— В чём твой талант? — прямо спросил Контраст.
Хорошая попытка, но провальная.
— К сожалению, мне ничего о нём не известно. Иначе я бы тут не стоял.
— Среди твоих предков имеются хоть какие-то намёки на природу твоего таланта?
— Да. Все потомки Бинка, моего прадеда, обладают магическими талантами калибра Волшебника. Значит, я тоже Волшебник.
— Но это лишь точка зрения, не правда ли? Нет возможности точно знать, как будут судить твой талант остальные.
— Поистине так. И всё же мой должен быть действительно хорош.
Слушая их разговор, Леспок потихоньку начал приходить к определённому выводу. Имя Крещендо звучало, как нарастающая мощь — или же что-то музыкальное. Фавн и сам иной раз брал крещендо, играя на свирели. Мог ли талант этого человека относиться к музыке?
— Твоё имя больше похоже на обычное слово, — заметил и Контраст. — С чем оно связано?
— Слово? Я не знаю.
— Почему ты не знаешь?
— Я не знаю.
— Это потому, что оно имеет отношение к твоему таланту?
— Не могу сказать.
— Если бы оно не относилось к твоему таланту, ты бы знал его значение. Значит, оно должно быть связано с громкой музыкой.
— Полагаю, так и есть, — изумлённо признала фигура. Леспок сообразил, что самостоятельно Крещендо до этого додуматься не мог, но, стоило кому-нибудь обратить на факт его внимание, как это срабатывало.
— Ты можешь играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?
— Не знаю.
Контраст посмотрел на Леспока.
— Могу я одолжить твою свирель?
Леспок заколебался, но понял, что вмешиваться нечестно. Он вынул из сумы свирель и протянул её кентавру. В процессе передачи инструмента случайно прилипшую к свирели бумажку незаметно подхватил и унёс лёгкий ветерок. Контраст, в свою очередь, вручил её Крещендо.
— Сыграй на этом.
Свирель начала наигрывать восхитительную музыку фавнов. Но Крещендо не играл на ней, а всего лишь держал в руках. Инструмент звучал сам по себе.
Контраст забрал его и передал обратно Леспоку. Потом он поднял камень.
— А теперь попробуй на этом.
Крещендо взял в руку камень, и тот немедленно разразился рок-аккордами. Контраст подал ему чашку воды, и вода зажурчала музыкально. Даже горсть воздуха — и та заиграла неслыханную доселе воздушную мелодию. Талант Крещендо становился всё более очевидным.
— У тебя талант пробуждать своим прикосновением музыку в чём угодно, — сообщил ему Контраст. — Это довольно близко к уровню Волшебника, учитывая мощь и силу твоей музыки.
— Да! — воскликнул Крещендо, и внезапно сама земля под его ногами зазвучала. — Точно! О, благодарю тебя! Какую услугу я могу оказать взамен — за то, что ты сделал меня наполовину реальным?
Кентавр погрузился было в размышления, но их прервала Ромашка.
— Он уже оказал тебе услугу тем, что подарил очко.
— А, ну да, — согласился Контраст, вспоминая. — Уходи, Крещендо; ты свободен.
Повторять не потребовалось. Тот со всех ног припустил на свою территорию, гле бы она ни находилась. Леспок подумал, что эффект пространства/времени здесь, в лимбе, мог быть ограничен одним пятачком до тех пор, пока для здешнего народца не начиналось хоть какое-то подобие существования. Мало-помалу он начинал проникать в тайны планеты-идеи.
Однако сейчас наступила его очередь угадывать талант. Контраст прошёлся между статуями и выбрал наиболее похожую на последнюю ожившую.
— Вот, — сказал он Леспоку.
Ромашка перевернула часы, и песок с тихим шуршанием потёк вниз.
Леспок обратился к фигуре: — Кто ты, и каково твоё происхождение?
Такое обращение эффективно экономило время для других вопросов.
— Меня зовут Реви, и я сын Волшебника Грея и Волшебницы Айви.
Ещё один Волшебник! Мощную магию угадывать было проще, талант проявлялся быстрее и понятнее. И всё же задача не из лёгких. Поэтому фавн воспользовался тем же приёмом, что и его соперник.
— Твоё имя как-то связано с твоим талантом?
— Я не могу дать ответа.
Значит, тепло. Что могло означать «Реви»? Револьвер? Как-то не похоже на талант. Революционер? Ещё меньше. А может, пеРЕВЁРТыш? Ага!
— Твой талант может заключаться в превращении вещей в их противоположность?
— Возможно.
Вопрос помог.
— Ты можешь сделать из горячей вещи холодную?
— Нет.
Любопытно. Они не имели права подтверждать талант напрямую, но имели право отрицать неверные догадки. Хотя нет, подтверждать тоже могли, ведь Крещендо так и сделал. Следовало просто найти то, что Реви мог подтвердить.
— Ты можешь превратить речной поток в лаву?
— Нет.
Хм. Задача оказалась сложнее, чем предполагалось. Реви мог превращать что-то, но явно не обычные вещи. Как он мог обладать талантом уровня Волшебника при наличии стольких ограничений? Если только не…
— Ты можешь превращать в свою противоположность саму магию?
