Монстр смутился.
Он знаками показывал, что скверно учил в школе немецкий, что у него есть непосредственный командир и что, мол, на сегодняшний день он свою норму выполнил.
— Нет, нет, убери это…
Могучий Колька был разочарован.
За спиной Глеба два молоденьких морских пехотинца вполголоса весело обсуждали неожиданное предложение голландца.
— Да чо он, тупой совсем, что ли! Наши-то кирпичики сухие, ровные, привычные, а эта каменюка такая!.. Вован себе черепушку запросто такой снесет!
Отряхивая балахонистую пятнистую униформу, ребята стали строиться у машины. Иностранцы, нисколько не озабоченные соблюдением воинской дисциплины, роились между ними, обнимались, позируя для фотографий, восхищенно хлопали артистов по плечам и спинам.
Поправляя на ходу обеими громадными ручищами свой крохотный берет, к Глебу решительно причалил большой майор.
— Послушай, значит, это ты сегодня здесь за старшего?
— Вроде так.
— Так это ты с Никифорычем в доле по бизнесу, что ли? Ну, как бы вы партнеры типа были?
— А в чем интерес, майор?
Глеб, прищурившись на потного морпеха, кусал травинку.
— Ну, я к тому, что если это кто из наших отморозков, из дивизии, Никифорыча это… ну, типа, случайно, по пьянке в увольнении, или как… Ты не сомневайся, мы сами тут все решим, все кости переломаем, зароем на месте, если кого вычислим.
— Не надо, майор, никого ломать. Лучше занимайтесь кирпичами. Я все сделаю сам.
— Д-да…
Майор почесал макушку, не зная чем еще выразить свое соболезнование.
Пришлось помочь забавному вояке.
— Ты доски свои поломанные отсюда не увози. Мне сейчас еще костер разводить, пропитание для союзников варить. Пригодятся. Может, вы своей компанией останетесь с нами отобедать, а?
— Нет, дружище, не могу. Спасибо, конечно, за предложение! Но у нас распорядок строгий, режим у моих пацанов опять же, дисциплина… Не могу, извини!
— Ладно, майор. Тогда держи… Здесь все, что Никифорыч вам приготовил.
Глеб Никитин протянул военному рюкзак.
— Конверт в боковом кармане. Вы все были сегодня великолепны.
Майор как пушинку вскинул многоголосо звякнувший рюкзак на плечо.
— Порядок! Ну, бывай, справляйся тут со своими супостатами! Если что — найдешь меня, всегда помогу. Мы с боцманом много дел на берегу тут переделали, в гостях семьями бывали друг у друга… Ладно, бывай!
Он вскочил на подножку уже рычавшего грузовика и опять, совсем по-детски, прорычал-прокартавил:
— Привет, Европа!
Из-под брезентового тента иностранцам улыбались милые, ласковые лица российских морских пехотинцев.
— Чао!
…Пыль уже улеглась, прибрежная августовская тишина успела накрыть все вокруг стрекотанием кузнечиков и слабым шорохом волн за стенами крепости, а Николас все еще вертел в руках старинный кирпич. Потом с недоумением и очень бережно положил его около своего рюкзака.
— Бориска! Вы дрова складывайте вот там, на дальнем краю дворика, с подветренной стороны.
— А чего там-то? Здесь же удобней!
— Дым в спальных помещениях нам ни к чему.
Оставив Тиади и О'Салливана руководить окончательной установкой первых палаток, Глеб подошел к громоздкой куче сосновых веток.
«Ромео» под управлением своего опытного командира уже правильно вбили в песок металлические трубы тагана, отодвинув временно в сторонку большую решетку для жарки мяса.
— Давай солярки немного плеснем, быстрей разгорится!
Возбужденный Бориска явно хотел сильно кушать.
— Уймись, зачем разводить ненужную вонь на природе. Сейчас все сделаем по науке и также скоро.
Глеб немного побродил у подножия стены, пощипал сухой травы, наломал в пучок рыжей сосновой хвои и мелких веточек.
Опустился под трубами тагана на колени и положил на чистый песок приготовленные дровишки.
— С одной спички хочешь зажечь? Не получится же… Может не надо, а? Смотрят же они, все…
Нерешительно переминаясь над спиной капитана Глеба, Бориска тихо пытался отговорить его от позора.
— Бумажка тебе не нужна? У меня есть немного туалетных салфеток, а то ведь не получится у тебя костер все равно, без бумажки?
Это уже ехидный Бадди влез под руку со своими гадкими предложениями.
— Давай я солярки немного принесу, хоть чуть-чуть, совсем незаметно…
Бориска ныл, страшно опасаясь за крушение героической репутации Глеба.
— Может досточку какую тебе сухую поискать, а? Или еще спичек про запас?
— Отойди лучше, не заслоняй воздух.
Сложив мелкие травинки аккуратным домиком, Глеб чиркнул под ними единственную спичку. Совсем не спеша, положил над робким огоньком несколько кисточек сухой хвои и, отвернувшись от первого злого дымка, стал ломать в костер хрустящие серые веточки. Через несколько неопределенных секунд ровные языки пламени ухнули вверх уже до металлической костровой перекладины.
— Классно!
Оказалось, что за его спиной, кроме переживающего Бориски и провокатора Бадди, столпилась добрая половина группы.
