Игры Фортуны — страница 35 из 54

«Не бойсь». Хорошо сказано! А, между тем, бояться новоиспеченному регенту Российской империи следовало многих — и, прежде всего, Миниха. Ибо фельдмаршалу надоело быть не перовой и даже не второй скрипкой в оркестре, именуемом Российской империей. Пришло время играть решительное соло при явном и тайном попустительстве персоны коронованной и слабой. Таковую персону Миних разглядел в принцессе Анне Леопольдовне, которая ненавидела и боялась Бирона.

Миних знал — все удачные дворцовые перевороты происходят ночью. Под ее покровом достаточно малого деташмента верных солдат во главе с решительными и исполнительными офицерами, чтобы провернуть все дело. Всего-то и нужно для успеха — сформировать особый отряд из надежных и неболтливых людей, обманом проникнуть во дворец, а дальше — найти нужную спальню. Особенно важно точно знать, где спит жертва, и явиться там внезапно, словно длань Фортуны. Если заговорщики начнут ходить по дворцовым коридорам, стуча сапогами и бряцая оружием, то все наверняка сорвется. Любой ненужный шум погубит все дело. Быстрота, тайность и внезапность — вот главное!

План Миниха был прост: вечером, как ни бывало, отужинать с супругой у Бирона и заодно изучить расположение комнат в резиденции регента. Такая маленькая и совершенно безопасная рекогносцировка. Бирон нынче упоен властью, с такой легкостью свалившейся ему в руки, он ни о чем не подозревает!

Итак, надобно отужинать у регента, а потом, ночью, заглянуть к Анне Леопольдовне. Разбудить ее, Юлиана Менгден это исполнит, напугать и заставить принять его план. Анна быстро сдастся и благословит Миниха на подвиг во имя Отечества! А там — без барабана, в молчании, не бряцая оружьем, маршем по большой Милионной улице[51], к Летнему саду и дворцу регента.

Впрочем, с Анной Леопольдовной лучше поговорить заранее — хотя бы утром назначенного для переворота дня. А то вдруг девчонка заупрямится и все провалит?! Принцесса, как известно, капризна и упряма, а Миних хотел застраховать себя от ее непредвиденных прихотей.

Утром 8 ноября 1740 года генерал-фельдмаршал явился к Анне — при полном параде, во всем блеске регалий и сиянии воинской славы, которое, как казалось Миниху, исходит от него и видимо невооруженным глазом. Миних был как никогда доволен и горд собой.

Разговор вышел коротким и сентиментальным. Собственно говоря, Миних был уже предупрежден обо всем вездесущей Юлианой Менгден и собственным сыном, женатым на сестре сей любимой подруги принцессы. Знал заранее, что Анна примет его услуги и согласится на заговор против Бирона. Нужно лишь слегка подтолкнуть ее к этому и заверить, что всю опасность он, как верный рыцарь, примет на себя.

В покоях у принцессы, обитых нежно-золотистой тканью, среди трескотни и пения пестрых птиц в золоченых клетках, все пошло как по маслу. Анна Леопольдовна ожидаемо лила слезы и горестно жаловалась на регента:

— Поверите ли, господин фельдмаршал, сей Бирон хочет выслать нас с мужем из России, а нашего сына оставить в Петербурге как залог своей безопасности…  И, может быть, даже…  — тут в голосе Анны Леопольдовны зазвучал неподдельный страх. — Он хочет убить ребенка, господин Миних!!

— Убить маленького императора? — ужаснулся Миних. — Едва ли это нужно регенту…

— Он сам грозился, что женит сына на цесаревне Елисавет, а дочь выдаст за Голштинского принца, сына второй дочери Петра Великого, и зачем ему тогда мой Иванушка? — сквозь слезы проговорила Анна.

— Цесаревна Елизавета никому не позволит делать из себя куклу. Если она когда-нибудь станет править, то не из-за спины регента, а самолично! Что до сына несчастной Анны Петровны, то Голштиния — не Россия, и едва ли мальчик окажется здесь слишком скоро, чтобы предстать перед алтарем, — резонно заметил генерал-фельдмаршал. — Вам, ваше высочество следует опасаться не этого, а первого варианта…

— Какого же, господин фельдмаршал?

— Того, о котором вы сами только что изволили говорить, — терпеливо пояснил Миних. — Бирон вышлет вас с мужем за границу, а маленького императора оставит при себе как заложника. Ребенок благополучно достигнет совершеннолетия, но без вас…  А вы будете влачить тусклое существование в Брауншвейге, лишенная того, что принадлежит вам по праву!

— Как же быть?

— Есть только одно средство — избавиться от Бирона!

— Да, но как?

— Ночью…  Маленькая шахматная партия по замене высоко забравшейся курляндской пешки подлинной королевой. Достаточно будет роты солдат, чтобы вышибить Бирона из дворца! Караульные нас пропустят, это уже моя забота…  Мы ворвемся в спальню регента и арестуем его. А потом займемся его клевретами!

— Ночью? В спальню? Но это же…  Подло! Как удар в спину!

Миних удивленно взглянул на Анну. Эта девчонка не понимала очевидных вещей! Или делала вид, что не понимает.

— А как же иначе, ваше высочество? Вы предлагаете мне вызвать регента на дуэль среди бела дня? Сие хорошо для романов, а в жизни…  В жизни вам следует защищать себя и сына. Я предлагаю вам свою шпагу!

