— Не думаю, что у меня хватит терпения этого дождаться. Как насчёт половины обстановки?
— Половину, — мирно согласился фавн. — Или даже четверть, если хочешь.
— Ух ты! Это круто, — затем в то, что заменяло ограм мозг, запоздало просочилась мысль. — Но что я буду делать, пока тут некого оглядывать? Мне быстро станет скучно.
В разговор вступила Кэтрин.
— Я расскажу тебе страшную историю об огре и трёх ведмедях, которую слышала жеребёнком. В этом возрасте мне известна только она, но история очень занимательная.
— Обожаю её! — сказал Огляд. — Не слышал с тех пор, как сам был огрёнком.
— Я освежу твою память. Однажды в лесу заблудился огр. Разумеется, он мог запросто переломать все деревья и выбраться оттуда, но, конечно же, он был слишком глуп, чтобы это понять.
— Конечно, — благодарно согласился Огляд.
— Поэтому он просто шатался по лесу до тех пор, пока не наткнулся на странного вида избушку. Он снёс дверь и вломился внутрь, и на столе нашёл три больших тазика с гадкими помоями. Огр проглотил содержимое первого тазика, но оно оказалось слишком горячим…
Как только Ромашка и Леспок увидели, что сказка захватила огра с головой, они незаметно отошли. Кажется, запрещённые приключения нравились ему не меньше запретных зрелищ. Сказки надолго не хватит, так что им надо быстренько добраться до середины полосы, взглянуть, что там, и сразу назад.
Пока ничего интересного им не встречалось. Растительность, правда, за год отсутствия огра успела разростись, но, так как здесь время от времени проходили и другие огры, то тут, то там виднелись целые проплешины повреждений. Только теперь Леспок по-настоящему оценил доставшийся огру Оргии замок, который можно было разрушать до бесконечности. Очевидно было, что естественная природа просто не способна долго выдержать присутствие огра. По мере продвижения на восток местность постепенно становилась всё более скудной, так как у травы, деревьев и кустов было меньше времени на восстановление.
Затем впереди замаячила внушительная фигура.
— Похоже на огра… в каком-то смысле, — вглядевшись, сказал Леспок.
— В каком-то смысле, — подчеркнула Ромашка. — Но он нематериален.
Кто вообще слышал о нематериальных ограх!
Но что есть, то есть. Фигура увлечённо крошила мелкую горку в пыль: и огр, и гора — оба просвечивали насквозь. Что бы это могло значить?
— Это же Огляд, — удивлённо сказала Ромашка. — Посмотри на его глазные яблоки!
Она была права. Прозрачная фигура оказалась их новым знакомым.
— А это, наверное, один из холмов Ксанфа, потому что для здешних мест верхушка выглядит слишком плоской, — сказал Леспок, проходя сквозь гору и призрачного огра.
Они остановились понаблюдать. Вскоре огр закончил молотить кулаками по холму и взобрался на горку мелкой пыли, сотворённой им же. Он поворачивался в разные стороны, оглядываясь. Потом его глаза вытаращились, а челюсть отвисла. Он застыл на месте.
— Он что-то разглядел, — заметила Ромашка.
— Интересно, что? — Леспок обошёл вокруг фигуры. Он обнаружил, что под определённым углом может увидеть в глазах огра отражение любопытного зрелища. Оно выглядело, как белый квадрат с розовой материей внутри; последняя в двух местах вздувалась.
И тут Леспок отключился. Через какое-то время он понял, что лежит на земле, а вокруг его головы крутятся маленькие планетки. Ромашка склонилась над ним, пытаясь помочь.
— Леспок! Что случилось?
Он попробовал говорить, но рот ещё не оправился после отключки. Ромашка опустилась на землю, осторожно взяла его голову и положила себе на колени. Она погладила его лоб, рука приятно прошлась меж рогов.
— Всё хорошо, — приговаривала она. — Просто расслабься. Физически ты, кажется, не пострадал.
Наконец, язык заработал.
— Как я мог быть в образе души? — спросил он.
— Леспок! — радостно воскликнула она. — Тебе лучше!
Затем нагнулась и поцеловала его. Удивительно приятный поцелуй, а прикосновение мягкой, но эластичной ткани блузки к лицу увеличило эффект.
— Ты такая заботливая, — сказал он. — Даже не припомню, когда в последний раз был окружён таким уютом.
Она заключила его в объятия, в своей манере, и на этом выражение радости завершилось.
— Ты меня напугал. Ты смотрел на огра-призрака, а потом вдруг потерял сознание. Что ты увидел?
Фавн вспомнил.
— Я видел отражение того, что видел он. То, что он разглядывал, находилось в Ксанфе. Это было…
— Да?
— Это были трусики. В окне.
Ромашка уронила его голову на землю.
— Тебе не стоило подсматривать!
— Извини, — сказал он в ожидании, пока перед глазами пролетит последняя планетка. — Я не знал, что это, пока не увидел. И всё равно это было просто отражение, а не оригинал.
— Ну, — отозвалась она, слегка смягчившись, — больше так не делай.
Он сел, потом поднялся на ноги. Огр всё ещё изображал статую.
