— Не могу… Слушать, как он хрипит, не могу — муторно сразу становится. Пошли на воздух, покурим. Сейчас я чайку покрепче поставлю, и потом подышим немного, пока то да се…
Закричал где-то по мокрому прозрачному воздуху далекий петух.
Звезды были уже не такими пронзительными, как в первые ночные часы. Все вокруг было тихим и спокойным. Большое разгульное кострище во дворе дымилось робкими угольками. Из сада донеслось неразличимое по словам человеческое бормотанье. С почти спущенными штанами прошатался около них и забрел за угол пожилой немец…
Откуда-то со стороны банного овражка с топором в руке показался медленный сторожевик Бориска.
— Догнал Яна?
— Да.
— А где он? Чего убегал-то?
— Здесь, отдыхает.
Лесник молча покурил на крыльце, Бориска позевал, пользуясь темнотой. Все вместе пошли в дом пить чай.
Топор сам собой тюкнулся из ослабевших рук Бориски об пол, когда в середине большой комнаты, на полу, он заметил перебинтованного, с закрытыми глазами Яна.
— Это ты его, Глеб…? Он сопротивлялся? Почему?!
— Кто-то до меня успел с ним поговорить. С подробностями Яник никого из нас не знакомил.
Бориска так и не прикоснулся к тяжелой глиняной кружке.
Капитан Глеб сделал себе полстакана очень крепкого чая, лесник задумчиво прихлебывал, изредка хрупая зубами зажатый меж пальцев маленький кусок крепкого белого сахара.
Шума машины они не услышали — сначала только свет фар пробежал с улицы по цветным занавескам.
— Пойду, отодвину ворота.
Пухленькая черноволосая женщина, с квадратным пластмассовым чемоданом в руках, в синей куртке поверх халата еще только входила в дверь впереди лесника, а Глеб уже догадался, как ее зовут.
Вытирая руки о подол, к врачу бросилась растрепанная Люся.
— Беда-то какая у нас, Светочка! Парня-то как избили, изверги! До смерти прямо, голова вся у него в крови…!
— А где все остальные ваши, ну, туристы иностранные… С другими-то ничего не случилось?
Привычными движениями Светлана снимала куртку, оправляла волосы в прическе, раскрывала свой чемоданчик. И очень тревожилась.
— Раненый один? Или и вы тоже?
— Несущественно. Занимайтесь им.
А взглядом медсестра искала другого, беспокоилась не только об этом, который рядом, с головой в крови…
Расторопно измерила раненому пульс, посветила тоненьким фонариком в глаз, ловко приподняв неподвижное веко. Отчего-то нахмурилась. Еще раз задрала Яну рубашку, пощупала ребра, провела пальцами под сердцем. Вытерла свои слезы.
Неслышно ступая по половикам, к Глебу сзади подошла лесничиха.
— Видишь, как беспокоится о своем-то. Ведь у нее же парень есть здесь, ну, мужик, мужчина молодой… Иностранец, да, к Светке приезжает, подарки всегда привозит, ухаживает! В ваших этих пьяных войнушках он не первый раз уже участвует, здесь они со Светой-то и познакомились… Видно переживает, что и с ним чего-нибудь такое же приключилось.
Люся пригорюнилась, глядя уже на Яна.
— Жалко-то как, прямо сил нет! Парнишка вроде тихий такой, приветливый, интеллигентный.
Медсестра подошла к тем, кто был ближе.
— Больной все еще без сознания, нуждается в серьезном осмотре и срочной госпитализации. Везти его в город на нашей «таблетке» категорически нельзя! Я сейчас вызову врача и специальную машину. Немного придется подождать.
Светлана устало присела на деревянную крашеную табуретку. Лесник и Бориска с напряжением наблюдали за их разговором, не приближаясь.
— Милицию будем вызывать?
Посмотрев молодой женщине прямо в глаза, капитан Глеб отрицательно покачал головой.
— Зачем служивых ночью беспокоить? Раненого нашел я, место происшествия могу показать тоже только я. Завтра с утра буду в городе, обязательно заеду в отдел. Все подробно там и доложу.
— Вам виднее.
Медсестра обвела взглядом комнату.
— Людмила Михайловна, не угостите меня вашим чайком-то?
— Ой, Светочка! Конечно, конечно! Сейчас… И чайку горяченького, и вареньица! И поговорим мы с тобой сейчас обо всем, пока доктор-то ваш подъедет…
Одним коротким взглядом Люся приказала мужу убираться из комнаты. Лесник также молча пожал плечами и, пропустив вперед себя непонятливого Бориску и Глеба, захлопнул за собой входную дверь.
Курил свои вонючие сигареты только лесник.
Глеб Никитин ходил взад-вперед перед крыльцом, Бориска сидел неподвижно на перевернутом пластмассовом ведре.
— Кто же мог его так-то?
Бориска встрепенулся, рассчитывая на подробный ответ Глеба.
— Поживем — увидим…
Не сразу, не резко, но рассветало.
Большой лес с восточной стороны не показывал еще сквозь себя посветлевшее небо, но звезды у них над головой уже помельчали.
Лесник поднял голову, внимательно прислушиваясь.
— Доктор?
Действительно, со стороны поселковой дороги тихонько зажужжал автомобильный мотор. Хрустнув тяжелыми коленями, лесник поднялся по ступенькам и направился в дом.
— Помоги.
— Чего?
— Помоги ему там, а я встречу врача.
