Мой собеседник задумался.
— До меня доходили интересные слухи, — проговорил он осторожно. — Что у тебя, якобы, открылся дар читать в душах людей…
— Я чую ложь, если вы об этом, — отозвался я. — Но не больше. Читать в душах — это все же другое.
— Да-да, конечно… Предлагаю услугу за услугу — я слегка превышу свои полномочия и помогу тебе разобраться с проблемами, а ты, под видом стажера Канцелярии, съездишь со мной к одному человеку и послушаешь, где он соврет, а где скажет правду.
— А не проще этого человека допросить обычным образом? — слегка удивился я. — В смысле, под ментальным давлением.
— Увы, — старший дознаватель качнул головой. — Иногда это… сложно.
Теперь задумался я.
— Я не против, но только если это не будет противоречить интересам моего клана или интересам Церкви, и не будет пересекаться с моими иными обязательствами.
— Безусловно, — тут же согласился старший дознаватель, потом вздохнул: — Как всё же жаль, что ты пошел к церковникам, а не к нам.
Соседи Бинжи все были на месте.
Вошел я вежливо, даже сперва постучал. Аккуратно закрыл за собой дверь. Огляделся. Парни — пятеро, рослых, крепких — прекратили заниматься своими делами и разом повернулись ко мне. И также разом изменились в лице.
Здороваться я не стал. Объяснять что-то тоже. А то будто они сами не понимали.
— Кто из вас украл деньги?
— Что? — недоуменно спросил один из них, белобрысый. — Какие деньги?
— Деньги Бинжи. Ты?
Под моим взглядом он дернулся, гневно и растерянно.
— Нет! Ничьи деньги я не брал!
Правда. Значит, не этот.
— Ты, — я развернулся к другому парню, единственному из всех все еще одетому в студенческую форму. — Ты украл? Да или нет.
— Наглеешь сильно, Рейн, — отозвался тот, с опаской, но и со злостью.
— Можешь вызвать меня на дуэль, — предложил я. — Хочешь?
В ответ он ударил магией. То есть попытался. Та безвредно впиталась в мой щит, а сам он застыл в неловкой позе, со всех сторон окруженный моей силой.
— Значит так. Вора я найду, и на Границу он поедет в любом случае — но либо добровольно, либо после ментального допроса и с выпотрошенными мозгами. Ты украл? Да или нет.
— Нет, — прохрипел тот. Прохрипел, поскольку моя магия сдавила его слишком крепко.
«Да», — отозвалось чутье на ложь.
Отлично. Вора я прислонил к стене магией и повернулся к остальным — и в этот момент дверь вновь открылась. Старший дознаватель шагнул внутрь и с любопытством огляделся. Остановил взгляд на том студенте, которого я прижал к стене.
— Этот?
— Этот. Но я не успел узнать, один он воровал или с кем-то.
— Выясним. И с ним, и с остальными.
Теперь удивленно посмотрел уже я — забирать на допрос обидчиков Бинжи я не просил. Мелькала мысль, конечно, но я подумал тогда, что господин старший дознаватель точно откажется. Дело это было ну совсем не уровня Северной Канцелярии. Однако теперь он предложил это сам.
— А на каком основании? — озвучил общую мысль один из студентов; как я помнил, отпрыск какого-то Младшего клана. — У студентов Академии императорские вольности — вы не можете нас забрать просто так, без предъявления обвинений.
— Ну отчего же, предъявлю, — согласился старший дознаватель. — Подозреваетесь вы в диверсии. Вы пятеро подвергали студента по имени Бинжи моральным и физическим страданиям с той целью, чтобы он был вынужден покинуть защищенные дормитории и тем самым оказался под воздействием зараженных скверной амулетов. А там до нового одержимого, а то и до прорыва недалеко.
Все пятеро слушали старшего дознавателя с изумленно округляющимися глазами.
— Н-не было т-такого, — проговорил, заикаясь, клановец. — Мы просто… то есть…
— Вот в Канцелярии это все и расскажете, — доброжелательно сообщил им старший дознаватель и отступил в сторону, пропуская внутрь несколько рядовых служителей.
— Вы это серьезно, про диверсию? — спросил я, когда студентов увели. Ничего подобного в нашем разговоре и близко не всплывало.
— Не знаю, — старший дознаватель пожал плечами. — Однако амулеты со скверной в кабинете коменданта я почуял, едва туда вошел. Он, конечно, уверял, что ничего о них не знает и вообще ему их подложили, однако от упоминания ментального допроса весь затрясся и побелел… Ты хорошо чуешь неладное, Рейн, разве что в итоге все оказывается в разы хуже, чем ты первоначально предположил.
— Поэтому вы на всякий случай этих пятерых и забрали, — проговорил я. Про мое чутье старший дознаватель был полностью прав. И еще — как интересно он выразился про то, что сам «почуял» амулеты со скверной. Любопытное свойство. Я вот в кабинете коменданта ничего такого не ощутил.
— Может, еще и мальчика этого моим людям посмотреть? — продолжил между тем он. — Бинжи. А то мало ли…
— Нет. Его не трогайте.