— Не шпагу…  А скорее — кинжал, нацеленный в спину врага!

— Если и так? Что же? На войне все средства хороши!

Анна заговорила сбивчиво и волнуясь, а, главное, она как будто разговаривала сама с собой, а не с Минихом:

— Но я…  Я хотела совсем иначе! Не как при тетке! Без ненависти, без предательства и крови! Видит Бог, я желала быть милосердной! И если за регентом придут ночью по моему приказу, то однажды так придут и за мной, я знаю…  Измена порождает измену! Но я должна защитить сына! Боже мой, Господи, Царица Небесная, как же быть?

— Положитесь на меня, Ваше Высочество! Я все устрою…  — прервал ее монолог Миних. — Но вы должны пообещать мне…

— Что? Все, что в моих силах…

— Если вы станете правительницей России, то я — вашим первым советником! И армия будет исключительно в моих руках.

— Да, — подтвердила Анна, тщетно пытаясь заставить замолчать собственную совесть. — Я обещаю…  В самом деле, кто мне регент? Герцог Бирон всегда был моим врагом. Он вредил мне во мнении тетки. Может быть, он и отравил государыню! Ей было всего сорок семь лет! Кто знает, какую участь он готовит мне и сыну?

— Наконец-то я слышу слова подлинной властительницы, ваше высочество! — с преувеличенной пылкостью воскликнул Миних и опустился перед Анной на одно колено, как средневековый рыцарь. — Итак, вы благословляете меня и моих людей на перемену власти?

— Благословляю…  — неуверенно сказала Анна и дрожащей рукой перекрестила Миниха.

Фельдмаршал припал к ее руке длительным поцелуем. Но Анна отняла руку и попросила дрогнувшим голосом:

— Вытоже должны нечто пообещать мне, господин Миних!

— Сначала скажите, пообещаю потом, — с едва скрываемой досадой пробормотал генерал-фельдмаршал, ерзая на затекшем колене.

— Если это возможно, прошу вас! — Анна почти молитвенно сложила руки. — Если возможно…  Не нужно крови, убийства, смертей…  Постарайтесь, чтобы регент и, главное, его невинное семейство не пострадали! Проявите милосердие и терпение…  Особенно прошу вас, пусть ваши солдаты не обратят оружие против старшего сына герцога, Питера. Я хорошо знаю его, он горячий молодой человек, может встать на защиту отца. Так вот, не надо причинять ему зла, он никогда не делал мне ничего плохого…

— Это уж как получится. Сидите и ждите, вам обо всем расскажут, — Миних порывисто встал, поспешно раскланялся и покинул покои Анны Леопольдовны.

«Девчонка, мечтательница, — думал он, широко шагая навстречу благоприятствующей Фортуне. — Она станет воском в моих руках. С Елизаветой было бы труднее сладить! Я прав, что поставил на Анну. Пора любимцу Беллоны стать и любимцем судьбы!».

* * *

После Анны Леопольдовны будущий любимец судьбы Миних отправился к признанному фавориту Фортуны Бирону. Всемогущий герцог лежал на диване, обтянутом серебристым атласом, и чистил щеточкой ногти. Миниха это разозлило, показалось проявлением крайнего неуважения, неслыханной небрежностью. В конце концов, он — не поэтишка Тредиаковский, а генерал-фельдмаршал русской армии и заслуживает совсем другого приема! И он не станет ползти на коленях к ложу регента!

А вот расположение личных покоев регента следует хорошенько запомнить: в ночь переворота пригодится…  Особенно полезно знать, где находится опочивальня — именно там Миних намеревался арестовать Бирона. Сонного, плохо соображающего и неодетого. Главное, чтобы никто не предупредил регента об опасности…

Бирон был, впрочем, настроен вполне благодушно. Приветливо кивнул Миниху, указал на кресло, предложил выпить кофею, Сам, впрочем, пить кофей не стал и лишь лениво беседовал с фельдмаршалом о разных пустяках, нанизывая придворные сплетни на нить неторопливой беседы.

«Он ни о чем не подозревает, — думал Миних, потягивая ароматный черный напиток и пересказывая Бирону придворные анекдоты.

Но регент вдруг прервал это кофейное пустословие и резко спросил, привстав на диване:

— А случалось ли вам, господин фельдмаршал, бывать в деле ночью?

От неожиданности Миних чуть не выпустил изящную кофейную чашечку из рук, однако вовремя сдержался и с любезной улыбкой ответил:

— На войне всякое бывало, ваша светлость. Агоряне, как известно, любят атаковать ночью.

— Я говорю не про войну, — так же мнимо любезно уточнил Бирон. — Речь идет о совсем ином деле…

— О каком же, господин регент? — с улыбкой невинного агнца переспросил Миних.

— О перемене власти, например…

— Я далек от придворных интриг, ваша светлость, я — честный солдат…

— Вот и оставайтесь честным солдатом, господин фельдмаршал! Это самый разумный выход в наше переменчивое время. Тогда дама Фортуна будет благоволить к вам! И я, по мере сил, помогу ей в этом…

— Именно так я и поступлю, ваша светлость! — заверил регента Миних. А про себя подумал: «Нет, господин Бирен, простым честным солдатом я не останусь! Вы очень скоро увидите это собственными глазами!».