— Думаю, теперь мы знаем, почему он так яростно бил эту гору. Он готовил платформу, чтобы, взобравшись на неё, разглядеть что-то внутри дома с бОльшим успехом. Когда он увидел окно…
— Там оказалась переодевающаяся женщина, — неодобрительно закончила Ромашка.
Внезапно замершая фигура огра свалилась с платформы. Он лежал навзничь, и над его головой крутились призрачные планетки — так же, как это только что происходило с фавном. По всей видимости, женщина отошла от окна, нарушив потрясающий вид.
— Кажется, у нас достаточно информации для доклада, — решил Леспок. — Идём обратно, пока Кэтрин не закончила свою сказку.
— Да, — суховато ответила она. Ромашка всё больше напоминала женщину и всё меньше — кобылицу, как поведением, так и внешностью. Леспок не был уверен, что эти перемены к лучшему.
Они оставили призрачного огра оправляться самостоятельно и поспешили обратно на запад. Подоспели как раз к самому концу жеребячьей сказки:
— И вот, огр силой вырвался из избушки и никогда туда не возвращался. И ужасные помои он тоже никогда больше не ел.
— Да, да! — согласился Огляд.
— Мы вернулись, — сообщил Леспок.
Кентаврица и огр с любопытством оглядели их с ног до головы.
— Ты выглядишь так, будто отходишь от шока, — сказала Кэтрин фавну.
— А ты выглядишь так, будто отходишь от ужасного оскорбления, — сказал Огляд кобылке.
— Вы оба прямо в яблочко попали, — мрачно признал Леспок. — Мы видели тебя в Ксанфе.
— Ты крошил гору в каменную пыль, — продолжила Ромашка.
— До тех пор, пока не смог посмотреть в окошко на трусики, — закончил Леспок.
Огляд был потрясён: — Я видел трусики?
— Правильно, — чопорно подтвердила Ромашка. — Ужасно оскорбительно. Тебе должно быть жутко стыдно за себя.
Огляд постарался стереть со своей физиономии поочерёдно отразившиеся на ней потрясение, восхищение и радость.
— Жутко стыдно, — согласился он. — Неудивительно, что возле границы я чувствую себя так приподнято.
Он взглянул на Леспока с выражением женщинам-не-понять. Тот мог ответить только лёгким кивком в надежде на то, что спутницы не заметят.
— Значит, теперь ты можешь нам показать, где искать огрицу Олди, — сказала Кэтрин. Будучи жеребёнком, она не выглядела расстроенной докладом так, как выглядела бы раньше; теперь он относился для неё к разряду Взрослых Тайн и просто не дошёл до понимания.
— Сюда, — одобрительно ответил Огляд и затопал на северо-запад.
Они последовали за ним, при чём кентаврица теперь взрослела прямо на глазах, и с каждым шагом выражение её лица становилось всё непреклонней. Суть доклада, к сожалению, начала постепенно доходить до неё, хотя кентавры обычно и не обращают внимания на подобные человеческие заморочки. Леспок знал, что обсуждать данное происшествие смысла нет. Огр был прав: некоторых вещей женщины просто не понимали. Может, это относилось к категории предосторожностей, иначе они наверняка отключились бы от осознания того, что именно скрывается у них под одеждой.
Они прошли окрестности пика, где встретили Огляда, и продолжали идти, пока не вступили в область искорёженных железных деревьев, где во всей своей свинской прелести принимала грязевые ванны огрица.
— Привет, Олди, чем занимаешься? — спросил Огляд.
— Стараюсь сделать себя поуродливей, — печально отозвалась она. — При помощи плохо пахнущей грязи.
— Может, тебе и не надо особо стараться. У этой компании имеется сделка для тебя.
Выполнив свою часть сделки, Огляд отступил, стараясь смотреть на что угодно, кроме огрицы, которая была недостаточно уродлива.
Та впервые обратила внимание на Леспока, Ромашку и Кэтрин.
— Фавн и лошадки, что сладки? — поинтересовалась она.
Леспок перегнулся через окружающий её лужу барьер — рельс.
— Тебе бы понравилось жить в замке, где полно еды, с огром, который будет прислушиваться к каждому твоему слову, вне зависимости от того, как ты выглядишь?
— Думаю я, что это для меня… А, к чёрту рифмы! С удовольствием. Что за отвратительную вещь мне придётся для этого совершить?
— Просто постарайся, чтобы в каждом твоём слове звучало восхищение огром, который так здорово крушит стены.
— Но это само собой! Обычно мне приходится подавлять не свойственные ограм эмоции.
— Пойдём с нами. Мы отведём тебя к замку и огру.
Она выбралась из грязи и отряхнулась от налипших кусочков навоза.
— Пошли!
— Тебе даже не надо быть грязной, — сказал Леспок.
— Отлично, — она тяжело прыгнула к ближайшему колодцу, схватила огромное ведро и окатилась ледяным душем. Через мгновение огрица была мокрой, но чистой.
Они направились к замку.
— Просто из любопытства… — начала Ромашка. — Почему Огляд при своей любви к оглядыванию человеческих красоток и их одежды всё-таки предпочитает уродливых огриц?
— Я и сама об этом задумывалась, — ответила Олди. — Наверное, с его зрением что-то не так, и он считает человеческих женщин уродливей огриц. Это грустно.
— Очень грустно, — удовлетворилась ответом Ромашка.