— Да! — радостно воскликнул Реви, прозревая свой талант. — Мой отец может аннулировать магию, а я могу отменить этот эффект. Он предотвращает магические воздействия, я же посылаю магию в противоположном направлении.
— Рад за тебя, — сказал удовлетворённый фавн. — Иди, найди свой срок ареал обитания.
— Спасибо! — и человек убежал.
— Пожалуйста, — пробормотал Леспок. Он надеялся, что накопил достаточно опыта для этой игры.
Но теперь ему понадобилось выбрать очередного кандидата для кентавра. Что может оказаться слишком сложным для жеребёнка, но простым для понимания фавна? Он не знал. Поэтому выбрал ребёнка-демона, который разительно отличался от всех предыдущих статуй. Маленького роста, с рожками, лет пяти на вид. Разумеется, возраст не имел значения из-за фактора времени/расстояния. И всё же это могло помочь.
— Этот.
Контраст подошёл к демонёнку.
— Кто ты и от кого ведёшь свой род?
— Я Демос, сын принца-демона Жора и принцессы Нады-наги, самой красивой пары Ксанфа. А ещё я брат демонессы Моники, которой несправедливо повезло, и она отправилась в Ксанф вместо меня.
— Значит, ты не из потомков Бинка, — сделал вывод кентавр.
— Кого?
— Неважно. В общей своей массе демоны не обладают магическими талантами, кроме тех, что присущи демонам изначально. Наги тоже их лишены, поскольку уже наделены особенностью превращаться в человека и змею. Так что своего таланта у тебя может и не быть.
— Нет, он у меня есть! Я уверен в этом. Просто не знаю, в чём он проявляется.
— Проклятье, — прошептал себе под нос кентавр. — Он же может заключаться в чём угодно.
— Да. И я надеюсь, что ты его раскроешь.
Контраст продолжал думать, пока крупинки песка неслышно падали на образовавшуюся горку.
— Он как-то относится к способности твоих родителей видоизменяться?
— Да.
— Ха! Значит, ты тоже можешь?
— Ну, конечно. Я могу становиться человеком, змеем или кем угодно другим по отцовской линии.
— Это не считается, — расстроенно вздохнул кентавр. — Магический талант проявляется немного иначе. Твоя магия может затрагивать другие объекты?
— Я не знаю.
Кентавр снова замолчал. Леспок заметил, что песка наверху осталось совсем чуть-чуть. К сожалению, он пока тоже не понял, в чём может быть талант демонёнка.
— Ты можешь лишать предметы магических свойств?
— Нет.
— А отдавать им магию?
— Да.
Это означало, что кентавр неожиданно оказался очень близко к успеху. Он сосредоточился на стоящей перед ним задаче больше, чем на метании крестов до этого.
— Ты можешь каким-то образом сделать из обыкновенного предмета магический?
— Да.
— Как, например, взять свечку и заставить её гореть так, чтобы вместо воска использовалась магия?
— Да! Именно! Это я запросто!
На лице Контраста удивление сменилось облегчением. Леспок осознал, что тот просто говорил от отчаяния наугад и вдруг попал в точку.
Однако теперь вновь подошёл черёд фавна. Кентавр какое-то время задумчиво прохаживался среди статуй, затем указал на мальчика с рыбьим хвостом.
— Этот.
Неожиданно с неба послышались странные звуки. Все трое задрали головы.
— О, нет! — воскликнула Ромашка. — Возвращаются драконы.
— Драконы? — переспросил Контраст. — Кто это их расшевелил?
— Боюсь, что мы, — сокрушённо признался Леспок. — Когда направлялись к территориям огров.
— Ну, тогда вы от них и избавляйтесь.
Леспок кое-что придумал.
— Ромашка, ты можешь принять свою обычную форму и поселить в их головах конкретную мысль?
— Да. Но какая мысль способна отвлечь от нас их внимание?
— Может, дать им призрачную жертву, за которой можно погнаться. Например, дикого гуся. Драконам нравится гусятина.
— Потому что они не любят, когда те их щиплют, — согласилась Ромашка. — И норовят расправиться с ними в первую очередь. Личные счёты. Сейчас посмотрю, что я могу сделать.
Она увеличилась, теряя плотность и наполняясь туманом.
Драконы переформировали строй — они готовились к обстрелу — и вдруг заколебались… и стремительно полетели прочь. Ромашка послала им образ пронёсшегося мимо строя дикого гуся.
Вскоре Ромашка вернулась на место, вновь принимая маленький человеческий облик.
— Это задержит их ненадолго, но лучше бы нам поторопиться. В следующий раз они уже не купятся на обман.
Леспок приблизился к указанной Контрастом фигуре, и Ромашка начала отсчёт.
— Кто ты и от кого произошёл?
— Я Найджел, сын принца нагов Налдо и морской русалки Мелы.
— Твои родители мне не знакомы. Что они собой представляют?
— Мой отец — принц народа, который может изменять свою форму от змея до человека и обратно. Моя мать — наполовину человек-наполовину рыба. Она похожа на обычных русалок, но у неё больше преимуществ спереди, а ещё она может превращать хвост в ноги и передвигаться по суше. Однажды ей посоветовали прикрыться, и она отправилась к дереву нижнего белья, где сорвала трусики и свела с ума каждого мужчину в округе.