Глеб шагнул к раскрытым уже воротам. Машина, бодро влетевшая на просторный двор, была не специальная, и даже не «скорая помощь».
Хорошенький, новенький, темно-вишневый микроавтобус.
Из кабины с бодрой уверенной улыбкой выпрыгнул на траву Тиади.
— Привет, Глеб! А ты чего не спишь?! Никто же, обычно, в это время здесь на ногах уже не стоит! Замечательная эта штука — Vodka party, но выдерживают ее редкие наши гости!
«Этот персонаж в полном порядке. Жив, здоров. На какого тогда подозрительно раненного иностранца намекал в записке мой адмирал?»
— Ты где был?
Бельгиец щедро улыбнулся.
— Вы тут начали вечером сильно пить, а у меня были другие планы. Я добежал до поселка, посмотрел еще раз внимательно мою машину. Проколото было, действительно, одно колесо, второе просто спустило. Накачал я его, наверно, плохо. Не заметил. Так что я справился сам, без твоей помощи. Заодно был у моей женщины. Только что с ней расстался, сразу же приехал сюда. И вот я снова с вами!
Тиади издевательски похлопал Глеба по плечу.
— В этот раз я даже и не спрашивал у тебя разрешения, а как славно все получилось! А?!
С разворота капитан Глеб схватил красавчика за плечи. Прохрипел.
— Где ты был, сучонок?
Со злой и возбужденной ухмылкой бельгиец ловко вывернулся из крепких объятий.
— Ты опять ездил к своей женщине, и я тоже — моя подруга может это подтвердить. Говорю же тебе — я возвращаюсь сейчас от нее, никуда и ни к кому больше не заезжал! Что тебе еще от меня нужно?!
— Ее звать Светлана?
На секунду Тиади застыл, словно споткнулся.
— Да, да, Светлана! И она всегда подтвердит, что я говорю! Завтра она тебе все сама расскажет…
Дверь скрипнула.
На крыльцо, услышав знакомый голос, под свет лампочки в толстом стеклянном плафоне, наполовину заполненном водой и дохлыми комарами, вышла Светлана.
— Ой, Тимка, ты здесь! Как хорошо, а то я волнуюсь, где ты, тут такое творится!
Маленькая медсестра пыталась некоторые слова произносить по-немецки, что-то у нее слегка получалось на школьном английском, но, все-таки, больше всего она тарахтела на русском.
— Я переживаю за тебя, столько не виделись! Три дня уже, все никак у тебя чего-то не получается! Проголодался, небось? Я сейчас, сейчас, вот освобожусь с больным, передам его врачу и поедем ко мне?! Поедем?!
Сложив ладони у подбородка, Светланка вопросительно замолчала.
Бельгиец, наоборот, отошел от шока и начал раздельно чеканить простые слова, как, наверно, они и общались раньше, когда он хотел, чтобы она его понимала.
— Какой больной здесь? Ты что здесь делаешь?! Зачем ты сюда приехала? Зачем ты преследуешь меня?! Ты толстая сентиментальная дура! Глупая корова!
Последние русские слова Тиади произнес очень громко, четко и с видимым удовольствием.
— Я занимаюсь важным делом! Очень важным для меня! Ты этого не знаешь и не понимаешь! Осталось совсем немного, а ты, дура, все испортила! Все, все! Могла иметь большие деньги, виллу, богатство! И не гнить в этой вонючей деревне, вместе со своим грязным братцем! Дура!
На этот-то раз капитан Глеб Никитин не промахнулся. Светлана испуганно ойкнула, из незакрытой двери к ним одновременно одинаково бросились и лесник, и Бориска.
Не поднимаясь на ноги, Тиади продолжал орать из глинистой лужи от пустой собачьей будки, но уже не в сторону ревущей медсестры.
Внимательно слушая его слова, Глеб вытирал кулак и улыбался. Обнаженный по пояс и окровавленный, этот голубоглазый человек был в эти минуты страшен для всех.
— И сейчас, если захочу, я опять уеду! Что ты мне сделаешь?! Я всем расскажу, что ты не занимаешься твоей игрой, что к бабе своей под юбку все время залезаешь, что покупаешь у военных имущество… Я уезжаю! Сегодня днем — рейс моего парома в Германию! Я разрываю контракт! Я уезжаю! Ты не выполнил всех условий!
Слюна брызгала из пухлых красных губ.
«И вовсе он и не красавец… Как же я с самого начала этого не разглядел?!»
Даже не вытерев своих мокрых штанов, Тиади вскочил за руль.
Блестящий красно-вишневый микроавтобус взял с места резко, скользнув юзом по траве.
Не пытаясь освободиться из дружеского захвата лесника, Глеб зло посмотрел вслед бельгийцу.
«Лес, просека, автоматные очереди, толстый артист с булкой: «Темная машина такая, вишневая… Один в черных штанах…»
Взвизгивая в истерике, гулко затопала ногами по доскам крыльца Светланка.
— Остановись, не уезжай! Да остановите же его кто-нибудь…
И Бориска тут же взволновался за плечом капитана Глеба.
— Действительно, Глеб, почему ты его не задерживаешь?! Он же про тебя такого тут наговорил!
— Он сам придет к тем, кто его сейчас очень ищет…
Стараясь не задевать свежих бинтов на руке, Глеб Никитин натянул куртку.
Бориска молча наблюдал, как его командир ходил по траве, как он поправлял спальный мешок и брезент под ним, как нагнул две маленькие колючие акации в изголовье и связал их в дугу.