень кивнул и с отчаянной готовностью начал запутываться руками в карманах куртки.
— Брось, верю на слово. Диктуй свой номер. Так, готово — лови теперь мой. Есть контакт!