— Как категорично. Обещаю, сам лично прослежу, чтобы аккуратно…
— Нет!
— А что так?
— Я обещал ему защиту.
— Ладно, ладно, — старший дознаватель умиротворяюще вскинул руки. — Я же только спросил. Не надо смотреть на меня таким холодным взглядом, а то в ледышку превратишь.
«Скорее уж в мумию», — мелькнула у меня мысль, но озвучивать ее я, конечно, не стал.
Послание в Обитель я передал через одного из охранников, приставленных к Кастиану. Находились эти охранники здесь по приказу Теагана, как он и пообещал мне еще две недели назад. Сам Кастиан охрану не замечал до тех пор, пока я ему на нее не указал. Впрочем, ее наличие бывшего принца не напрягло — привык к подобному за время жизни во дворце.
Тот охранник, которого я выбрал в качестве гонца, довольно успешно притворялся студентом — и жил в соседней комнате, и на лекции ходил вместе с нами, как-то быстро и незаметно влившись в группу.
Запечатанное письмо он взял, не споря, и так быстро и незаметно исчез, будто был не человеком, а тенью. А вернулся через три часа и, как я и надеялся, уже не один. Прибывший с ним человек, пожилой, представительный, одним своим видом внушающий уважение, сразу же направился в опустевший кабинет коменданта проводить ревизию и наводить порядок, а охранник протянул мне письмо от Теагана.
Как я и хотел, надежного человека на роль временного коменданта он мне прислал, это было ожидаемо. Однако менее ожидаема была просьба не показываться в Обители лично и, по возможности, не напоминать о себе примерно неделю. Таллис всё еще на всех злился, и между строк проскальзывало, что и мною, и Теаганом он тоже был весьма недоволен. Недоволен мною, как я понял, из-за того несуществующего компромата, который я якобы собрал на его наследника, а Теаганом — за то, что промолчал о его существовании.
Теаган предполагал, что за неделю Таллис остынет. Ну, своего наставника он должен был знать хорошо, так что тут я поверил ему на слово. А что до этих семи дней, то их я решил посвятить учебе, которая сейчас воспринималась как чистый отдых после всех интриг, заговоров и покушений, поджидавших меня в Обители.
Бинжи согласился дать клятву молчания еще прежде, чем я успел договорить свое предложение. Суеверным он не был и жить в комнате, где не так давно зарезали полдюжины парней, не боялся. И почти случившийся там прорыв его нисколько не смутил.
Правда, на Кастиана он поначалу смотрел с опаской и, когда тот по какой-то причине делал резкие движения, вздрагивал, но к третьему дню нашего совместного проживания это прошло.
А еще изменилось мое учебное расписание. Преподаватели изо всех сил делали вид, что всё нормально и никак изменения не комментировали, зато одногруппники старались и за себя, и за них. Впрочем, официальную версию я рассказал в первый же день, а те, кому ее не хватило, могли придумывать собственные объяснения — слухом больше, слухом меньше…
Так или иначе, с изменением расписания добавились новые предметы, и если артефакторика и рунография, как и углубленное изучение рун, дались мне легко, то с целительством всё оказалось не очень. То есть его теорию я запоминал без усилий, будь то анатомическое строение человеческого тела или особенности лечебных магических потоков, но с практикой не заладилось с самого начала. Прекрасно понимая, что и как должно работать, я оказался не в состоянии залечить даже крохотной царапины. Хотя у Бинжи, например, — а он вызвался изучать все новые предметы вместе со мной — залечить те же царапины получилось сразу.
Кастиан изучать целительство отказался. Из всех новых предметов его интересовало только создание артефактов.
На пятый день после моего возвращения в Академию выпал снег. Как быстро выяснилось, симбиотический материал студенческой формы отлично защищал от холода, хотя вот Кастиан, вдобавок к ней, немедленно напялил перчатки и шапку. У меня же ни руки, ни голова не мерзли. Впрочем, я и прежде всегда очень слабо ощущал холод. Не знаю уж, что тут сыграло — мое демоническое наследие или клановое.
На этот же пятый день, по пути в дормитории, я купил пирожков со свежей вишней. Правда, цены у них сейчас были… один стоил больше, чем летом дюжина.
— Так ведь из зачарованного погреба ягодки, — ласково улыбнулась мне старая торговка. — Магия — она дорого стоит.
А потом, все так же улыбаясь, сыпнула в бумажный кулек, куда сложила пирожки, мелко раздробленной сахарной карамели — чтобы слаще елось, значит.
Кастиан второй день пропадал в полях — с изничтожением тренировочных монстров у него никак не ладилось — и возвращался уже ночью. Бинжи же задержался у какого-то преподавателя и зашел в комнату как раз когда я активировал руны для проверки пирожков на яд. После возвращения я не ел и не пил ничего без такой проверки.
От рун поднялось золотистое облако и осело на покупку, сохранив безопасный цвет. Есть было можно.
— Угощайся, — сказал я Бинжи, сам беря верхний пирожок, всё еще теплый, и откусывая. Ягоды начинки и впрямь были свежими, будто перед отправкой в печь их только-только сорвали с дерева. Сочными, кисло-сладкими, объедение.