А что ещё они ожидали увидеть на этой территории?
— Он там, — сказала Ромашка. — Тот, кому известно о местонахождении милого рога.
— Но там только огры, — возразила Кэтрин. — И войти туда мне не кажется хорошей идеей.
— Но если огр знает, где рог, мы обязаны спросить его об этом, — сказал Леспок.
— Огры всегда готовы с удовольствием похрустеть костями путешественников, — нервно подрагивая, напомнила ему Кэтрин. В качестве жеребёнка ей точно недоставало смелости.
— Но это же долго не продлится, не так ли? — поинтересовалась Ромашка. — Мы все здесь — лишь духи, поэтому нас нельзя убить или уничтожить навсегда.
— Да. Но быть съеденным заживо — ужасно больно. И если он тобой закусит, ты исчезнешь из этого региона. Ты никогда не сможешь вернуться туда, где умерла, точно так же, как не можешь пересечь границу своего рождения или смерти.
— Ты хочешь сказать, здешний народ тоже умирает? — встревоженно спросил Леспок.
— Не совсем. Мы можем умереть, но и тут есть свои ограничения.
— Как это?
— Ограничения распространяются на ту область, где произошла смерть. Это означает, что, хотя убитый и воскресает, он больше не может вернуться в данную точку или даже просто к ней приблизиться. Граница простирается на шесть месяцев в направлениях Туда и Обратно, и в таких же пределах на север и юг.
Оба — и Леспок, и Ромашка — выглядели ошеломлёнными.
— Но что мешает ему туда пройти? — спросила Ромашка.
— Он просто не может. Это место перестаёт для него существовать. Границу можно увидеть, но нельзя пересечь.
— Ты имеешь в виду, что оно существует, но он просто не может туда пойти? — уточнил Леспок. — Другие могут, а убитый там — нет?
— Да.
Им понадобилось некоторое время на осмысление новой информации. Потом у фавна возник новый вопрос.
— Предположим, огр убьёт меня там, в замке, и я больше не смогу туда войти. Но он ведь может подняться сюда, на расстояние шести месяцев. У меня получится снова с ним поговорить?
— Да. Когда сражаются двое, и один убивает другого, то убивший должен быть настороже, когда уходит с этого участка. Убитый может вернуться и подстеречь его где-нибудь в другом месте. Иногда враги оставляют целую серию таких участков в ареале обитания друг друга, и это здорово осложняет их жизнь. Так что, как правило, здесь стараются не убивать и не быть убитыми, во избежание лишних препятствий для нормальной жизни.
— А как насчёт драконов и огров?
— С ними всё иначе. Они настолько глупы, что подобные осложнения их не волнуют. Драконы не убивают своих, чужие судьбы их не заботят. А если огр слопает тебя однажды, он и в следующий раз поступит так же. Нелегко говорить с ними; огры — тупые создания и гордятся этим. Мысль спуститься вниз кажется мне неудачной.
— Но, если мы с ним не поговорим, мы так и не узнаем о местонахождении милого рога, — запротестовал Леспок. — Тогда мы не сможем завершить свою часть сделки для тебя, а ты не сможешь помочь нам найти регион фавнов.
— Это правда, — грустно кивнула она.
Леспок пораскинул мозгами.
— Мне кажется, это что-то вроде испытаний доброго волшебника. Нам просто нужно найти способ с ними справиться.
— Но гарантии, что такой способ существует, у нас нет, — сказала Ромашка. — Это не подстроенный экзамен. Тут всё по-настоящему.
— И всё же даже в настоящих испытаниях часто есть ключи к ним, — он окинул взглядом замок. — Может, психология животных как-то пригодится. Какова природа огров?
— Она известна каждому, — отозвалась Кэтрин. — Они самые сильные, самые уродливые и самые тупые создания в округе.
Фавн наклонил голову.
— Я так и понял. Я слышал, что они даже устраивают состязания по этим трём пунктам. А ещё я слышал, что при более близком знакомстве они часто оказываются неплохими ребятами.
— И кому придёт в голову сводить более близкое знакомство с огром? — поинтересовалась Кэтрин.
— Нам, — заявила Ромашка. — Чтобы узнать, где милый рог.
— А, ну да, забыла. В этом возрасте моя память не идеальна.
Леспок продолжал развивать идею.
— У огров есть гордость, да? Предположим, мы вызовем их на состязания по уродству.
— Его нам никак не выиграть, — возразила Кэтрин. — Любой из нас куда красивее самой наименее уродливой огрицы.
— Значит, мы проиграем, — сказал Леспок.
— Да. Сразу же. А потом они нас съедят.
Но Ромашка уловила суть его замысла.
— Разве огр схрупает того, кого только что победил, и кто признал его победу? Кто, может быть, даже восхищается его невероятным уродством?
Кэтрин уставилась на неё.
— Ну и мысль! Ты имеешь в виду, что самодовольство сделает огра снисходительным по отношению к побеждённому?
Леспок закивал.
— Да. Уж гордиться собой мы можем их заставить.
Ромашка засомневалась.
— Но, если это не сработает, нас схрумкают.
Леспок снова кивнул.
— Да. И поэтому я должен отправиться в замок один.
Обе его спутницы отреагировали одинаково бурно.
— Этого мы не утверждали! — запротестовала Ромашка.
