Ну сам так сам. Я пожал плечами, потом огляделся, взял стоящий поблизости стул и сел так, чтобы всех видеть. Теаган поступил так же. Что ж, беседа явно предстояла долгая.
Когда мой рассказ дошел до инициации и до того, что камней у меня то ли пятнадцать, то ли двадцать, Семарес произнес с отчетливой завистью в голосе:
— Такая мощь — и досталась какому-то непонятному мальчишке.
— Повежливей, — велел я, не повышая голоса.
Несколько мгновений мы мерялись взглядами, потом Семарес нехотя проговорил:
— … досталась… юноше… из уважаемого рода.
— Уже лучше, — я кивнул.
О моих видениях во время инициации он выслушал молча, сильно хмурясь, но ничего не сказал.
— О моем чутье на ложь и о том, что со мной говорит Госпожа Магия, вы и так знаете, — сказал я — и замолчал. У меня возникло сильнейшее сомнение, что стоит упоминать о том видении, где Обитель погибла. Теаган был слишком уверен, что, стань о нем известно, его ждало бы лишение титула и заключение в залах Бьяра. Хотя, с другой стороны, Семарес пошел ради племянника на серьезное преступление, а тут всего лишь вариант будущего…
— Это всё, конечно, звучит внушительно, но недостаточно, чтобы тебя пронять, — проговорил между тем бывший магистр, обращаясь к племяннику. — Однако ты ему поверил. И веришь до сих пор. Почему?
Возникла пауза. Потом Теаган вздохнул и повернулся ко мне.
— Скажи ему.
Ну ладно…
— Я видел будущее, — проговорил я неохотно.
— Ты еще и пророк? — недоверчиво уточнил Семарес. — Не многовато ли для одного человека, пусть даже посланника?
Странный вопрос. Мне вот казалось, что не многовато, а скорее маловато — учитывая всё, что предстояло сделать.
— Нет, — сказал я. — И моя сила продолжает расти. Вот недавно я научился проходить сквозь стены.
— Еще и сквозь стены, — повторил Семарес, только сейчас, похоже, вспомнивший о странности моего появления здесь, в запертом изнутри кабинете, в самом охраняемом здании Обители. — Ладно, про стены потом. Что там насчет пророчества?
— Не пророчества, — поправил я его. — Всего лишь вариант будущего. Но теперь оно не случится. Мы не позволим.
— С пророчествами так не работает, — возразил Семарес. — Хочешь или нет, а они сбываются, а попытки избежать предсказанного лишь всё ухудшают.
— Это не пророчество! — повторил я с силой.
Рассказ о воссоздании Инквизиции, о последовавших чистках, о расколе и гражданской войне внутри Церкви Семарес слушал молча, только всё больше мрачнел. Но лишь до тех пор, пока я не начал описывать гибель Теагана и то, как его кровь, пролитая другими иерархами, разрушила Обитель. Тут Семарес вскинулся и уставился на племянника таким пылающим взглядом, что удивительно, как на том ничего не загорелось.
Теаган же всё время моего рассказа сидел, не поднимая глаз, и с таким сосредоточенным видом разглаживал шов на рукаве своей мантии, будто это было сейчас делом первостепенной важности.
— Ты действительно планировал восстановить Инквизицию? — спросил Семарес Теагана, когда я замолчал.
— Действительно, — ответил тот, всё так же не поднимая взгляда.
— И никому не сказал…
Чувствовалось, что под «никому» Семарес в первую очередь подразумевал «и даже мне».
Потом бывший магистр развернулся в мою сторону.
— А я в этом пророчестве был? Как получилось, что я позволил всему этому случиться?
— Да не пророчество это! — проговорил я раздраженно. Вот ведь заладил! — Не знаю, пророк ли я, но то, что ко мне приходит, является лишь вариантами будущего. Не неизбежной реальностью, не пророчеством, а вариантами! Ясно?
— Ясно, — отозвался Семарес с подозрительной покладистостью. — Так что там насчет меня?
— Сейчас, — я поднял ладонь, — не торопите. Я постараюсь вспомнить. Всё же увидел я тогда много всего.
Некоторое время я молчал, перебирая воспоминания, потом заговорил:
— Когда Теаган начал восстановление Инквизиции, вы не вмешивались. По крайней мере, официально. Если какие-то частные беседы между вами и были, в видении они отсутствовали. Вскоре от политики вы отстранились и всё больше времени проводили на Границе. Потом, уже после первых собраний заговорщиков, вы погибли. Это было… — я нахмурился, восстанавливая промелькнувшую тогда перед внутренним зрением картинку. — Внешне всё выглядело так, будто вы с отрядом, ослабленным недавней битвой, попали в новую засаду демонов… но то были не демоны. Фальшивка. Для нападения на вас заговорщики использовали нечто, называемое «Болотный огонь»…
Семарес покачал головой.
— Я всегда полагал, что умру в битве. Но не так. Не от рук своих, — проговорил он. Потом его взгляд стал очень и очень задумчивым:
— Ты сказал «варианты будущего», — обратился он ко мне. — Во множественном числе. Однако это не-пророчество о падении Обители, оно всего одно. Так почему «варианты»?
Я на мгновение задумался. Но нет, причин умалчивать у меня не было.