— Глеб, ты был вожаком маленьких скаутов в школе! Я знаю! Ведь ты же был бойскаутом, правда?!
Покачивая толстой сарделькой указательного пальца, Хиггинс улыбался хитро, но по-доброму.
— Какой такой еще скаут! — Капитан Глеб выпрямился от огня в полный рост, отмахнулся от случайной, поднявшейся вместе с ним струйки дыма. — Бери круче. Командиром пионерского отряда в пятом классе целую четверть добросовестно отслужил. Этого не отрицаю. Потом уволили — постоянно не оправдывал доверие руководства школы. Был морально неустойчив, не жил интересами коллектива.
— Ладно, чего там… Это вам не барбекю семейные на лужайках жарить. Придумали в своем буржуазном обществе потребления какое-то специальное топливо для розжига костров, чепуховую жидкость для копчения! Избаловались вы там у себя, господа, жирком заросли, об истоках позабыли! Живой огонь нужно руками добывать, а не бензином, мясо необходимо коптить на ольховых дровах или, в исключительных случаях, если рядом существует какая-нибудь цивилизация, можно использовать вишневые веточки для этого дела.
— Во как у нас!
Бориска сиял, словно это он только что сжег рукотворным лазером стаю вражеских межпланетных истребителей.
— Это еще что! Потом мы с Глебом вам еще такое покажем!..
— Тащи воду и готовь котел для ухи, трепач.
Слегка хлопнув Бориску по плечу, Глеб Никитин заставил его замолкнуть и покачнуться.
— Есть! Команда «Ромео» — за мной!
Длинные бревна положили на песок разомкнутым квадратом, охватив ими костер на комфортном расстоянии с трех сторон. Под концы бревен Хулио пожертвовал несколько своих сосновых чурбаков, получились замечательные скамейки.
В проломе около самой воды пятеро немцев дружно потрошили отобранные у браконьеров «редкие» экземпляры трески и камбалы. Маленький ирландец торопко бегал от них к костру, высыпая из большой эмалированной миски в котел очередную порцию очищенной и потрошеной рыбы.
— А на второе, что будем делать? Может макароны по-флотски? Я вроде как умею их варить…
Задумчивость и желание посоветоваться была понятна. Бориска явно желал взвалить ответственность, а также предполагаемый гнев коллектива на чьи-то более крепкие плечи.
— Не дури — у нас рыбы целая куча. Не пропадать же добру. Сразу же после того, как уха будет готова, ставим на решетку сковороду, ту, большую, чугунную.
— И что это будет?
— Любимое блюдо испанских лоцманов. Треска с картошкой и луком в собственном соку!
— Ой, как же я хочу кушать!
— Тогда не ной, а активней занимайся производственным процессом, подгоняй своих нукеров, чтобы быстрей обработали всю рыбу. И ведро картошки за тобой. Мешок в машине, в правом дальнем углу. Почистить сумеешь?
Не рассмотрев из-за искр костра, что Глеб улыбается, Бориска рубанул рукой воздух.
— Да они у меня сейчас как миленькие!..
— Ну-ну…
Походная жизнь потихоньку налаживалась.
Неприятностей или конфузов, которых вполне резонно опасался Глеб Никитин, в этот день тоже не произошло. По лицам европейцев было видно, что развлекательный продукт пришелся им по вкусу и все ожидания на игру оправдывались, даже с излишком.
По каменным ступеням с северной стороны Глеб поднялся на крепостную стену. Под его ногами полностью очертился заполненный озабоченными субъектами дворик, справа, за песчаным промежутком берега расстилалась ровная гладь вечернего моря. Серый прозрачный дымок большого костра поднимался вверх до уровня крепостных стен и таял, уносимый в сторону полосами прохладного прибрежного бриза. Солнце еще не садилось, но было уже не так знойно и полуденно белым, а красным и немного уставшим. Далеко в море, на внешнем рейде, скучали небольшие кораблики, одинаково нюхая якорными носами свой ветер.
На такой высоте телефон обязательно должен был брать поселковую станцию.
— Добрый день, полковник, да, это я… Хотел уточнить, есть ли у вас для меня какая-нибудь информация. Что?! Точно?! Хорошо, понял, буду звонить по возможности. Да, конечно, если что-то у меня появится, то обязательно вам… Просьба, полковник, проверьте как-нибудь, без лишнего шума, где перемещался в эти дни некто Серяков, Константин. Да, рыбак, правильно… Нет, ничего пока серьезного, просто мои хмурые мысли. До свидания.
«Эко я вовремя взобрался на эти камушки!»
В пока еще непонятном смятении Глеб пошагал по плоской вершине стены минут десять, раздумывая над словами милицейского полковника.
Отпечатки пальцев на ноже, которым убили Никифорыча, совпали с отпечатками на стенках ведра, которым отбивалась от своего душителя пожилая доярка в Крепостном. И это не догадки. Официальное экспертное заключение было готово еще этим утром. Отпечатки незнакомые милиционерам.
«Почему?! Тридцать километров от одного места до другого?.. Кто это?»
Запахло горячей рыбой.
— Глеб! Ты где? Спускайся к нам! Картошку уже пора бросать?
Задрав к солнцу голову, Бориска кричал в приставленные ладони.