— Нет, не утверждали! — согласилась с ней Кэтрин.
— Тем не менее, идея принадлежит мне, и зачем рисковать тремя жизнями вместо одной?
Кобылицы обменялись благодарными взглядами.
— Мы не уверены, что это лучший выход из положения, — сказала Ромашка.
— Взгляни на это с такой позиции: если меня съедят, ты всё ещё останешься здесь и тоже сможешь попытать счастья, если захочешь — возможно, с бОльшим успехом. Если всё выйдет у меня, я могу попросить огров позволить вам безопасно войти. Поэтому вам не придётся рисковать собой в любом случае, если только вы сами этого не захотите.
— Ненавижу это признавать, — сказала Кэтрин, — но в его словах есть доля истины.
— Фавны более рациональны, чем я считала, — согласилась Ромашка.
— Ну, знаете, мы же не только гоняемся за нимфами, — смутился Леспок. — Теперь… как мне сделать себя уродливей?
— К чему тратить время? — спросила Ромашка. — Просто вызови его на поединок и проиграй. Разницы он не заметит.
Он ответил кивком.
— Так и сделаю, — затем собрался с духом и замаршировал к замку.
— Подожди! — позвала Ромашка. — Если тебя употребят в пищу, где ты возродишься?
Он притормозил: — А где отсюда начинается расстояние в полгода?
Кэтрин подумала.
— Наверное, на полосе каламбурных препятствий.
— Тогда там и сформируюсь, только чуть в стороне.
— Хорошо, — ответила Ромашка. — И всё же береги себя, Леспок!
Он рассмеялся.
— Если бы я умел это делать, я бы не вошёл в логово огров.
И продолжил свой марш.
Когда фавн подошёл ко входу в замок, тот навис сверху ещё более уродливой громадиной, чем раньше. Строение было широким, но будто прибитым чьим-то гигантским кулаком к земле, с крышей из тусклого тростника и плесенью на каменных стенах. Большие ворота были, минимум, вдвое выше его роста и сколочены из железного дерева.
Перед ними Леспок и замер. Перспектива попадания внутрь замка пугала его, и всё же фавн поднял руку и кулаком постучал в твёрдую дверь.
Ответа он не дождался. Пришлось постучать ещё раз. Ничего. Он уразумел, что огры, вероятней всего, просто его не слышат. Изнутри доносился постоянный грохот, словно кто-то с переменным успехом громил стены.
Леспок огляделся и увидел большой колокол. На нём он прочитал: «ПОГОДА». Рядом валялась солидная металлическая балка. Фавн с трудом поднял балку, размахнулся и ударил в погодный колокол.
Раздался громкий звон, сопровождаемый раскатом грома. Над колоколом образовалась туча, мечущая молнии. Одна из них тоже ударила в колокол, добавив звука. Затем тучка пролилась на него ведром воды, и звон постепенно угас. Тучка испарилась.
Грохот теперь раздавался прямо за дверью. Затем её потянули внутрь с такой силой, что Леспока всосал туда же поток образовавшегося попутного ветра. Он было запнулся, но с помощью магических сандалет быстро восстановил нормальный шаг.
Перед ним возвышался огр: вдвое крупнее человека, волосатый и непропорционально мускулистый.
— Кто пришло? — потребовал ответа монстр.
— Я… Я фавн Леспок. Пришёл вызвать тебя на состязания по уродству.
Огр поразмыслил над этим. Леспок знал, что тот напрягает мозг изо всех сил, поскольку от непривычной работы голова чудовища разогревалась, и из его волос, пока лапки не обуглились, выскакивали блохи. Наконец, он решил представиться.
— Это я — Оргия.
Пока всё шло неплохо.
— Я уродливей тебя.
Огр Оргия воззрился на него.
— Красивый фавн сюда не зван.
— Я докажу. У тебя есть зеркало?
Тот потряс лохматой головой.
— Зеркала нет. Разбилось в ответ.
Он имел в виду, что при виде огрской физиономии у любого зеркала сдавали нервы, и от него оставались одни осколки. Непредвиденная сложность. Как мог Леспок проиграть состязание, если инструмент для сравнения лиц отсутствует? Но, может, сойдёт и вода.
— А пруд у вас есть?
— Конечно, пруд. Он крут.
— Тогда давай сравним наши отражения в воде и увидим, кто из нас уродливей.
Оргия подумал ещё; из его лохмов выпрыгнуло ещё с десяток блох. Потом он принял решение.
— Я говорю: одобрю.
Он повернулся и затопал в замок, указывая дорогу.
Леспок последовал за ним. Он заметил, что большая часть замка лежит в руинах. Стены были снесены, а камни раскиданы по полу. Огр просто отпинывал их со своего пути, даже не замечая, и сравнительно большие валуны — тоже.
Они вышли во внутренний двор, где скопилось немного воды. Она была довольно грязной, но для цели фавна подходила.
Леспок нагнулся, чтобы увидеть своё отражение. Он выглядел, как и любой другой фавн.
— Урод, — сказал он.
Огр Оргия тоже склонился над водой. Жидкость задрожала и отпрянула от его лица. Оргия скорчил гримасу. Вода собралась в буруны, которые покатились к бортикам бассейна. Оргия улыбнулся. Вода стала ещё более грязной и выплеснулась на каменный пол с дальней стороны так называемого пруда.