— Ко мне приходило еще одно видение будущего. Там я трижды увидел, как гибнет наша столица, и каждый раз это случалось иначе, — объяснил я. — Я знаю, что видение касается будущего, потому что прежде столица ни разу не была разрушена или взята демонами. Но невозможно уничтожить одно и то же трижды, а значит, два видения из трех никогда не сбудутся. Они лишь варианты. Хотя, конечно, я постараюсь сделать так, чтобы не сбылись все три.
— Гибель столицы? — Теаган наконец поднял голову. — Мне ты об этом ничего не говорил.
Я пожал плечами.
— Помнишь нашу первую встречу в храме в Броннине? Момент, когда я коснулся надписи на фреске, а потом едва не упал? Тогда-то эти видения ко мне и пришли.
Теаган нахмурился.
— Да, помню. Почему ты ничего не рассказал?
— Сперва я понятия не имел, что это значит. Ну и мало ли… А потом, уже здесь, в Обители, как-то к слову не пришлось.
— Может быть, уважаемый посланник будет так любезен и всё же объяснит, что именно он увидел? — вмешался Семарес. Слова звучали подчеркнуто уважительно, хотя интонация подкачала.
Ну, объяснить уважаемый посланник мог.
И Теаган, и Семарес молча слушали о трех вариантах гибели столицы — сперва в черном огне; потом — под лапами и в зубах бесчисленного полчища тварей; и, наконец, под разрушительной силой десятков смерчей.
— Действительно варианты, — проговорил Семарес, когда я замолчал. — То есть ты получаешь предупреждения о том, какого будущего нужно избежать?
— Именно.
— И… какова твоя финальная цель? Власть над всей Церковью, как упоминал Теаган?
— Пошутил он так, — буркнул я. Зря Таллис печалился, чувство юмора у Теагана было, пусть и не всегда уместное. — Моя первая цель — очистить Церковь от предательства и гнили, исправить то, что нуждается в исправлении. Сделать ее неуязвимой и праведной, моим надежным тылом.
Брови Семареса поползли наверх.
— Всего лишь первая цель? А дальше?
— Дальше — таким же образом очистить и исправить Империю. Укрепить ее границы. Не допустить новой большой войны с демонами. Уничтожить все гнезда Великого Древнего и полностью перекрыть ему дорогу сюда. Ах да, чуть не забыл — уничтожить великую зловещую паутину…
— Это еще что такое?
Мое объяснение он выслушал в мрачном молчании, и лишь когда речь дошла до упоминания Андора, фальшивого учителя Теагана, дернулся.
— Ты что же, хочешь сказать, что я привел в Обитель, привел к моему племяннику, демона?
— Или демона, или шибина, — кивнул я. — Точно это установить не удалось. Верно?
Тут я вопросительно посмотрел на Теагана. Тот покачал головой.
— Слишком давно всё случилось, так что никаких подвижек в расследовании нет. Хотя обгоревшее тело точно принадлежало его слуге-полукровке — я опознал лицо по слепку, который сделали в Северной Канцелярии.
— Проклятье, — пробормотал Семарес.
— У вас есть еще какие-то вопросы? — поинтересовался я.
— Что? Нет, вопросов нет, — Семарес выглядел так, будто не очень понимал, что ему делать и с уже полученными ответами. — Все твои планы — ты это не осилишь.
— Осилю, — возразил я. — Если, конечно, меня снова не убьют.
— Что значит «снова»? Ты ведь жив, — проговорил он раздраженно. — У моих людей ничего не получилось.
— Получилось, — возразил я. — Я умер. Мое тело стало непригодно для жизни, и душа его покинула. А потом меня воскресили. Так что вы, бывший магистр Семарес, действительно являетесь моим убийцей, и мы переходим, наконец, к тому, ради чего я завел этот разговор и позволил вам задавать мне вопросы.
Я чувствовал, как рядом напрягся Теаган, но не смотрел на него. Я изучал Семареса, а он, бросив на меня быстрый неприязненный взгляд, тут же отвел глаза.
— Вы не знаете, что думать, — проговорил я. — Я вам не нравлюсь, очень сильно не нравлюсь, но и опровергнуть то, что я являюсь посланником богини, вы не можете. Верно?
— Ты еще и мысли читаешь? — недовольно поинтересовался Семарес.
— Нет, — я хмыкнул. — Просто говорю очевидные вещи. Так вот, вы мне тоже весьма не нравитесь. Согласитесь, сложно испытывать симпатию к своему убийце. А еще я вам ни капли не доверяю.
Да, если бы не Теаган, я бы без колебаний отправил Семареса под суд.
— Но иногда, — продолжил я, — иногда приходится делать то, что делать не особо хочется. Я позволю вам остаться на свободе. Я даже позволю вам вернуть титул магистра и продолжить управлять орденом Достойных Братьев…
Семарес прищурился.
— В обмен на что?
— Вы дадите мне клятву верности, и дадите ее именем Пресветлой Хеймы.
Глава 27
— Нет, — произнес Семарес резко. — Нет, такой клятвы я не дам!
Удивления я не ощутил. Скорее было бы странно, согласись он сразу. Гордец — так говорил про него Теаган и такой же вывод сделал я сам. Таким людям порой проще взойти на плаху, чем покорно склонить перед кем-то голову — или же признать, что были не правы.
— Почему нет? — поинтересовался я ровным тоном.